В НОВЕЙШЕЙ ЛЕТОПИСИ ЕРЕВАНА БЫЛО ДВЕ БЕДЫ: Спитакское землетрясение (так или иначе затронувшее и Ереван) и блокада. Из двух напастей одна — стихия, другая — рукотворная. Азербайджан с Турцией перекрыли все наши входы-выходы и сделали на этом политику, свои сукины сыны, воспользовавшись моментом, делали на этом бизнес. И то, и другое получалось. С бизнесом, пожалуй, выходило лучше всего, ибо все, что люди делают с удовольствием, они делают хорошо.
За два самых трудных блокадных года запали в память лихие мальчишки, ереванские ангелы-хранители света. Снующие по обледенелым в зиму и раскаленным в зной крышам мальчишки подключали дома к «левым» источникам энергопитания, поддерживая веру людей в светлое (в прямом смысле) будущее. А это по трудным временам — главнее главного.
— Еще не то будет, держаться надо друг за друга! — говорил по случаю суровый пенсионер Гевонд, сосед по дому.
Этот потомственный ереванец многое видел и еще больше пережил, и именно поэтому не опускал рук, не ныл, не скулил, не размазывал по лицу сопли. Кажется, о таких людях слова поэта: «Мы из прошлого века, нас все узнают, за угрюмых таких двух веселых дают».
…Людей в те годы объединяли не митинги, на которые кто-то ходил, а кто-то нет, людей объединила общая, одна на всех беда. Частные трудности каждый преодолевает в одиночку, общую беду — все вместе. Так было, так, наверное, будет всегда
Не случайно в те годы преодоление блокады стало чем-то вроде национальной идеи, которую так долго ищут и никак не могут найти. А тут — вот вам, пожалуйста, не ломая головы, как бы самотеком взяло и явилось на свет замечательное желание подставлять друг другу плечо, помогать словом, делом, песней. А вот теперь о песне.
…Жители дома ереванской профессуры (это на улице Ханджяна) обратили внимание, что глубокой ночью, когда спят не только дети, но даже и старики, в одной из квартир определенно не спят. Но мало того что не спят, там еще и поют. Странная квартира тотчас была взята на заметку домовой общественностью, и вскоре выяснилось вот что.
Проживающий в ней одинокий мужчина, не замеченный в пьянстве, распутстве, скандалах и других неблаговидных делах, поет один на один с собой, без выпивки, женщин и даже друзей. Такое солирование холодными ереванскими ночами в полном одиночестве, но как признали соседи, высокого вокального достоинства, с обращением к лучшим образцам классического репертуара, а также армянской народной песни. О чудачестве ночного солиста соседи написали в «Известия».
ПРИЕХАВ ПО УКАЗАННОМУ АДРЕСУ И ПОСТУЧАВШИСЬ В ДВЕРЬ (электрические звонки уже находились в длительном простое), я увидел за нею не то чтоб молодого, но еще и совсем не старого человека. Человек пригласил домой, быстренько сварил на живом огне кофе, положил на стол коробку с конфетами и только потом спросил, чем обязан. Я объяснил. Он поправил.
— Не для кого пою, а зачем пою.
— И зачем же?
— Чтоб снять с души усталость, чтоб помочь людям, чтоб вселить или укрепить в них надежду.
— А если соседи и так не унывают?
— При чем здесь соседи? Я пою не для них. Пою по телефону. Набираю первый пришедший в голову номер и, если на том конце отзываются, запеваю.
— А если бранятся?
— Такого почти не бывает. В крайнем случае вешают трубку.
— Хотите послушать? — неожиданно спросил мой герой.
— Конечно.
И он запел, после чего я понял, почему разбуженные среди ночи абоненты не вешают трубок, а многие просят запомнить номер и звонить снова.
Как звали моего героя, я, к сожалению, забыл, но позже выяснилось, что это сын Паруйра Абрамовича Сейраняна, декана филологического факультета Ереванского университета и, стало быть, моего декана.
…Отсюда еще один урок блокады: чтоб побеждать и дальше (и во всем), надо быть вместе. А в самом главном — особенно.
