Пару месяцев назад я по делам оказался в Суздале. В свободное время гулял, посещал музеи и древние монастыри. Наибольшее впечатление произвел Спасо-Ефимьевский монастырь, на фоне стен которого я и сфотографировался. Представьте же себе мое удивление, когда на сайте московской газеты "Ноев Ковчег" я вдруг увидел репродукцию картины, изображающей то самое место в Суздале, где я фотографировался. Фантастическое совпадение — даже угол и ракурс тот же! Естественно, я начал "копать" и нашел автора этой картины. Ею оказалась московская художница Ирина АЛАВЕРДОВА.
Серия работ "Белая стихия", посвященная Суздалю, которая так восхитила меня, тонко воссоздала образ старинного города и его гармоничное слияние с природой, подчеркнув ее величие, чистоту и изысканность. Потом я нашел и другие ее циклы — "Париж", "Санкт-Петербург", "Армения"… Впечатления те же — яркое поэтическое воображение, широкий эстетический кругозор и ярковыраженные стилистические особенности художественной манеры письма.
Приложив массу усилий, я узнал, что Ирина Алавердова — художник, ведущий активную выставочную деятельность в России и за рубежом. Швейцария, Франция, Монако, Испания — далеко не полный перечень стран, демонстрировавших работы Ирины Алавердовой на персональных выставках и международных арт-салонах. Творчество художницы было отмечено такими международными наградами, как Национальный кубок Монако 2004 г. "За талант", Специальный кубок за работу в технике пастели в Ницце в 2005 г., а также многочисленными дипломами, подтверждающими международный уровень мастерства художницы.
Конечно, я связался с Ириной и выяснил массу других интересных подробностей.
— Вообще-то корни нашей семьи из деревни Айгеовит Иджеванского района, но мой отец — Алавердов Роберт Ашотович родился и вырос в Тбилиси, в старинном районе Сололаки. Из этого района и из школы N43, основанной Манташевым, вышли многие известные деятели искусства и науки. Неподалеку проживали Микаэл Таривердиев, братья Орбели. Соседями по двору были писатели Ширванзаде, Ованес Туманян… Каждый год отец по нескольку раз бывал в Ереване и в нашей деревне, где у нас сохранился дом и могилы предков. Дедушка много сделал для своей деревни: построил школу, провел водопровод, свет, дороги, по которым до сих пор ездят, посадил кремлевские ели, которые добыл в Москве.
Потом отец поехал в Москву учиться и остался здесь. Позже он стал основоположником в СССР научного направления "Управление проектированием". В Москву же за высшим образованием из Петропавловска-Камчатского приехала и моя мама, Елена Анатольевна, — дочь и внучка морских офицеров. Корни этого рода — в московской земле. До сих пор на Воробьевых горах в Москве стоит родовая церковь Троицы живоначальной и цветут яблоневые сады, посаженные моими предками. Словом, Москва их объединила, и в результате получилась я — по рождению москвичка, а в душе — человек мира, вобравший в себя и дыхание Дальнего Востока, и контрастные, чувственные проявления Армении, и мелодичность и спокойствие Грузии, и основательность Московии.
Когда я подросла, мы стали ездить в Армению, а оттуда в Грузию и наоборот. Причем мы часто ездили на машине и побывали в таких уголках, где не ступала нога человека. Особенно я любила Военно-грузинский перевал, где даже в самую жару лежал снег, текла наполненная железом вода с гор, отчего вся земля и снег становились оранжевыми, и дорогу из Еревана в Иджеван через Севан.
Меня всегда удивляли в Армении первоосновы: вода, которая в любом роднике имела такой вкус, что чувствовал насыщение силами недр земных; земля, которая была совершенно необычных цветов — суровых, плотных, контрастных, которых в России не встретишь; камни — они, казалось, хранили в себе затаенную энергию истории той местности, где лежали и где из них были сложены храмы… помню, в детстве мне было страшно даже дотронуться до них — как прикосновение к вечности; и, конечно, небо — высокое-высокое, очень контрастное по цвету к земле, отчего земля казалась еще тяжелее и насыщеннее…
Отдельная тема — хачкары. У меня есть работа, посвященная этим рукотворным исполинам, возникшим из земли и в землю уходящим. Вот эти ощущения очень сильно врезались в мою детскую память. Тем более что это все сопровождалось рассказами отца, любителя и знатока истории Армении. Особенно большое впечатление производило то, что папа, рассказывая про какой-нибудь древний храм или местность, говорил, что на Руси в те времена еще и знать не знали о каменном строении. Где мы только не побывали тогда: Гарни, Гегард, Одзун, Севан, Ахпатский монастырь, Араратская долина, Дилижан, Иджеван. . .
Самое сильное впечатление у меня осталось от посещения Матенадарана. Впервые я увидела каменные книги и книги ручной росписи таких невероятных размеров — они произвели на меня сильнейшее впечатление своей мощью, основой и декоративностью — строгой, из глубины веков. Последний цикл работ, посвященных Армении, возник в результате моего последнего визита на родину.
— Ирина, а как вы начали рисовать?
— Когда мне было 3 года, мама привела меня в Музей им. Пушкина, и тогда я просидела у картины Пикассо "Девочка на шаре" минут 40 не двигаясь. Позже, когда мама в выходные спрашивала, куда пойдем, я всегда отвечала — к девочке. С тех пор эта работа стала для меня иконой, к которой я хожу каждый день рождения и в трудные моменты жизни, да и в хорошие тоже. Вероятно, так я и пришла в мир искусства, но осознанно это произошло лет в 13, когда я поняла: живопись — единственное, чем я могу заниматься, потому что воспринимаю цвет и образ по-особому и, главное, хочу это чувство подарить людям. В 15 лет я поступила в Московское художественное академическое училище, где волею судьбы моим первым и главным учителем был Осип Абрамович Авсиян. Он был основоположником нашей преподавательской школы, который воспитал многих замечательных художников. А после окончания училища судьба послала мне еще одного учителя — Юрия Константиновича Бурджеляна, художника с мировым именем.
— Работы каких художников вы любите?
— Мои предпочтения в живописи менялись. Изначально это были импрессионисты Дега, Сезанн, Ван-Гог. Затем пришел период Остаде, Терборха, Ван-Дейка. Из русских художников нравятся Богаевский, Куинджи, представители сообщества "Мир искусства". На все времена — Моранди, Брейгель, Рембрандт, Леонардо да Винчи, Рублев, Дионисий и отдельно Хокусай, Хиросиге и Утамаро. А вот из армянских художников на меня в свое время сильное впечатление произвело творчество Акопа Акопяна. Но самое большое влияние на меня оказали древние армянские миниатюры, на основе которых я делала свой диплом — иллюстрации к трехтомнику, посвященному древней армянской поэзии. Самое интересное, что сейчас, спустя много лет, я выполняю иллюстрации по предложению издателя Гамлета Мирзояна. Книга, с которой я работаю, посвящена Акселю Бакунцу. Кстати, на армянском я одно время писала и говорила, но потом все забылось, уступило место другим языкам — английскому и французскому. Но это не мешает мне наслаждаться произведениями любимых мною Нарекаци, Саят-Новы, Дживани…
— Можно немного про Суздаль? Уж очень мне там понравилось…
— В Суздаль меня в первый раз привез папа во время моего творческого кризиса. Было 28 градусов мороза, и Суздаль стоял весь хрустальный, звеня и переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Никогда с тех пор я не видела его таким, хотя в последующие 12 лет не было года, чтобы мы зимой не поехали туда. Образ Суздаля вернул меня к жизни и творчеству. И особо приятно было, что тот цикл, который родился в результате моего общения с этим городом, произвел впечатление на представителей Владимиро-Суздальского музея, организовавших мою выставку в стенах Спасского Собора (того самого, у стен которого я гулял. — А. М.).
— Где можно познакомиться с вашими работами?
— У меня есть альбом. Формировали его искусствоведы Российского фонда культуры, которые часто курируют мои выставки и деятельность. Его можно приобрести на выставках или вместе с работами. К сожалению, в Ереване моя выставка пока не планируется, так как организация выставки — дело непростое и требует много усилий и материальных вложений. Правда, была одна моя выставка в представительстве мэрии Еревана в Москве. А недавно произошло одно приятное событие: в марте Европейская академия естественных наук наградила меня медалью Леонардо да Винчи и Большой серебряной медалью Гете за вклад в развитие культуры в России и странах Европы… Но для меня главное, что люди, сталкиваясь с моим творчеством, не остаются равнодушными — многим оно дает радость, надежду, возможность осознать себя. Для меня это очень важно как для человека и художника.