говорит в интервью "ГА" заведующий кафедрой иранистики ЕГУ профессор Гарник АСАТРЯН
— Г-н Асатрян, уже не первый год говорится о необходимости подготовки специалистов по османскому языку. Однако недавно директор Национального архива Армении г-н Вирабян на пресс-конференции заявил, что мы не можем изучать турецкие архивы из-за отсутствия специалистов по османскому языку. Это действительно так?
— Османистика – комплексное научное направление, междисциплинарная область знания, выходящая далеко за пределы тюркологии. Османский, или старотурецкий – официальный язык Османской империи. Это, по сути, смешанный конструкт, в котором почти столько же турецкого, сколько персидского и арабского языков. Чтобы работать с османским текстом средней трудности, прежде всего необходимо, разумеется, знать архаичный турецкий, а не нынешний литературный турецкий язык, а также классический персидский, который является языком литературы прошлого, и арабский с элементами Корана и мусульманской словесности. Это минимум, необходимый для понимания османских текстов литературного и исторического содержания. А для перевода архивных документов, то есть того, в чем мы нуждаемся прежде всего, потребуются и знания сложнейшей стилистики османского делопроизводства, государственно-административной структуры империи, мусульманской юриспруденции, специфической терминологии – социальной, военной, политической, аграрной, юридической, религиозной и т.д., причем хронологически соотнесенной, поскольку значения терминов менялись в зависимости от эпохи их употребления.
Плюс ко всему профессиональный османист должен хорошо знать историю и культуру Османской империи, владеть серьезным багажом знаний, которые не ограничиваются набором примитивных клише о "кровожадных турках" и "турецком ятагане". Кроме того, поскольку основные работы по османскому языку, отраслевые словари и учебные пособия, а также исследования по истории государственного строя Османской империи и османскому источниковедению изданы на западных языках, османист хотя бы в пределах пассивного чтения должен владеть основными западноевропейскими языками, не говоря уже о русском. И наконец, базовое требование – обладание навыками чтения рукописных документов, то есть знание османской каллиграфии.
То, что нам необходимо, — это именно османисты-текстологи, способные работать с архивными документами, адекватно их переводить и столь же адекватно комментировать. Нам нужны люди, способные создать фактологическую базу оригинальных османских документов, связанных с историей Армении и армянством, – как времени Геноцида, так и других периодов.
Конечно, и сегодня на армянском языке издаются брошюры, сборники статей, даже тома по османской тематике, но такого рода деятельность нельзя считать османистикой в строгом научном ее понимании это, скорее, популяризация науки, в частности, проблематики Геноцида, что тоже полезно в некотором смысле. Но по большому счету менее всего в фактологических доказательствах Геноцида нуждаются сами армяне…
— Насколько реально подготовить на востоковедческом факультете ЕГУ специалистов, обладающих столь обширными знаниями?
— На самом деле система организации обучения не настолько сложна, как это может показаться на первый взгляд. Она хорошо апробирована в международной практике высшего образования. А вообще то, что я описал, – это обычный формат подготовки классических востоковедов, не только османистов, что давно практикуется на нашей кафедре. Почти все ведущие преподаватели кафедры иранистики ЕГУ прошли именно такую подготовку по различным областям востоковедения – иранистике, индологии, афганистике, курдоведению, проблемам Северного Кавказа, в том числе азербайджановедению. Сейчас мы разрабатываем ряд проектов по изучению Азербайджана, один из которых, по топонимии Азербайджана, недавно выиграл грант конкурса, проведенного Комитетом по науке РА.
— Насколько мне известно, в ряде турецких университетов, а также в Азербайджане создаются арменоведческие центры. Понятно, что они не преследуют академических целей. И все же, удается ли им готовить профессионалов в области арменистики?
— Не следует преувеличивать возможности турецкой арменистики – она, скорее, экспериментального характера. Но я был бы рад, если бы в Турции появилась настоящая арменистика, ведь чем ближе турки подойдут к истинному пониманию истории и культуры Армении, тем скорее изменятся устоявшиеся в турецком обществе стереотипы представлений об армянах, тем активнее и безболезненнее пройдут процессы региональной интеграции. Что же касается Азербайджана, то так называемое еразовское знание армянского языка – это далеко не арменистика и никогда таковой не станет, учитывая общее состояние науки в Азербайджане. Правда, на уровне чтения и перевода прессы или сочинения фальсицированных текстов этих знаний хватает.
— То есть для пропагандистких целей этих знаний достаточно…
— Для азербайджанцев, возможно, да. Но, в отличие от соседей, нам нужны прежде всего специалисты по стране, а не только переводчики, и уж тем более мы не нуждаемся в сочинителях фальшивок. Наш специалист по Азербайджану должен иметь фундаментальную востоковедческую подготовку по истории и культуре страны, с очень хорошим знанием азербайджанского и персидского. Концепция подготовки специалистов по Азербайджану ни в коем случае не должна основываться на отрицательных посылах – типа необходимости изучения врага. В конце концов, это соседняя страна, а адекватное знание истории и культуры соседей имеет не только прикладное значение. Это еще и важный элемент национального мировоззрения любого уважающего себя цивилизованного народа. Вражда не может быть вечной. Судя по отдельным проявлениям, сегодня в недрах азербайджанского общества начинает постепенно созревать объективное понимание карабахской проблемы. Антиармянская истерия в Азербайджане, я уверен, не столько проявление извечно отрицательного восприятия армян азербайджанцами, сколько результат целенаправленной политики правящего клана, преследующей прежде всего внутренние цели, то есть отвлечения граждан от таких насущных проблем, как разграбление нефтяных богатств страны и превращение ее в восточную деспотию примитивного типа. Алиевский агитпроп старается представить Карабах как основу национального бытия, как вопрос чести и достоинства нации, уводит народ от реальности, направляет азербайджанское общество по ложному и бесперспективному пути вечной конфронтации с соседями.
— Ситуация с османистикой и азербайджановедением в целом ясна. А как обстоят дела с изучением других народов региона?
— Об иранистике я не стану распространяться. Достижения нашей школы в изучении иранских народов общеизвестны. По курдам, заза, талышам и северокавказским народам на нашей кафедре также ведётся активная работа, результаты которой регулярно публикуются в зарубежных академических изданиях. Причем почти все авторы, работающие в этой сфере, — молодые, талантливые профессионалы высокого уровня. Но гуманитарное научное поле в нашей стране, как это ни прискорбно, настолько размыто, что отделить зерна от плевел достаточно сложно. Ввиду востребованности и актуальности ряда гуманитарных направлений эта область привлекает огромное число дилетантов, околонаучных персон, да и просто посредственных ученых, пытающихся малыми и несостоятельными усилиями получать разного рода дивиденды. А из-за игнорирования четких параметров академической деятельности в общественных науках эта сфера перенасыщенна доморощенными "экспертами", черпающими основной материал своих "изысканий", как правило, из интернета или турпоездок по Турции. Дошло до того, что эта братия с жаром подхватила даже "утку" о "криптоармянах", судя по всему, подброшенную турецкими спецслужбами. И сейчас предпринимаются попытки сделать этот вопрос чуть ли не предметом общенационального обсуждения.
К сожалению, большая часть того, что делается реально полезного и рационального в гуманитарной сфере, тонет в псевдопатриотической риторике или обесценивается в вакханалии дилетантизма, и это меня беспокоит больше, чем отсутствие османистов.
