Мкртыч Цолакович МКРТЧЯН родился в 1937 году в Ленинакане, окончил ЕрПИ, работал инженером в Киеве, Ереване, с 1975 года перешел на партийную работу, затем год возглавлял Министерство торговли Армении, в 1987-1990гг. являлся заместителем председателя Совета Министров республики, председателем Госплана. Докторскую диссертацию защитил в Москве в 1998г., занимал там ряд должностей, ныне — начальник отдела в Институте менеджмента и маркетинга Академии народного хозяйства РФ.
Мкртчян был одним из очевидцев катастрофического землетрясения 7 декабря 1988 года, которое он описывает в своих мемуарах, часть из которых и предлагается вниманию читателя.
Землетрясение особняком стоит в моей жизни. Вот уже двадцать лет прошло, но помню происходящее отчетливо и с годами всю глубже осознаю гениальную строчку Нарекаци: "И дольше века длится день"… Как будто сказано про 7 декабря.
Накануне землетрясения, с 4 по 6 декабря, до позднего вечера обозначился беспрецедентный отток, исход азербайджанцев из Армении, они к тому времени продали свои дома, но никто их не принуждал и не выдвигал ультимативных сроков. Однако они страшно торопились, грузили скарб, спешно добирались до азербайджанской границы, а там уже многие на прощание говорили: "Ну, армяне… Скоро увидите, что с вами будет…"
Встречным потоком из Азербайджана прибывали армяне, еле вырвавшиеся из "интернациональных" объятий соседей, оставившие дома, нажитое добро и счастливые тем, что спасли жизнь. Беженцев надо было устраивать и трудоустраивать. Министр легкой промышленности Роберт Мкртчян предложил устроить часть людей на работу, в частности, на Кироваканскую трикотажную фабрику, там входил в строй новый цех. И мы отправились комиссией в Кировакан — осмотреть цех, обсудить проблемы жилья.
Было это 7 декабря. Нам показали корпус, но внутрь зайти мы, к счастью, не успели. Сверху посыпались камни, и если б первый секретарь Кироваканского горкома КПА Ньютон Григорян не увлек нас, оттащив подальше, пришлось бы худо. Корпус был полностью разрушен. Мы помчались в горком. Сразу последовала команда отключить газ, воду, поднять пожарную тревогу. Уже в первые полчаса больницы были переполнены ранеными. Телефоны не работали, мы через военную часть связались с Ереваном, доложили ситуацию, попросили строительную технику, самолеты, врачей. Имеющимися транспортными средствами тяжелораненых отправляли в Ереван.
В первые же часы стала приходить помощь из Дилижана и Иджевана (особо хочу подчеркнуть поддержку первого секретаря Джеммы Ананян). Разбирались руины полностью разрушенных домов, о ситуации в эпицентре землетрясения — Спитаке — мы уже от военных кое-что узнали, а о Ленинакане сведений не было. Мы доложили в ЦК партии, что едем туда, и в 2 ночи отправились в путь. Вместе с работником ЦК Марзпетом Маргаряном, который был за рулем, мы медленно ползли в потоке машин. Встречные автомобили увозили раненых. Ленинакан был в кромешной тьме. Горели лишь костры, выхватывающие из темноты ужасающие руины зданий, в некоторых раздавленных оконных проемах угадывались мертвые тела. Связь в штабе была восстановлена, работники горкома пытались наладить спасательные работы. Из Еревана уже прибыли и действовали рабочие и служащие со многих предприятий, отмечу энергичные усилия главы столичного горкома партии М.Минасбекяна.
Подвезенные из Еревана передвижные электростанции освещали в первую очередь территорию школ: обезумевшие родители, кто чем мог пытались разобрать завалы, порой мешая спасателям. А я думал, почему у нас в громадной стране нет спецтехники, применяемой при катастрофах? Ведь до 7 декабря были и другие ужасные землетрясения в Ашхабаде, Ташкенте, но мы не извлекли уроков. Только после Спитака поняли и принялись создавать ведомство, ставшее впоследствии МЧС. А в ту жуткую ленинаканскую ночь с 7 на 8 декабря мы были почти бессильны.
Метрах в 50 от школы N10 находился дом, в котором я родился и в котором жили теперь родственники. Он, к счастью, уцелел. Семья дяди устроилась у костра на улице. Дома было опасно, потому что толчки продолжались. Дядя рассказал, что младшую дочь, школьницу Арменуи, удалось невредимой извлечь из-под завала, а она, плача, все говорила и говорила о том, кто из подруг и учителей остался там…
В эту ночь мало кто смог уснуть. И кошмарный день 7 декабря так и не закончился. Он переместился в утро. Мы вернулись в Кировакан — продолжать спасательные работы. Николай Иванович Рыжков еще сам не приехал, но помощь изо всех концов страны стала поступать, и мы воочию почувствовали, что не одни и что 7 декабря не сломит нас. Потому что весь Союз и весь мир откликнулись на армянскую трагедию. И если бы не распад союзного государства, ее последствия давно были бы устранены. Конечно, не в обещанные Горбачевым волюнтаристские "2 года". Но 5-6 лет хватило бы.
Жизнь, однако, распорядилась иначе. 7 декабря не только разрушило большую часть севера Армении. Погибли десятки тысяч людей. Лично мне официальное число в 25 тысяч жертв представляется заниженным. И вообще само землетрясение представляется загадочным, и не только потому, что азербайджанцы, удирая до 7 декабря, пророчили нам беду. Может, когда-нибудь мы узнаем больше, чем знаем сегодня…
Сегодня сменился век. Мы живем в XXI-м. Но "дольше века длится день" — 7 декабря. Двадцать лет спустя есть еще люди без крыши над головой, а у очень многих нет работы. Землетрясение не отпустило нас.
Конечно, в последние годы очень многое сделано. За 20 лет боль потерь притупилась. 7 декабря уходит в историю, и надо, конечно, смотреть вперед. Надо строить будущее, ясно представляя, чего и как мы собираемся добиться. Мы — армяне всего мира, имеющие одну Родину и одну историю, в которую назло 7 декабря мы обязаны вписать новые светлые дни.