Итак, секретариат специализированной
президентской комиссии по конституционной реформе вынес на суд общественности первые
семь глав проекта будущей Конституции. Уже есть первые отклики и, судя по ним,
еще предстоят серьезные дебаты и обсуждения.
СТОРОННИКИ
РЕФОРМИРОВАНИЯ КОНСТИТУЦИИ ДЕЛАЮТ УПОР НА ДВА ФАКТОРА. Первый в том, что, согласно
представленным главам проекта, существенно расширяются полномочия оппозиции,
вплоть до того, что парламентской оппозиции гарантируется пост вице-спикера
законодательного собрания. Трудно не согласиться с тем, что эта, а также и ряд
других законодательных поправок придадут больше демократичности политической
системе страны.
Но вот противники реформы утверждают, что нормы,
расширяющие полномочия оппозиции, носят больше популистский характер, их цель —
переманить на сторону сторонников реформы ее противников из оппозиционного
лагеря. И в качестве косвенного аргумента резонно утверждают, что для
расширения полномочий оппозиции вовсе не обязательно менять модель
государственного устройства.
В качестве еще одного козыря сторонники конституционной
реформы приводят аргумент о том, что переход к парламентской системе правления
обеспечит возможность мирного перехода власти от одной политической силы к
другой, будет препятствовать утверждению в стране политической монополии…
Сделаем здесь остановку.
Термин «политическая монополия» в последнее
время очень популярен, можно сказать, распиарен вовсю. Некоторые политические
силы в оправдание своих политических амбиций очень любят сваливать на
«политическую монополию» все беды в стране, вплоть до футбольных
проблем. При этом порой напрочь забываются элементарные вещи. Например, то, что
выборы проводятся собственно для того, чтобы выявить ведущую политическую силу,
которая и формирует власть. Обвинять победившую на выборах политическую силу в
«политической монополии» — глупо.
Если же вопрос упирается в расширение полномочий
оппозиции, то, во-первых, и при нынешнем законодательстве парламентская
оппозиция имеет определенные гарантированные права, во-вторых, для расширения этих
прав, как уже отмечалось, необязательно менять систему государственного
устройства.
Наконец, если под «политической монополией»
имеется в виду, что в Армении не происходит смены власти, то это не
соответствует действительности. Первый президент Армении был аодовцем, второй –
беспартийным, третий является республиканцем, и это прямое свидетельство
спекулятивности утверждений о господстве в Армении некоей «политической
монополии».
А ВОТ В СОСЕДНЕЙ
ТУРЦИИ ПРИ ПАРЛАМЕНТСКОЙ СИСТЕМЕ всеостальные
партии только и мечтают, как бы избавиться от политической монополии Партии
справедливости и развития, которая правит страной на протяжении 13 лет и в том
же духе намерена продолжать и продолжать… Так что не факт, что новая
Конституция избавит общество от очевидно раздутой у нас проблемы
«политической монополии». Тем более с учетом того, что, согласно
проекту новой Конституции, если в первом туре выборов ни одна партия не наберет
большинства голосов, проводится второй тур выборов между двумя лидирующими
политическими силами. Кстати говоря, это положение вызвало разноречивые
комментарии и толкования.
Настолько разноречивые, что вице-спикер НС РА Эдуард
Шармазанов вынужден был пояснить: «Сегодня я прочел в прессе, что
некоторые наши депутаты беспокоятся о том, что, если не займут первое или
второе место, лишатся мандата. Ничего подобного. 101 мандат, распределенный в
1-м туре, сохранится независимо от итогов второго тура. Во втором туре примут
участие лишь политические силы, занявшие 1-2-е места, а сколько мандатов
распределится во втором туре, будет решаться Избирательным кодексом».
Давайте сейчас не будем отвлекаться и гадать, насколько доходчиво Шармазанову
удалось все разъяснить…
Наконец, главный довод сторонников конституционной
реформы заключается в том, что новое государственное устройство позволит
обеспечить в Армении мирный переход власти от одной политической силы к другой.
Это, наверное, весьма важный довод в пользу реформы, особенно с учетом того,
что все президентские выборы в Армении действительно сопровождались накалом страстей.
Правда, последние прошли несравнимо мирно, но ряд предыдущих…
И ВОТ ДЛЯ РЕШЕНИЯ
ПРОБЛЕМЫ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ВООБЩЕ УБРАТЬ ПРЯМЫЕ ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ. Нет прямых президентских выборов
– нет проблемы. Оставить только выборы по партийным спискам. Предполагается,
что в этом случае поствыборные сценарии станут более цивилизованными…
Вполне вероятно. Но тут тоже отметим два фактора.
Во-первых, эта вероятность пока чисто теоретическая, умозрительная. Никаких
абсолютных гарантий от взрывных поствыборных процессов никакая конституция дать
не может по определению, не стоит заниматься самообманом: многое зависит от
самого общества, от хода избирательной процедуры, от зрелости политических сил
и так далее…
И тут мы подходим к главному аргументу противников
реформы. Всякая радикальная реформа, а именно такая сегодня обществу и
предлагается, содержит риски. Проблема в том, что все риски предусмотреть
невозможно при всей гениальности авторов концепции конституционной реформы.
Решая одну глобальную проблему – «мирного перехода власти», не
исключено породить другие проблемы. В частности ту, что, как правило,
радикальные реформы сопровождаются расхлябанностью государственных структур,
пока последние не свыкнутся с новыми раскладами. Ну и не говоря уже о неоднократно озвученном доводе о том, насколько
наши партии соответствуют своему предназначению и готовы к новым вызовам…
СТОРОННИКИ
РЕФОРМИРОВАНИЯ КОНСТИТУЦИИ ДЕЛАЮТ УПОР НА ДВА ФАКТОРА. Первый в том, что, согласно
представленным главам проекта, существенно расширяются полномочия оппозиции,
вплоть до того, что парламентской оппозиции гарантируется пост вице-спикера
законодательного собрания. Трудно не согласиться с тем, что эта, а также и ряд
других законодательных поправок придадут больше демократичности политической
системе страны.
Но вот противники реформы утверждают, что нормы,
расширяющие полномочия оппозиции, носят больше популистский характер, их цель —
переманить на сторону сторонников реформы ее противников из оппозиционного
лагеря. И в качестве косвенного аргумента резонно утверждают, что для
расширения полномочий оппозиции вовсе не обязательно менять модель
государственного устройства.
В качестве еще одного козыря сторонники конституционной
реформы приводят аргумент о том, что переход к парламентской системе правления
обеспечит возможность мирного перехода власти от одной политической силы к
другой, будет препятствовать утверждению в стране политической монополии…
Сделаем здесь остановку.
Термин «политическая монополия» в последнее
время очень популярен, можно сказать, распиарен вовсю. Некоторые политические
силы в оправдание своих политических амбиций очень любят сваливать на
«политическую монополию» все беды в стране, вплоть до футбольных
проблем. При этом порой напрочь забываются элементарные вещи. Например, то, что
выборы проводятся собственно для того, чтобы выявить ведущую политическую силу,
которая и формирует власть. Обвинять победившую на выборах политическую силу в
«политической монополии» — глупо.
Если же вопрос упирается в расширение полномочий
оппозиции, то, во-первых, и при нынешнем законодательстве парламентская
оппозиция имеет определенные гарантированные права, во-вторых, для расширения этих
прав, как уже отмечалось, необязательно менять систему государственного
устройства.
Наконец, если под «политической монополией»
имеется в виду, что в Армении не происходит смены власти, то это не
соответствует действительности. Первый президент Армении был аодовцем, второй –
беспартийным, третий является республиканцем, и это прямое свидетельство
спекулятивности утверждений о господстве в Армении некоей «политической
монополии».
А ВОТ В СОСЕДНЕЙ
ТУРЦИИ ПРИ ПАРЛАМЕНТСКОЙ СИСТЕМЕ всеостальные
партии только и мечтают, как бы избавиться от политической монополии Партии
справедливости и развития, которая правит страной на протяжении 13 лет и в том
же духе намерена продолжать и продолжать… Так что не факт, что новая
Конституция избавит общество от очевидно раздутой у нас проблемы
«политической монополии». Тем более с учетом того, что, согласно
проекту новой Конституции, если в первом туре выборов ни одна партия не наберет
большинства голосов, проводится второй тур выборов между двумя лидирующими
политическими силами. Кстати говоря, это положение вызвало разноречивые
комментарии и толкования.
Настолько разноречивые, что вице-спикер НС РА Эдуард
Шармазанов вынужден был пояснить: «Сегодня я прочел в прессе, что
некоторые наши депутаты беспокоятся о том, что, если не займут первое или
второе место, лишатся мандата. Ничего подобного. 101 мандат, распределенный в
1-м туре, сохранится независимо от итогов второго тура. Во втором туре примут
участие лишь политические силы, занявшие 1-2-е места, а сколько мандатов
распределится во втором туре, будет решаться Избирательным кодексом».
Давайте сейчас не будем отвлекаться и гадать, насколько доходчиво Шармазанову
удалось все разъяснить…
Наконец, главный довод сторонников конституционной
реформы заключается в том, что новое государственное устройство позволит
обеспечить в Армении мирный переход власти от одной политической силы к другой.
Это, наверное, весьма важный довод в пользу реформы, особенно с учетом того,
что все президентские выборы в Армении действительно сопровождались накалом страстей.
Правда, последние прошли несравнимо мирно, но ряд предыдущих…
И ВОТ ДЛЯ РЕШЕНИЯ
ПРОБЛЕМЫ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ВООБЩЕ УБРАТЬ ПРЯМЫЕ ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ. Нет прямых президентских выборов
– нет проблемы. Оставить только выборы по партийным спискам. Предполагается,
что в этом случае поствыборные сценарии станут более цивилизованными…
Вполне вероятно. Но тут тоже отметим два фактора.
Во-первых, эта вероятность пока чисто теоретическая, умозрительная. Никаких
абсолютных гарантий от взрывных поствыборных процессов никакая конституция дать
не может по определению, не стоит заниматься самообманом: многое зависит от
самого общества, от хода избирательной процедуры, от зрелости политических сил
и так далее…
И тут мы подходим к главному аргументу противников
реформы. Всякая радикальная реформа, а именно такая сегодня обществу и
предлагается, содержит риски. Проблема в том, что все риски предусмотреть
невозможно при всей гениальности авторов концепции конституционной реформы.
Решая одну глобальную проблему – «мирного перехода власти», не
исключено породить другие проблемы. В частности ту, что, как правило,
радикальные реформы сопровождаются расхлябанностью государственных структур,
пока последние не свыкнутся с новыми раскладами. Ну и не говоря уже о неоднократно озвученном доводе о том, насколько
наши партии соответствуют своему предназначению и готовы к новым вызовам…
