Журналист
Дом с мемориальной доской, а напротив — родник. По древней традиции, прохожий, склонившись и утолив жажду, благословляет того, в честь кого установлен символический родник-памятник.
В провинциальном городке мемориальная доска знаменательна тем, что она посвящена журналисту Ерему Оганисяну, о котором старожилы до сих пор говорят, что Ерем был одновременно и репортером, и писателем. Четверть века Е. Оганисян был собкором газеты "Советакан Айастан". Друзья вспоминают, что после статей Ерема следователям и ревизорам делать было нечего, и по памяти перечисляют названия его материалов: "Тайник в овчарне", "Шкатулка председателя совхоза", "Запутанный клубок" и др.
Образованнейший человек, влюбленный в свой суровый край, Ерем Оганисян дружил со многими известными людьми. Автору этих строк помнится школьная встреча, когда Ерем Оганисян знакомил нас с новым сборником стихотворений Шираза. Особенно запомнился акростих, который в переводе звучит так: "Рычи Шираз свободу Масису". А собкор партийной газеты как бы между прочим, словно Эзоп советских времен, ронял семена свободомыслия в наши души. По крайней мере сейчас так кажется, поскольку знаем, что собственную историю мы учили по Ширазу. . .
Дочь Е. Оганисяна Армида вспоминает:
— К нам домой приезжали Народный художник Рухкян и Ованес Шираз, с которыми отец отправлялся в Арич. Там они обязательно заходили в класс, где учился Аветик Исаакян. Отец говорил, что Шираза не понимают, но его любит народ.
Предлагаем читателям "ГА" фрагмент из статьи Ерема Оганисяна о Ов. Ширазе, написанной в 1963г."МАШИНА ОСТАНОВИЛАСЬ. Водитель Корюн едва успел открыть крышку радиатора. Кипящий фонтан воды и пара вырывался из-под капота. Шираз не преминул высказаться:
— Вот если бы и мысль моя так изверглась, я бы звезды с небес спустил и украсил ими вершины гор моей Армении. Будет необходим вулкан мысли, вызову его! Моя муза приходит в образе огнеподобного Ваагна, а у иных она едва щебечет. . .
Приму крещение в водах Манташа, но мысленно измерю все глубины мира. Движение мысли предпочтительнее поражающей молнии, пламенных излучений солнца. Да, полет мысли — мать несметных скоростей. Приглашений не жду. Я — заключенный в клетку лев, но рычать не умею. Мысленно пройдусь древними и новыми дорогами этой стародавней планеты. Своим караваном прошагаю. Пусть говорят: Шираз идет. . . Пойду перебужу весь подозрительный загробный мир и закричу: "Мы есть, нам нет конца, поймите, мы — мера и весы бытия".
Представьте человека, который, отказавшись от удовольствий жизни, жил судьбой народа, его потерянной колыбелью, осиротевшим Масисом, судьбами Ани и Вана, Карса и Сарикамыша, Муша и Сасуна. Дым из алтаря его души содержит скорбь и боль Геноцида армян. Но одновременно он пророк ободрения и существования. Этот человек — Шираз, чудотворец Шираз, вечнодвижущийся предводитель, львиногривый рыцарь нашей поэзии, мой кумир Шираз. . . "
Писатель
Альберт Оганисян, автор знаменитого романа "Орел Моравии" и еще четырех десятков книг, как-то признался: "Меня как писателя воспитал брат Ерем".
В 2001г. А. Оганисян опубликовал рассказ, который должен был дополнить его сборник "Парни нашего села". Вот фрагмент этого рассказа.
Последний выстрел
В одной из аудиторий Смоленской военной академии, где учились будущие офицеры танковых соединений, шла очередная лекция. Преподаватель, полковник Василий Кравчук, взволнованным голосом рассказывал о танковом сражении под Курском и отличившемся в грозной битве лейтенанте Владимире Казакове.
. . . ОН ВЫНЕС С ПОЛЯ БОЯ ВОСЕМНАДЦАТЬ РАНЕНЫХ ТАНКИСТОВ. В последний момент, когда он хотел закинуть рюкзак за плечо и удалиться с огневой позиции, вдруг над головой появился вражеский бомбардировщик и с небольшой высоты начал из пулемета обстреливать местность. Володя получил тяжелое ранение в обе ноги. Он попытался уползти, но заметил приближающихся к нему троих вооруженных гитлеровцев. "Хотят взять в плен", — подумал Казаков и незаметно прикоснулся пальцами к связке гранат под бушлатом. Гитлеровцы были уже рядом. "Нет, не возьмете меня в плен, сволочи!" — крикнул Володя и выдернул кольцо гранаты. Эхо взрыва разошлось по всему фронту. Погиб храбрый танкист. . .
Полковник замолчал. Медленно передвигаясь по рядам, он как бы проверял впечатления от своего рассказа и тут заметил во втором ряду на предпоследней парте плачущего курсанта. Подошел, ласково потрогал кудри парня и вполголоса спросил:
— Ты сильно разволновался, сынок?
В ладной военной форме, красивый и стройный курсант, вытирая слезы, быстро вскочил и представился.
— Курсант второго курса бронетанковой академии Арсен Манукян. Да, товарищ полковник, очень. В подобной ситуации погиб и мой отец — рядовой штурмовой роты Арам Манукян.
— Где он погиб?
— При освобождении Нагорного Карабаха. . .
Наступила тишина и сразу прозвучал приказ Кравчука:
— Аудитория, встать! Объявляю минуту молчания в знак уважения к памяти солдат Родины — лейтенанта Владимира Казакова и рядового Арама Манукяна.
Арам Манукян был учителем истории. В 1992 году 3 июля при освобождении села Магавуз Мартакертского района Арам с шестью товарищами вступил в неравный бой с танками противника. Арам Манукян стал первым азатамартиком из Артикского района, отдавшим жизнь за Арцах. Его именем названа школа в Ариче. Братья Ерем и Альберт Оганисяны тоже аричцы.