То, что прокуратура по давно сложившейся традиции стремится во что бы то ни стало держать судебную систему под контролем, не вызывает никаких сомнений. Но если старомодные армянские генпрокуроры обычно шли преимущественно проторенным путем давления в суде, то нынешний проявил, так сказать, творческий подход.
ПО РАССКАЗАМ НАШИХ СОБЕСЕДНИКОВ ИЗ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ, желая «потеснить» членов Кассационного суда, чтобы им и в голову не приходило въезжать на автомобилях в общий задний двор Генпрокуратуры и Кассационного суда (вопрос о принадлежности двора всегда был яблоком раздора между двумя ведомствами), генпрокурор решил подключить к спору большую домашнюю собаку, которую частенько привозит с собой. Собака бегает во дворе, а судьи как люди здравомыслящие предпочитают обходить (вернее, объезжать) животное стороной.
Успешный ход так воодушевил «сторону обвинения», что через некоторое время прямо рядом со зданием Кассационного суда установили шлагбаум. Правда, как рассказывают очевидцы, уже через день вынуждены были его убрать. Видимо, на сей раз претензии судей сочли обоснованными. Но, судя по эволюции этих событий, поиски идей, содержащих большие и малые рычаги давления на судей, продолжаются, и скоро мы услышим об очередных новаторских инициативах.
В принципе стороны смотрят на происходящее с юмором. Правда, возникает резонный вопрос: стоит ли так стараться, если не исключено, что завтра или послезавтра генпрокурор может оказаться на другой должности, и кто знает, может быть, именно в кресле главы Кассационного суда. Во всяком случае пресса активно муссирует эту тему, а опровержения или подтверждения тому нет.
В свое время многие, увлекшись своим должностным положением и статусом, стали жертвами инициатив, авторами которых выступали сами. Примеров немало, но уроками они не становятся. Вспомним хотя бы, как, будучи заместителем министра юстиции, Гагик Джангирян во что бы то ни стало старался пересмотреть Уголовно-процессуальный кодекс с целью ослабить прокуратуру. А через некоторое время, всего лишь через год, был назначен военным прокурором и пожалел о предпринятых усилиях. На этой должности он уже старался любыми способами лоббировать интересы прокуратуры.
НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО РЕЗКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В САМОЙ СИСТЕМЕ ПРОКУРАТУРЫ, произошедшие уже в который раз совсем недавно, помимо прочих причин объясняются и критерием способностей и умения сотрудников «воздействовать» на судебную систему. То есть прокурор, показавший свою неспособность оказывать давление на соответствующую судебную инстанцию, не оправдывает свой пост. Возможно, в этом контексте можно объяснить прошения об отставке некоторых молодых прокуроров, ранее назначенных на ответственные посты, но не сумевших «переквалифицироваться» изнутри, изменить свои взгляды и, что называется, «бить своих». Они не прижились и вынуждены были вернуться в свою среду. К числу «возвращенцев» относится и популярный в судебной системе кандидат юридических наук Вазген Рштуни, которому там прочат большое будущее.
Заметим, кстати, что во многих странах переход с прокурорской должности на судейскую (и наоборот) весьма поощряется. Главное, чтобы выигрывала судебно-правовая система в целом, чтобы правосудие было действенным. Но заметить и оценить перемены к лучшему должно общество. А в нашем обществе все не так однозначно — рейтинг структур, ответственных за действенное правосудие, не слишком высок.
ПО РАССКАЗАМ НАШИХ СОБЕСЕДНИКОВ ИЗ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ, желая «потеснить» членов Кассационного суда, чтобы им и в голову не приходило въезжать на автомобилях в общий задний двор Генпрокуратуры и Кассационного суда (вопрос о принадлежности двора всегда был яблоком раздора между двумя ведомствами), генпрокурор решил подключить к спору большую домашнюю собаку, которую частенько привозит с собой. Собака бегает во дворе, а судьи как люди здравомыслящие предпочитают обходить (вернее, объезжать) животное стороной.
Успешный ход так воодушевил «сторону обвинения», что через некоторое время прямо рядом со зданием Кассационного суда установили шлагбаум. Правда, как рассказывают очевидцы, уже через день вынуждены были его убрать. Видимо, на сей раз претензии судей сочли обоснованными. Но, судя по эволюции этих событий, поиски идей, содержащих большие и малые рычаги давления на судей, продолжаются, и скоро мы услышим об очередных новаторских инициативах.
В принципе стороны смотрят на происходящее с юмором. Правда, возникает резонный вопрос: стоит ли так стараться, если не исключено, что завтра или послезавтра генпрокурор может оказаться на другой должности, и кто знает, может быть, именно в кресле главы Кассационного суда. Во всяком случае пресса активно муссирует эту тему, а опровержения или подтверждения тому нет.
В свое время многие, увлекшись своим должностным положением и статусом, стали жертвами инициатив, авторами которых выступали сами. Примеров немало, но уроками они не становятся. Вспомним хотя бы, как, будучи заместителем министра юстиции, Гагик Джангирян во что бы то ни стало старался пересмотреть Уголовно-процессуальный кодекс с целью ослабить прокуратуру. А через некоторое время, всего лишь через год, был назначен военным прокурором и пожалел о предпринятых усилиях. На этой должности он уже старался любыми способами лоббировать интересы прокуратуры.
НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО РЕЗКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В САМОЙ СИСТЕМЕ ПРОКУРАТУРЫ, произошедшие уже в который раз совсем недавно, помимо прочих причин объясняются и критерием способностей и умения сотрудников «воздействовать» на судебную систему. То есть прокурор, показавший свою неспособность оказывать давление на соответствующую судебную инстанцию, не оправдывает свой пост. Возможно, в этом контексте можно объяснить прошения об отставке некоторых молодых прокуроров, ранее назначенных на ответственные посты, но не сумевших «переквалифицироваться» изнутри, изменить свои взгляды и, что называется, «бить своих». Они не прижились и вынуждены были вернуться в свою среду. К числу «возвращенцев» относится и популярный в судебной системе кандидат юридических наук Вазген Рштуни, которому там прочат большое будущее.
Заметим, кстати, что во многих странах переход с прокурорской должности на судейскую (и наоборот) весьма поощряется. Главное, чтобы выигрывала судебно-правовая система в целом, чтобы правосудие было действенным. Но заметить и оценить перемены к лучшему должно общество. А в нашем обществе все не так однозначно — рейтинг структур, ответственных за действенное правосудие, не слишком высок.
