И В ЭТО РЕАЛЬНО МОЖНО ВЕРИТЬ, ЕСЛИ ПАНОРАМИРОВАТЬ ТО, КАК ДЕРЖАЛСЯ «ГОЙ» на протяжении года позорного преследования. Кажется, никто не верил, что артистический коллектив проявит такую стойкость и останется верен своему слову идти до конца: коллектив вообще штука сложная, а борцовские качества, за редким исключением, — не самая характерная черта артистов. «Гой» защищал рубежи своего дома и право на самостоятельное свободное творчество геройски. Но еще осенью 20-го наши детские представления о том, что уверенность в правоте своего дела и готовность отстаивать свою правду всем суть гарантия победы, были уничтожены масштабно и страшно. Во взрослой реальной жизни это, оказывается, ни от чего не спасает…
19 февраля гробовщики от культуры постарались вбить последний гвоздь в уготовленный им «Гою» саркофаг.
Еще месяц назад нарисовавшийся в одночасье из воздуха калиф на час, новый директор театра Карен Симонян подписал все бумаги — легким движением пера отметивший в декабре 35-летие «Гой» прекратил свое существование, а его коллектив вместе с территорией театра влился в состав Национального Академического театра им. Г. Сундукяна. Незадолго до этого худрук театра Артур Саакян в эфире «168. am» сообщил, что новый директор лишил их адвоката права выступать от имени театра в суде… Что ж, Карену Симоняну с этим жить.
У гоевцев оставалась последняя надежда на то, что суд признает неправомочным правительственное решение об «оптимизации», и на судебное заседание они явились всем коллективом… Но учинители казни театра пошли другим, подробно просчитанным путем. Заседание оказалось просто спринтерским! Наверное, с правовой точки зрения тут комар носа и не подточит, но с нравственной, простите за смешное слово, позиции — от мерзости и цинизма происшедшего воротит с души. «Гоя»-то теперь де юре не существует, и представитель Национального театра, его правопреемника, просто сообшил суду, что у Сундукяновского театра подобного иска нет и не было. Параллельно Национальный экспериментальный художественный театр «Гой» им. А. Мазманяна немедленно исчез из госрегистра. Теперь 23 «отдельных», не являющихся юридическим лицом, не имеют возможности выступать в правовом поле единым фронтом человека — это…непонятно кто. Они, правда, попытались обратиться в суд с иском «отдельных», однако суд его отклонил… Занавес! И «бис» гробовщикам!
ПО ОКОНЧАНИИ СТРЕМИТЕЛЬНО-ОПЕРАТИВНОГО ЗАСЕДАНИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ сундукяновского театра Марат Атовян, отвечая на вопрос, снова запел старую песню. Мол, непонятно, почему «Гой» так реагирует — «так» это акция протеста прямо перед зданием суда — ведь и руководство Сундукяновского театра, и Министерство не раз гарантировали, что все войдут в штат главного театра страны и никто не останется безработным. Возможно, юрист искренне считает, что сохранение зарплаты — единственное, что волнует артиста…
«У нас есть свой дом, в котором нам тепло и хорошо. И мы хотим жить, работать, создавать спектакли в своем доме, в своих, кстати, не самых лучших с технической точки зрения условиях. Мы хотим иметь свое лицо и свой юридический статус — мы хотим быть собой», — так прокомментировал артистическую позицию ведущий актер «Гоя» и вообще звезда Самвел Топалян.
Можно было бы долго рассуждать о разности эстетических воззрений, вспоминать о том, что 35 лет назад «Гой» родился и обрел собственный почерк именно как «другое искусство». Но вместо культурологических экзерсисов лучше бросить взгляд в недалекое прошлое. Совершенно по той же матрице три года назад закрыли Музыкальный Камерный театр — с обещаниями сохранить коллектив и посулами лучших, много лучших условий, которые обеспечит ему Государственный театр музыкальной комедии им. А. Пароняна. Пароняновская администрация, правда, схватилась за голову — девать куда-либо коллектив в 45 человек укомплектованной Музкомедии было решительно некуда. В итоге театр Пароняна принял половину Музкамерного, остальных расфасовали по другим театрам. А с начала нынешнего года с большинством «расфасованных» артистов расторгли договора. Так оптимизация работает во взрослой реальной жизни…
У руководства «Гоя» возникла, было, идея зарегистрироваться как ООО, стать негосударственным независимым театром, а за свое, точнее, уже не свое помещение платить Сундукяновскому театру аренду. Но это, увы, из области фантастики. 3 миллиона арендной платы — сумма для независимого некоммерческого театра совершенно неподъемная. Да и представить, что гробовщики «Гоя», руководство МОНКС и Национального театра, предоставят такую возможность — наивный необоснованный оптимизм.
И все-таки говорить о «Гое» в прошедшем времени очень не хочется. Ведь не может прекратить свое существование театр со своим лицом и своей историей, в названии которого зашифровано бытие.
