В последние месяцы избрание меры пресечения стало едва ли не одной из самых обсуждаемых тем в уголовных процессах. Практика показывает, что все чаще и далеко не всегда на должном основании в отношении подследственных избирается мера пресечения в виде ареста.
И НАВЕРНЯКА РУКОВОДСТВУЮТСЯ ПРИ ЭТОМ ДВОЙНЫМИ СТАНДАРТАМИ: при одной и той же статье следователь может ходатайствовать об аресте, а может — и нет. Складывается впечатление, что цель подобных действий — привести обвиняемого в такое психологическое состояние, чтобы он с учетом уязвимости своей ситуации дал показания, которые хотелось бы получить следствию.
Многие адвокаты заявляют, что арест в наших условиях все чаще является не чем иным, как методом давления на подзащитных, способом добиться угодных следствию показаний. Юристы старшего поколения при этом вспоминают, что подобное извращение правосудия находило место и в советской практике, особенно на ранних этапах. Но в годы независимости этот метод был осужден, обвиняемые давали более непредвзятые, свободные показания, зачастую отказываясь от показаний, данных ими в стадии предварительного следствия. Однако некоторые заявляли, что оговорили себя в результате применяемых к ним пыток и насилия. В нашей практике имеются дела, проигранные Арменией в Евросуде именно по этим позициям.
Казалось бы, после «бархатной революции» правоохранительные органы наконец-то избавятся от этой печальной традиции, но не тут-то было. А опубликованная запись известного телефонного разговора между главами Службы национальной безопасности и Специальной следственной службы А. Ванецяном и С. Хачатряном, во время которого внятно прозвучало: «…закрыть, а через пару дней запоет», в свою очередь доказывает, что «действенный» метод живет и здравствует. А слова «закрыть, чтобы запели» стали негласным рычагом давления следственных органов.
Но этим новизна методологии не ограничивается. Она заключается и в том, что стали появляться люди, которые вдруг, по прошествии десятка (и не одного) лет, стали «вспоминать» о разных преступлениях, совершенных в отношении них. И что примечательно: субъектами этих мемориальных преступлений оказываются все больше люди известные и причастные к бывшей власти. Особенно те, кто уже находится в поле зрения правоохранителей, арестованы или в отношении них (возможно, их родственников) начато уголовное преследование. Получается, что не только юстиция стала избирательной, но и обычные граждане стали избирательно относиться к преступлениям. Они выбирают в качестве мишени тех, кто стал уязвим с политической точки зрения.
НЕТ, ВЫХОД ИЗ ТАКОЙ СИТУАЦИИ, КОНЕЧНО ЖЕ, СУЩЕСТВУЕТ. Если публично заявить, что отныне ты — сторонник «Гражданского договора», разделяешь и отстаиваешь идеи партии — и тебя оставят в покое. Но ведь не каждый способен на такой «рыцарский» шаг. Вот и оказываются «неспособные» удобными субъектами модернизированного уголовного преследования. И беспокоит на этом фоне то, что жертвами подобных политических игр становятся не только люди, обоснованно подозреваемые в конкретных преступлениях, но и те, чью причастность еще надо доказать, а их вердикт уже в той или иной мере озвучен высшими представителями исполнительной власти. А если добавить, что некоторые из них тяжело больны и их болезнь несовместима с содержанием в тюрьме, то можно заключить, что на первый план выдвигаются не интересы следствия, а лишь политический фактор.
13 ноября Апелляционный суд в лице Арсена Никогосяна оставил в силе решение судьи первой инстанции Марине Мелконян от 15 октября о содержании под стражей Героя Арцаха, генерала Манвела Григоряна. Суть возражений прокурора против применения залога в качестве меры пресечения для генерала состояла в том, что если генерала выпустить на свободу, доказать его вину будет сложно.
«Доказательства вины и расправа над больным человеком — разные понятия, — заявил в интервью «ГА» адвокат Манвела Григоряна Арсен Мкртчян. — Самочувствие моего подзащитного ухудшается с каждым днем. 14 ноября его посетил омбудсмен Арман Татоян, которому были представлены факты крайне тяжелого состояния здоровья его подзащитного. Несмотря на добросовестное и гуманное стремление администрации УИУ «Ереван-Кентрон», где содержится М. Григорян, обеспечить ему необходимый уход и медицинскую помощь, сделать это по объективным причинам невозможно. Генералу, у которого зашкаливает сахарный диабет, необходимо делать 2 укола в день. Но делают лишь один раз, до 18 часов, так как делать второй укол в 22 часа некому. Пожилой больной человек ежедневно испытывает физические муки, жизнь его, страдающего помимо диабета тяжелой формой рака и рядом других болезней, может оборваться в любой момент.
Примечательно, что сегодня многие прозападные правозащитники, на дух не переносящие ни моего подзащитного, ни меня, изменили свое мнение и начали высказываться в пользу того, что следствие перегнуло палку в отношении М. Григоряна. Таким страданиям, приравниваемым к пыткам, нельзя подвергать ни Героя Арцаха, ни преступника.
М. ГРИГОРЯНА ОБВИНЯЮТ В ПРИСВОЕНИИ ИЛИ РАСТРАТЕ, НО ГДЕ, КОГДА И У КОГО ОН РАСХИЩАЛ, НЕ ИЗВЕСТНО ДО СИХ ПОР! Сумма инкриминируемой растраты — около 7 млн драмов, давно находится на депозите прокуратуры, но предела жестокости и цинизма по отношению к этому человеку нет. А судьи, на мой взгляд, вынесли решения, руководствуясь интервью и прямыми эфирами главы Специальной следственной службы. Таким образом, они попросту превращаются в душеприказчиков ССС. Но при всем при том М. Григорян не желает обращаться в Европейский суд по правам человека, заявляя, что исключает иск — «Манвел Григорян против Армении». Не бывать такому!»
Отвечая на наш вопрос относительно амнистии, адвокат отметил, что если бы М. Григорян признал свою вину в предварительном следствии, чего любым путем добивается следственный орган, то мог бы выйти по амнистии. Но генерал не идет на сотрудничество со следствием, и прогноз дальнейших событий с учетом состояния его здоровья не вызывает оптимизма.
Вызывает беспокойство и ситуация со здоровьем бизнесмена — владельца телеканала H2 Самвела Майрапетяна, арестованного 7 октября. Ему Специальная следственная служба предъявила обвинение во взяточничестве, хотя сам он вину отрицает. Последний ввиду резкого ухудшения здоровья недавно обследовался в гражданском Медицинском центре, после чего был возвращен в камеру. Однако Майрапетян нуждается в серьезном лечении, и пребывание за решеткой может привести к непоправимым последствиям.
Страсти вокруг дела Самвела Майрапетяна в последние дни накалились. 13 ноября ряд руководителей СМИ и журналистов обратились с открытым письмом к премьер-министру с ходатайством изменить меру пресечения больному человеку. 15 ноября Генпрокуратура выступила с ответным заявлением, где обвиняет телеканал H2 в попытке оказания нравственно-психологического давления на прокурора и его дискредитации. Однако, кроме общих фраз, напоминания о встрече с защитником Майрапетяна и представителем телеканала, предложения о проведении судебно-медицинской экспертизы арестованного, конкретики в тексте не наблюдается. А именно: почему необходимо держать под арестом этого человека? Потому что он чисто гипотетически может препятствовать следствию, уехать или что-то еще? Но «может» — это ведь не юридическая норма…
Ни тяжелые болезни, ни интересы страны (а именно этой ценой были прерваны полномочия вернувшегося в Ереван генсека ОДКБ Юрия Хачатурова) не останавливают представителей следствия, которым обязательно нужно добиться хоть каких-то признательных показаний в отношении тех, кто уже заочно обвинен и арестован. Пусть сидят до изнеможения. Глядишь, поймут, что от них требуется. Иначе что будет следствие представлять в суде?
Вполне понятно, что все вышеперечисленное не имеет ничего общего с элементарными нормами правосудия. Зато какая радость для представителей активных масс, жаждущих все вопросы, в том числе судебные, решать на площади, управляемой одним человеком.
И НАВЕРНЯКА РУКОВОДСТВУЮТСЯ ПРИ ЭТОМ ДВОЙНЫМИ СТАНДАРТАМИ: при одной и той же статье следователь может ходатайствовать об аресте, а может — и нет. Складывается впечатление, что цель подобных действий — привести обвиняемого в такое психологическое состояние, чтобы он с учетом уязвимости своей ситуации дал показания, которые хотелось бы получить следствию.
Многие адвокаты заявляют, что арест в наших условиях все чаще является не чем иным, как методом давления на подзащитных, способом добиться угодных следствию показаний. Юристы старшего поколения при этом вспоминают, что подобное извращение правосудия находило место и в советской практике, особенно на ранних этапах. Но в годы независимости этот метод был осужден, обвиняемые давали более непредвзятые, свободные показания, зачастую отказываясь от показаний, данных ими в стадии предварительного следствия. Однако некоторые заявляли, что оговорили себя в результате применяемых к ним пыток и насилия. В нашей практике имеются дела, проигранные Арменией в Евросуде именно по этим позициям.
Казалось бы, после «бархатной революции» правоохранительные органы наконец-то избавятся от этой печальной традиции, но не тут-то было. А опубликованная запись известного телефонного разговора между главами Службы национальной безопасности и Специальной следственной службы А. Ванецяном и С. Хачатряном, во время которого внятно прозвучало: «…закрыть, а через пару дней запоет», в свою очередь доказывает, что «действенный» метод живет и здравствует. А слова «закрыть, чтобы запели» стали негласным рычагом давления следственных органов.
Но этим новизна методологии не ограничивается. Она заключается и в том, что стали появляться люди, которые вдруг, по прошествии десятка (и не одного) лет, стали «вспоминать» о разных преступлениях, совершенных в отношении них. И что примечательно: субъектами этих мемориальных преступлений оказываются все больше люди известные и причастные к бывшей власти. Особенно те, кто уже находится в поле зрения правоохранителей, арестованы или в отношении них (возможно, их родственников) начато уголовное преследование. Получается, что не только юстиция стала избирательной, но и обычные граждане стали избирательно относиться к преступлениям. Они выбирают в качестве мишени тех, кто стал уязвим с политической точки зрения.
НЕТ, ВЫХОД ИЗ ТАКОЙ СИТУАЦИИ, КОНЕЧНО ЖЕ, СУЩЕСТВУЕТ. Если публично заявить, что отныне ты — сторонник «Гражданского договора», разделяешь и отстаиваешь идеи партии — и тебя оставят в покое. Но ведь не каждый способен на такой «рыцарский» шаг. Вот и оказываются «неспособные» удобными субъектами модернизированного уголовного преследования. И беспокоит на этом фоне то, что жертвами подобных политических игр становятся не только люди, обоснованно подозреваемые в конкретных преступлениях, но и те, чью причастность еще надо доказать, а их вердикт уже в той или иной мере озвучен высшими представителями исполнительной власти. А если добавить, что некоторые из них тяжело больны и их болезнь несовместима с содержанием в тюрьме, то можно заключить, что на первый план выдвигаются не интересы следствия, а лишь политический фактор.
13 ноября Апелляционный суд в лице Арсена Никогосяна оставил в силе решение судьи первой инстанции Марине Мелконян от 15 октября о содержании под стражей Героя Арцаха, генерала Манвела Григоряна. Суть возражений прокурора против применения залога в качестве меры пресечения для генерала состояла в том, что если генерала выпустить на свободу, доказать его вину будет сложно.
«Доказательства вины и расправа над больным человеком — разные понятия, — заявил в интервью «ГА» адвокат Манвела Григоряна Арсен Мкртчян. — Самочувствие моего подзащитного ухудшается с каждым днем. 14 ноября его посетил омбудсмен Арман Татоян, которому были представлены факты крайне тяжелого состояния здоровья его подзащитного. Несмотря на добросовестное и гуманное стремление администрации УИУ «Ереван-Кентрон», где содержится М. Григорян, обеспечить ему необходимый уход и медицинскую помощь, сделать это по объективным причинам невозможно. Генералу, у которого зашкаливает сахарный диабет, необходимо делать 2 укола в день. Но делают лишь один раз, до 18 часов, так как делать второй укол в 22 часа некому. Пожилой больной человек ежедневно испытывает физические муки, жизнь его, страдающего помимо диабета тяжелой формой рака и рядом других болезней, может оборваться в любой момент.
Примечательно, что сегодня многие прозападные правозащитники, на дух не переносящие ни моего подзащитного, ни меня, изменили свое мнение и начали высказываться в пользу того, что следствие перегнуло палку в отношении М. Григоряна. Таким страданиям, приравниваемым к пыткам, нельзя подвергать ни Героя Арцаха, ни преступника.
М. ГРИГОРЯНА ОБВИНЯЮТ В ПРИСВОЕНИИ ИЛИ РАСТРАТЕ, НО ГДЕ, КОГДА И У КОГО ОН РАСХИЩАЛ, НЕ ИЗВЕСТНО ДО СИХ ПОР! Сумма инкриминируемой растраты — около 7 млн драмов, давно находится на депозите прокуратуры, но предела жестокости и цинизма по отношению к этому человеку нет. А судьи, на мой взгляд, вынесли решения, руководствуясь интервью и прямыми эфирами главы Специальной следственной службы. Таким образом, они попросту превращаются в душеприказчиков ССС. Но при всем при том М. Григорян не желает обращаться в Европейский суд по правам человека, заявляя, что исключает иск — «Манвел Григорян против Армении». Не бывать такому!»
Отвечая на наш вопрос относительно амнистии, адвокат отметил, что если бы М. Григорян признал свою вину в предварительном следствии, чего любым путем добивается следственный орган, то мог бы выйти по амнистии. Но генерал не идет на сотрудничество со следствием, и прогноз дальнейших событий с учетом состояния его здоровья не вызывает оптимизма.
Вызывает беспокойство и ситуация со здоровьем бизнесмена — владельца телеканала H2 Самвела Майрапетяна, арестованного 7 октября. Ему Специальная следственная служба предъявила обвинение во взяточничестве, хотя сам он вину отрицает. Последний ввиду резкого ухудшения здоровья недавно обследовался в гражданском Медицинском центре, после чего был возвращен в камеру. Однако Майрапетян нуждается в серьезном лечении, и пребывание за решеткой может привести к непоправимым последствиям.
Страсти вокруг дела Самвела Майрапетяна в последние дни накалились. 13 ноября ряд руководителей СМИ и журналистов обратились с открытым письмом к премьер-министру с ходатайством изменить меру пресечения больному человеку. 15 ноября Генпрокуратура выступила с ответным заявлением, где обвиняет телеканал H2 в попытке оказания нравственно-психологического давления на прокурора и его дискредитации. Однако, кроме общих фраз, напоминания о встрече с защитником Майрапетяна и представителем телеканала, предложения о проведении судебно-медицинской экспертизы арестованного, конкретики в тексте не наблюдается. А именно: почему необходимо держать под арестом этого человека? Потому что он чисто гипотетически может препятствовать следствию, уехать или что-то еще? Но «может» — это ведь не юридическая норма…
Ни тяжелые болезни, ни интересы страны (а именно этой ценой были прерваны полномочия вернувшегося в Ереван генсека ОДКБ Юрия Хачатурова) не останавливают представителей следствия, которым обязательно нужно добиться хоть каких-то признательных показаний в отношении тех, кто уже заочно обвинен и арестован. Пусть сидят до изнеможения. Глядишь, поймут, что от них требуется. Иначе что будет следствие представлять в суде?
Вполне понятно, что все вышеперечисленное не имеет ничего общего с элементарными нормами правосудия. Зато какая радость для представителей активных масс, жаждущих все вопросы, в том числе судебные, решать на площади, управляемой одним человеком.
