— С какими чувствами встретили новость об отставке Сержа Саргсяна?
— С совершенным безразличием. На моей жизни это уже не первый переворот! Много их было, как и их попыток.
— Но разве нынешний не отличается от прежних?
— Принципиально, кажется, нет. Первым было противостояние Тер-Петросяна и Демирчяна. Во второй раз – смена уже самого Левона.
— Но это скорее был «дворцовый» переворот…
— В таком случае и остальные можно назвать «дворцовыми». Тогда ведь по сценарию тоже должен был собраться народ, но Тер-Петросян опередил события, увидев, что все уже готово для отъема у него власти, и ушел сам. Думаю, что он это сделал с целью показать, что уходит под давлением силы, а не народа.
— И, таким образом, оставил себе некий политический запас прочности, который потом и использовал.
— Да. Случилось «1 марта», что считаю самой большой ошибкой армянского народа на современном этапе… Левон Тер-Петросян – человек, который за время своего правления полностью уничтожил национальное богатство, а толпа забывает обо всем этом и идет за Левоном с требованием, которое, по сути, означало следующее: ты негодяй, Роберт, уходи, и пусть придет наш негодяй! Это было грязно и подло.
— Тем не менее тогда переворот не случился…
— Да, как и в 1996 году, когда Вазген Манукян не посмел взять власть, хотя у него все было для победы. Испугался… В политических переворотах всегда наступает момент, когда лидер должен переступить Рубикон или, если угодно, колючую проволоку, не зная, что его ждет впереди. Он не перешел.
— А Никол Пашинян перешел…
— Перешел… То, что Серж Саргсян уйдет, было ясно еще 19 апреля, когда я написал, что все сдали его, — и дашнакцаканы, и Царукян, и Запад с русскими. Причем каждый из них сделал это по своим мотивам.
— Для чего им это было нужно?
— Дашнакцаканы из-за страха, когда поняли, к чему все идет. Запад и русские имеют два разных сценария по отношению к этим событиям. А Царукян потому, что он «производный» от русских. Пока прошел первый этап – лодку раскачали, а сейчас они будут бороться за влияние.
— Вернемся немного назад. Почему мы вообще пришли к этой ситуации, к этой отставке?
— Серж Саргсян хотел уйти по-своему – не становиться премьер-министром, а быть лидером партии, но его окружение уговорило его стать премьер-министром, и, таким образом, он оказался в капкане. Почему они это сделали? Да потому, что действуют инстинктивно. Они боялись и не хотели перемен, и, по-моему, просто чуть ли не заставили Саргсяна стать премьером. А когда стало ясно, что он им подчинился, разные центры силы пришли в движение.
— Все отмечают, что нынешнее протестное движение очень технологично…
— Однозначно можно констатировать, что Никол и его команда все делают технологически выверенно, пошагово и абсолютно грамотно. Обратите внимание, когда потребовались дополнительные толчки для отставки, вначале Пашиняна арестовали, а затем последовал последний толчок – среди протестующих появились люди в военной форме.
— И все-таки, почему у вас безразличие к происходящему?
— Как я уже сказал, много видел подобного и знаю, что происходит. Где-то год все будет очень демократично – будут идти различные процессы, создаваться какие-то советы при власти, каким-то образом народ будет во всем этом участвовать. Но через год, максимум два «окно» захлопнется.
— Хотите сказать, что наш народ не готов для настоящей демократии?
— Конечно. Устойчивая демократия предполагает наличие устойчивых институтов. А я не вижу не одного народного института.
— Т.е. мы просто в очередной раз теряем время?
— Нет, если начнем создавать эти институты. Наши задачи должны быть глобальны, и решать их нужно не в короткий промежуток времени — завтра или даже через год-два. Наша задача – через 20 лет стать нормальным государством. Главное, начать выполнять «домашнюю работу», что мы не любим делать и потому пока ходим в двоечниках.
— Речь идет о кропотливой ежедневной работе?
— Да. И ею должен заниматься сам народ, а не оппозиция. То есть самая первейшая задача — институциализация нации, создание союзов по интересам – отраслевых, профессиональных и так далее. И главное, чтобы они реально действовали.
— Но у нас ведь есть подобные союзы?
— Самый мощный — это наш Союз предприятий ИТ. При этом и мы не настолько мощны, как бы этого хотелось и было нужно.
— Вопрос власти будет решаться в ближайшие дни…
— Он очень концептуален — вопрос власти. Опять же подойду глобально. Сегодня на двух мировых полюсах – США и Китае — к власти пришли националисты. В обеих странах с очень большим трудом, особенно в США, борются с либеральной идеологией. Это как бы веяние времени. Для нас наилучшим решением, на мой взгляд, был бы, назовем это так, национал-технократизм. Жизнь сейчас определяется высокими технологиями. И думаю, надо попытаться соединить эти два момента.
— Для нормального развития страны важен вопрос ответственности, особенно властей. Нужен прецедент, когда за преступления будут держать ответ. Позиция Никола Пашиняна по этому вопросу пока не совсем понятна. С одной стороны, он говорит о том, что не будет вендетты, с другой – о борьбе с коррупцией.
— Проблема чрезвычайно важна, потому что народ был недоволен конкретными вопросами. Ответы на них лежат в конкретных законодательных требованиях. Например, в 2012 году у нас приняли закон о плате за природопользование, которая самая низкая в мире. По этой причине в Армении идет хищническое разбазаривание природных богатств, и бюджет недосчитывается серьезных средств. Это, скажем так, лакмусовый вопрос. И таких вопросов немало.
