ВЫСОКОЕ МАСТЕРСТВО ДИРИЖЕРА, ВЕДУЩЕГО СПЕКТАКЛЬ УВЕРЕННО, ТЕМПЕРАМЕНТНО, УВЛЕЧЕННО, в современном стиле решенные балеты, световое оформление создают атмосферу, исполненную таинства, достоверности. Эта премьера вновь подтвердила эстетические позиции театра, предоставляющего широкие возможности для раскрытия творческого потенциала одаренных артистов.
Общим для всех спектаклей последних лет явилось стремление вписаться в контекст мировой балетной культуры. Поиск нового лексического языка, единых корней, единой сути. Пластический язык — танец, но в собственном преломлении – без аффектации экспрессионистских всплесков. Наблюдается также возрастающий интерес не только к балетной классике, но и к произведениям современных авторов. Театр проникнут духом поиска, стремлением к созданию самобытного репертуара, к развитию творческого почерка. Шире становится репертуар, в самых постановках ощущается стремление к интересной интерпретации, к совершенствованию хореографического языка, технического мастерства исполнителей. Свидетельством тому — балетные спектакли «Щелкунчик» в постановке Георгия Ковтуна, «Ромео и Джульетта» Прокофьева в хореографии легендарного балетмейстера Олега Виноградова, «Лебединое озеро» Чайковского в постановке Алексея Фадечеева (художественный руководитель спектакля Нино Ананиашвили).
И вот новая премьера балетной составляющей театра, поразившая публику современным решением, авангардной стилистикой. Хотя справедливости ради отметим, что для тех, кто мог видеть эти балеты пусть не на нашей сцене, но за рубежом или на известных телеканалах, это уже не откровение, не авангард, а скорее – норма. Терпсихора, муза танца, очень непостоянна, ее вкусы быстро меняются. Но все же премьера триптиха в нашем театре прозвучала удивительно современно и осталась в памяти зрителей ошеломляющим впечатлением последних лет.
Шахар Биньямини — постановщик двух первых балетов, широко известен в балетном мире стремлением расширить сферу взаимодействия театра и танца, символики образов, условность и натуралистической пантомимы. А, главное, он исследует связь между наукой и движением. Он говорит на языке, более свободном от традиционных требований и канонов. Как отмечает постановщик, «тесная связь между движением и чувственным опытом позволяет развить и узнать больше как о нашем физическом диапазоне, так и о нашей способности выражать себя через движение непосредственно».
Балет «Пробуждение Фавна», открывающий премьеру, представляет нам дуэт Валерии Бессоновой и Никиты Якимчука. Их танец увлекает воображение публики, четко и выпукло выявляется хореографическая структура партий. Пластическая чистота и законченность каждого движения сочетаются у танцовщиков с артистической сосредоточенностью, стремлением искренно передать событие роли, погрузиться в предлагаемые обстоятельства. Дуэтом четко уловлена и передана острота пластической лепки поз, движений. В этом номере есть все – элементы лирики и романтизма, мимолетные блики импрессионизма и эмоциональная экспрессия.
Особенно восторженно публика приняла балет «Болеро X» Равеля. Наваждение ритма, отсутствие декораций, световая игра, современная хореография, необыкновенная пластичность балетной труппы, эмоциональное, увлеченное воплощение замысла – все это держит зрителя в постоянном напряжении.
Но, конечно, бесспорным лидером балетной премьеры стала «Весна священная» в хореографии художественного руководителя балета Словенского национального театра в Мариборе. Этот театр под руководством Эдварда Клюга участвует в крупнейших театральных фестивалях — Санкт-Петербурге («Звезды белых ночей»), Питтсбурге, Сингапуре, Канаде, Бразилии, Тель-Авиве, Сеуле, Милане, странах бывшей Югославии, а также в США, Португалии, Канаде, Бразилии, Нидерландах, Италии. Авангарные постановки Э. Клюга номинировались на высшие балетные премии. Балет «Пер Гюнт» на сцене Новосибирского театра оперы и балета в постановке Эдварда Клюга удостоился премии «Парадиз» в номинации «Лучший спектакль в музыкальном театре «.
Так что ереванская премьера «Весны священной» — не проба пера для балетмейстера Клюга в современной хореографии. И не важно сколько раз ставился этот балет в других театрах. Для артистов нашей балетной труппы это замечательный опыт.
Сразу же захватывает музыка к «Весне священной», с первых же фаготных тактов знаменитого вступления, гениально озвучивающего приход весны, картину весеннего пробуждения природы. В ней есть все: поза и жест, краска и линия, облик и дух. И выражены они невидано новым языком, новым отношением композитора к фольклору. В ней нет почти никакого сюжета, а есть только смена танцев и танцевальное действо. Действующие лица включены в неизменное течение обряда – в жизнь природы. («Весна не наступит, если остановятся хороводы, если девушки перестанут гадать о женихе, если все племя как один человек в экстатическом танце не втопчет в землю ритуальное зерно…»)
Спектакль, поставленный на сцене нашего театра в хореографии Эдварда Клюга, являет собой своеобразный хореографический эпиграф, олицетворяющий свободный полет творческой фантазии. От каждого участника балета требовалось своеобразное владение языком современной хореографии, необходимость передать состояние душевной жизни человека языком свободной пластики. Действие балета вписано постановщиком в своеобразный вещественный ландшафт. На голову танцующим время от времени беспощадно льется вода.
Чувство позы, гибкость, ритмическая выверенность, яркая фольклорная окраска, верно найденный рисунок обряда, коллективные импульсации, выброшенные вверх руки, эффектная энергия движения – все это не может не захватить внимание зала. Остается в памяти танцовщица Кана Семба в роли Избранницы, жертвы. В текст партии заключено множество состояний душевной жизни ее героини, выраженной языком свободной пластики, необычайного напряжения, экспрессии с дикими экстатическими содроганиями и бешенным напором. Но есть еще одна особенность и сложность в этой партии. В ней особо важна мимическая игра лица танцовщицы. Она бесподобна на сцене и владеет языком современной пластики в полной мере.
К великому сожалению, в буклете нет имен других участников, что никак не оправдано. Все участники спектакля оставляют хорошее впечатление. С тонким чувством стиля разворачиваются перед зрителем сцены дикого древнего обряда. Обостренную экспрессию этих жестоких картин артисты передают с тем внутренним нервом, без которого немыслима сама атмосфера балета Стравинского.
