Международный фестиваль исполнительских искусств HIGHFEST совместно с кафедрой арт-менеджмента и культурной политики ГИТиК-а запустил цикл мастер-классов онлайн. Даже худо карантина оказалось не без добра – среди спикеров проекта сплошь лучшие среди первых современного театра, а платформа, изначально предназначенная для будущих арт-менеджеров, принимает всех, кому это интересно. Президент HIGHFEST-а и заведующий соответствующей кафедрой института Артур ГУКАСЯН уверен, что театр должен быть живым, а онлайн проекты – нетривиальными.
— Кажется, те, кто всерьез интересуется современным театром, должны сказать «спасибо товарищу коронавирусу за наше счастливое детство». Когда еще появилась бы на отечественной платформа слушать самые сливки мирового театрального авангарда!
— Ну, тоже вариант. В любом случае, я думал-подумал – люди, привезти которых в Ереван с лекциями у нас вряд появится возможность в обозримом будущем, они сейчас дома, в изоляции… И причем дело не только в том, что это дорогого стоит. Допустим, ведущий московский театральный критик, редактор журнала «Театр» и художественный руководитель фестиваля «NET» Марина Давыдова в нынешнем году свободна 14 августа и еще 4 января – это реально так – а у нас фестиваль в октябре. А тут мы предложили такой онлайн формат, и они пошли навстречу, им это интересно. В результате открывал цикл наших мастер-классов Филипп Вулах, директор санкт-петербургского фестиваля «Точка доступа», потом был «великий и ужасный» Александр Лаевский. Были Лоренцо Папагалло, арт-менеджер, руководитель одного из трех крупнейших фестивалей Испании, который проходит в Альмагро, был Каспер де Вриз, гуру уличного театра. Уже провели мастер-классы Марина Давыдова и актер, режиссер и культовый драматург Иван Вырыпаев. Сейчас у нас в планах Антонио Араужио, режиссер-авангардист и худрук главного бразильского фестиваля MITSP. Кстати, я был на этом фестивале в Сан-Пауло, когда с коронавирусом все только началось, и один был в маске, перчатках и очках. Все ходили чуть ли не в стрингах, тусили, смотрели на меня и говорили — «Артур, ты что, больной!». Как оказалось, насчет кто больной – это спорный вопрос.
— Участники вашего проекта – это, что называется, crème-de-la-crème современного театра. Ты что, им платишь?
— Это я – что? Это ты – что! Нет, конечно! Ни у фестиваля, ни у института, как ты догадываешься, таких денег нет. Это же все друзья! И уже приходится задумываться над тем, кого приглашать дальше. Вопрос не в том, что нет людей. Мы просто так задрали планку, что выходит, быть просто директором успешного фестиваля недостаточно, чтобы участвовать в этом проекте. Хотя, конечно, предпочтительнее выбирать людей, которые говорят на русском. Все-таки и студенты, и те, кому это в принципе интересно, в гораздо большей мере владеют русским языком, чем английским. А вообще, получается такая очень интересная онлайн театральная тусовка. Например, к мастер-классу Вырыпаева, так, по дружбе, подключилась Тамара Арапова, директор «Рашн Кейс» очень важный и влиятельный человек. Кстати, я тоже читаю курс арт-менеджмента – уже было для питерских ребят, для голландцев, для немцев. Вот сейчас для бразильцев буду читать.
— Послушай, все, что говорят твои гости – жутко интересно, но нет ощущения, что в полном отрыве от нашей театральной реальности?
— Не скажи. Вот Вырыпаев очень хорошо говорил о природе пьесы в современном театре, о проблемах стыковки –нестыковки с широким зрителем и так далее. Это же очень нужная вещь! Например – как сделать так, чтобы артхаус, который пишет тот же Вырыпаев, продавать. Чтобы он становился как бы мейнстримовским. И вообще, насколько мейнстрим сегодня – мейнстрим. Вот есть «Мстители» и есть «Джокер». «Джокер» принес миллиард – то есть мейнстрим. К тому же, создан по комиксу — куда уж мейнстримнее! Но Филлипс сделал его таким, что чувство – это снимал Михаэль Ханеке, то есть, мейнстрим в абсолютно артхаусной упаковке. Об этом Вырыпаев и говорил, и очень интересно. Еще говорил об «ОККО-театре» — проекте, который он начал делать примерно год назад. Как делать спектакль-фильм. Не снять спектакль, не сделать телеспектакль – тот, который мы знали, и который имел образовательную функцию…
— Вот с этого момента – подробнее. В нынешней ситуации это вопрос номер раз для театров.
— Об этом и речь – давайте будем снимать спектакли «специально». Вот сейчас есть разные платформы, есть Netflix. Смотришь фильмы, смотришь сериалы – которые, кстати, тоже изменили мир. Большое кино пришло в телевизор. Не в телевизор даже – в телефон, в гаджеты. В результате потоковые сервисы изменили концепцию сериалов.
— Ну да, «Молодой папа» — это тебе не «Санта-Барбара», это мылом ни при каких обстоятельствах не назовешь…
— Именно! Все эти «Карточный домик», «Настоящий детектив», «Родина»… Там сплошь оскароносные актеры, режиссеры, монтажеры – даже уборщики оскароносные. И вот Вырыпаев предложил – а давайте делать на специальной платформе театр-фильм. То есть, мы делаем для кино театрализованную декорацию, все решения — с использованием театрального языка, зритель понимает, что это спектакль. Но делают это операторы, монтажеры и прочие, которые снимают большое кино. То есть, тратишь деньги ужасно большие для театра и очень маленькие для кино, делаешь продукт и его прокатываешь. А зритель платит либо абонентскую плату, либо какие-то, в принципе смешные деньги, и бывает ему счастье. Скажем, в Москве на спектакль, в котором играет Ксения Рапопорт, приличный билет стоит 30 тысяч рублей. А меньше чем за 5 тысяч ты туда просто не попадешь… А тут ты платишь какой-то мизер и видишь, пусть не вживую, но по-настоящему качественный театральный видеопродукт. Хотя, все равно, это в контексте – «и такое тоже есть! нормально ». Это не замена живого театра.
— А что будет делать HIGHFEST, если к октябрю ситуация не сильно изменится, и если ты такой противник видеопоказа спектаклей?
— Я категорически против такого тупого показа! «Тупого» — в смысле примитивной демонстрации заснятого сценического материала. Этого на нашем фестивале не будет, а будет что-то другое, если к октябрю сохранится ситуация с закрытыми границами. Есть театры, которые стремятся к нам, подают заявки в разные фонды, чтобы получить средства на дорогу и прочее. Пока мы надеемся провести HIGHFEST. Но все опасаются какой-то осенней вспышки, и мы рассматриваем альтернативные варианты фестивальности онлайн — скорее всего, с сильно образовательным уклоном. Если показ спектаклей и будет, то чисто ретроспективный, каких-то великих постановок типа «Махабхараты» Питера Брука или «Энштейна на пляже» Уилсона – в том смысле, что они, скажем так, изменили ход театральной истории. В любом случае, если придется работать в режиме онлайн, нужно, чтобы это было интересно и ново. Потому что цель фестиваля – что-то изменять в своей сфере. Иначе не имеет смысла. А театр должен быть живой! И все эти, вроде бы набившие оскомину фразы типа «обмен энергией» — это так оно и есть.
— Кажется, те, кто всерьез интересуется современным театром, должны сказать «спасибо товарищу коронавирусу за наше счастливое детство». Когда еще появилась бы на отечественной платформа слушать самые сливки мирового театрального авангарда!
— Ну, тоже вариант. В любом случае, я думал-подумал – люди, привезти которых в Ереван с лекциями у нас вряд появится возможность в обозримом будущем, они сейчас дома, в изоляции… И причем дело не только в том, что это дорогого стоит. Допустим, ведущий московский театральный критик, редактор журнала «Театр» и художественный руководитель фестиваля «NET» Марина Давыдова в нынешнем году свободна 14 августа и еще 4 января – это реально так – а у нас фестиваль в октябре. А тут мы предложили такой онлайн формат, и они пошли навстречу, им это интересно. В результате открывал цикл наших мастер-классов Филипп Вулах, директор санкт-петербургского фестиваля «Точка доступа», потом был «великий и ужасный» Александр Лаевский. Были Лоренцо Папагалло, арт-менеджер, руководитель одного из трех крупнейших фестивалей Испании, который проходит в Альмагро, был Каспер де Вриз, гуру уличного театра. Уже провели мастер-классы Марина Давыдова и актер, режиссер и культовый драматург Иван Вырыпаев. Сейчас у нас в планах Антонио Араужио, режиссер-авангардист и худрук главного бразильского фестиваля MITSP. Кстати, я был на этом фестивале в Сан-Пауло, когда с коронавирусом все только началось, и один был в маске, перчатках и очках. Все ходили чуть ли не в стрингах, тусили, смотрели на меня и говорили — «Артур, ты что, больной!». Как оказалось, насчет кто больной – это спорный вопрос.
— Участники вашего проекта – это, что называется, crème-de-la-crème современного театра. Ты что, им платишь?
— Это я – что? Это ты – что! Нет, конечно! Ни у фестиваля, ни у института, как ты догадываешься, таких денег нет. Это же все друзья! И уже приходится задумываться над тем, кого приглашать дальше. Вопрос не в том, что нет людей. Мы просто так задрали планку, что выходит, быть просто директором успешного фестиваля недостаточно, чтобы участвовать в этом проекте. Хотя, конечно, предпочтительнее выбирать людей, которые говорят на русском. Все-таки и студенты, и те, кому это в принципе интересно, в гораздо большей мере владеют русским языком, чем английским. А вообще, получается такая очень интересная онлайн театральная тусовка. Например, к мастер-классу Вырыпаева, так, по дружбе, подключилась Тамара Арапова, директор «Рашн Кейс» очень важный и влиятельный человек. Кстати, я тоже читаю курс арт-менеджмента – уже было для питерских ребят, для голландцев, для немцев. Вот сейчас для бразильцев буду читать.
— Послушай, все, что говорят твои гости – жутко интересно, но нет ощущения, что в полном отрыве от нашей театральной реальности?
— Не скажи. Вот Вырыпаев очень хорошо говорил о природе пьесы в современном театре, о проблемах стыковки –нестыковки с широким зрителем и так далее. Это же очень нужная вещь! Например – как сделать так, чтобы артхаус, который пишет тот же Вырыпаев, продавать. Чтобы он становился как бы мейнстримовским. И вообще, насколько мейнстрим сегодня – мейнстрим. Вот есть «Мстители» и есть «Джокер». «Джокер» принес миллиард – то есть мейнстрим. К тому же, создан по комиксу — куда уж мейнстримнее! Но Филлипс сделал его таким, что чувство – это снимал Михаэль Ханеке, то есть, мейнстрим в абсолютно артхаусной упаковке. Об этом Вырыпаев и говорил, и очень интересно. Еще говорил об «ОККО-театре» — проекте, который он начал делать примерно год назад. Как делать спектакль-фильм. Не снять спектакль, не сделать телеспектакль – тот, который мы знали, и который имел образовательную функцию…
— Вот с этого момента – подробнее. В нынешней ситуации это вопрос номер раз для театров.
— Об этом и речь – давайте будем снимать спектакли «специально». Вот сейчас есть разные платформы, есть Netflix. Смотришь фильмы, смотришь сериалы – которые, кстати, тоже изменили мир. Большое кино пришло в телевизор. Не в телевизор даже – в телефон, в гаджеты. В результате потоковые сервисы изменили концепцию сериалов.
— Ну да, «Молодой папа» — это тебе не «Санта-Барбара», это мылом ни при каких обстоятельствах не назовешь…
— Именно! Все эти «Карточный домик», «Настоящий детектив», «Родина»… Там сплошь оскароносные актеры, режиссеры, монтажеры – даже уборщики оскароносные. И вот Вырыпаев предложил – а давайте делать на специальной платформе театр-фильм. То есть, мы делаем для кино театрализованную декорацию, все решения — с использованием театрального языка, зритель понимает, что это спектакль. Но делают это операторы, монтажеры и прочие, которые снимают большое кино. То есть, тратишь деньги ужасно большие для театра и очень маленькие для кино, делаешь продукт и его прокатываешь. А зритель платит либо абонентскую плату, либо какие-то, в принципе смешные деньги, и бывает ему счастье. Скажем, в Москве на спектакль, в котором играет Ксения Рапопорт, приличный билет стоит 30 тысяч рублей. А меньше чем за 5 тысяч ты туда просто не попадешь… А тут ты платишь какой-то мизер и видишь, пусть не вживую, но по-настоящему качественный театральный видеопродукт. Хотя, все равно, это в контексте – «и такое тоже есть! нормально ». Это не замена живого театра.
— А что будет делать HIGHFEST, если к октябрю ситуация не сильно изменится, и если ты такой противник видеопоказа спектаклей?
— Я категорически против такого тупого показа! «Тупого» — в смысле примитивной демонстрации заснятого сценического материала. Этого на нашем фестивале не будет, а будет что-то другое, если к октябрю сохранится ситуация с закрытыми границами. Есть театры, которые стремятся к нам, подают заявки в разные фонды, чтобы получить средства на дорогу и прочее. Пока мы надеемся провести HIGHFEST. Но все опасаются какой-то осенней вспышки, и мы рассматриваем альтернативные варианты фестивальности онлайн — скорее всего, с сильно образовательным уклоном. Если показ спектаклей и будет, то чисто ретроспективный, каких-то великих постановок типа «Махабхараты» Питера Брука или «Энштейна на пляже» Уилсона – в том смысле, что они, скажем так, изменили ход театральной истории. В любом случае, если придется работать в режиме онлайн, нужно, чтобы это было интересно и ново. Потому что цель фестиваля – что-то изменять в своей сфере. Иначе не имеет смысла. А театр должен быть живой! И все эти, вроде бы набившие оскомину фразы типа «обмен энергией» — это так оно и есть.
