Так отвечал когда-то из-за двери матери голосом из полюбившегося мульта Давид Сарапян, приезжавший в Ереван с друзьями, воевавшими за родную землю. Мать открывала трясущимися руками дверь, не веря привалившему коротенькому счастью, не могла наглядеться на сына перед очередной разлукой, пыталась удержать, хотя и понимала бесполезность своих усилий. Давид уезжал, обещая вернуться. А мать молилась за него, за его друзей, за всех, кто воевал в Карабахе, и ждала очередного звонка в дверь. В ноябре 1991-го пришла весточка о гибели сына. Дэв не дожил до своего 26-летия, исполнявшегося 4 февраля 1992г.
В издательстве "Наири" вышла книга "Давид Сарапян. Дэв. Жизнь, творчество, борьба". Ее составитель и автор первой части Эвелина Мелкумян выражает признательность Аркадию Саакяну за содействие в издании книги. В первой части рассказывается о жизненном пути Давида, помещены высказывания архиепископа Арцаха Паргева Мартиросяна, генерал-майора Аркадия Тер-Тадевосяна, воспоминания друзей — Аркадия Саакяна, Тиграна Оганесяна и других. Во второй — то, что успел написать Сарапян: повесть "300 секунд", рассказы, сценарий компьютерной игры. Это все, что осталось от бывшего студента факультета кибернетики ЕрПИ, прожившего короткую, тяжелую и необычную жизнь.
Поначалу все складывалось безоблачно и многообещающе. Давид был единственным, поздним ребенком у архитектора Эдуарда Аветовича (бывшего в 60-е годы главным архитектором Еревана) и кибернетика Эммы Павловны (в 25 лет защитившей диссертацию в Москве). Мальчик с 4 лет читал, рисовал, впитывал ауру собиравшейся в их доме интеллигенции, живо интересовался всем, в том числе историей. "По материнской линии его предками были карабахские мелики Пирумовы, Мелик-Баяндур. Отец, выходец из Эрзерума, происходил из рода, блиставшего именами Петроса Адамяна, Акопа Гюрджяна, Каро Алабяна.
Не пересказывая книги, скороговоркой проскочим школу, институт, на 2-м курсе которого студентов лишили отсрочки от армии. Давид с близорукостью в минус 9 мог освободиться, но решил пойти, считая, что мужчина должен пройти школу мужества. В мае 1984 он надел шинель, а в октябре 85-го был осужден на 4 года за то, что защитил свое достоинство в драке (один против десяти) с однополчанами, исповедующими ислам и попытавшимися унизить иноверца. Давид, вымахавший к тому времени на 185 сантиметров, дал отпор, а на суде, не таясь, заявил о межнациональной, а не бытовой, как пытались представить, сути конфликта. Этого ему не простили.
Четыре года тюрьмы искалечили парня — достаточно взглянуть, как он состарился. Но не сломали его и не научили молчать в тряпочку и обходить углы.
Выйдя на свободу в 1989-м, он с головой окунулся в мирную жизнь, в институт, правда, не вернулся, занялся восточными единоборствами, пробовал серьезно писать. Тогда появились несколько рассказов и повесть "300 секунд" о том, что он хорошо теперь знал — о пережитом в тюрьме. В свои 24 года он был уже состоявшимся, зрелым мужчиной, способным на многое. Давид через двоюродного брата режиссера Гену Мелконяна попробовал себя в режиссуре, возникла идея написать сценарий по повести. Но всему этому не суждено было сбыться.
Карабахское движение окончательно вступило в фазу вооруженного противостояния. Одним из первых это понял блестящий ученый-физик Леонид Азгалдян — старший друг Давида и основатель Освободительной армии Арцаха. Давид весной 1990-го ушел с ним. Потом воевал в отряде "Тигран Мец" и, погибнув, обрел бессмертие.
О боевом пути Сарапяна написано немного. Сам он о себе рассказывать не любил. Многих из тех, кто мог рассказать, нет в живых. А кое-что не записано и ждет своего летописца. Отметим, что генерал-майор А. Тер-Тадевосян называл его "фантастически храбрым бойцом, наделенным природным военным талантом". Болгарская тележурналистка Цветана Паскалева, чудом уцелевшая в одном из боев, находясь рядом с Дэвом, потом скажет: "Общаясь с Давидом, я поняла, что означает мужественный и умный армянин".
Из операций, проведенных Сарапяном, самым дерзким и фантастическим стало освобождение гадрутского села Тог — родного села его матери. Небольшой отряд приблизился к оккупированному омоновцами Тогу. Давид в темноте один подошел к двухэтажному дому своего деда, где размещался теперь штаб и пировали азербайджанцы. Убрав часовых и подойдя к окну, Давид позвал по имени начальника омона. А когда тот подошел, метнул в него связку гранат, сказав по-русски: "Держи". Ничего не поняв, омоновец пытался поймать предмет. От сильного взрыва дом обрушился, похоронив множество пирующих. Давид взорвал и соседний дом, после чего в стане врага поднялась страшная паника, и отряд Давида вышвырнул неприятеля из села. Этот день — 30 октября 1991 года — навсегда вошел в историю Тога. Вырвавшийся на пару дней в Ереван Дэв сиял от счастья, рассказывая матери о радости ее односельчан. Это была их последняя встреча.
Вскоре он вылетел в Шаумяновский район. Яростный бой по ликвидации огневых точек азербайджанцев в селе Тодан закончился полным разгромом и отступлением противника. 30 бойцов Сарапяна одолели многократно превосходящие силы. Но в самом конце, когда враг бежал, пулеметная очередь сразила героя. В тот день погибли еще четверо — Гамлет, Меружан, Араик и Камо.
На похороны Давида приехал высоко ценивший его Монтэ Мелконян. Покоящийся на кладбище в Ераблуре Сарапян посмертно награжден в 1996 году медалью "За отвагу". Один из классов в родной школе Давида (бывшая им. Дзержинского, ныне Джона Киракосяна) носит имя героя. "Давидовцы" изучают биографию Дэва, посвящают ему стихи, рисунки. . .
В книге помещено литературное наследие Сарапяна. По тому, что он уже умел делать в 24 года (особо отметим рассказ "Коники") , можно заключить, какую добротную прозу написал бы Давид после войны. Но не довелось.
Недавно скончалась и мать героя. Погас очаг дома Сарапянов, остались базальтовые таблички на стене дома по ул. Ал. Манукяна, 7, напоминающие об отце и сыне. Осталась надежда, что настоящее признание и почитание таких, как Добрый Дэв, как Леонид Азгалдян, еще придет.
Старая истина, что война страшна не только тем, что на ней гибнут люди, но и тем, что в первую очередь гибнут лучшие, подтвердилась и в случае с Давидом. Его невозможно представить зажравшимся обывателем, выставляющим напоказ военные заслуги, требующим за них доходного местечка и млеющим от заслуженных и незаслуженных дифирамбов и титулов.
Порода, гены, обостренное чувство справедливости и твердая гражданская позиция (если бы он уцелел) причинили бы немало беспокойства тем, кто брал власть только для себя. Такие, как Сарапян, в мирной жизни были нужнее, чем на войне. Но пуля мало кого пощадила. И дальнейшую историю Третьей Республики пришлось писать без них.
Утешает лишь то, что Давид и его товарищи заложили фундамент победы в Арцахе и ценой своей жизни повернули историю, вернули кусочек земли из тех, о которых старший друг Дэва Леонид Азгалдян безапелляционно изрекал: "Это — Армения, и точка!"
Menu
