Но снаЧала несколько слов о юбилЯре. Это муж одной из моих однокашниц по филологическому факультету. Я помню еще их свадьбу (мы тогда учились на четвертом курсе). День выдался дождливый, и он переносил нас на руках через лужи. Впоследствии он сделал карьеру известного юриста. И когда мне еще в поздние советские годы понадобилась пустячная консультация по бытовому вопросу, я позвонила к ним домой. Приходи ко мне на работу, поговорим, просто сказал он. Я пошла. В большой сановитой приемной секретарша попросила меня подождать и пошла докладывать большому начальнику, кто его домогается. Бог мой, подумала я, если бы я знала, куда попаду, то зашла бы в любую первую попавшуюся юридическую консультацию. А тут… Это было похоже на то, как если бы, скажем, соседка Грачья Ачаряна попросила его помочь написать сочинение ее дочери, ученице шестого класса…
Но вернемся к юбилею. На фоне званых гостей выделялась одна блестящая в прямом смысле этого слова пара: некий бизнесмен (он же тамада) и его жена со множеством золотых украшений и с огромными черными глазами, да еще и с густо намазюканными черной косметикой веками — ни дать ни взять Амнерис из оперы «Аида». И весь этот двойной мрак смотрел на меня, недоумевая, что нашел юбиляр в таком невзрачном существе, как я, да еще и посадил рядом с собой (какая-то маечка, какая-то юбочка и никаких украшений). Писатель, а тем более редактор должен был, на ее взгляд, выглядеть более солидно, побогаче, что ли. А это был мой выходной летний наряд, простенький, неброский, европейской стильности: глубокого коричневого тона пустынная майка и юбка песочного цвета из ткани сафари. Конечно, фирменных одежд на мне не было и быть не могло, скажем, из дома Версаче (а что если Версаче будет на мне провисаче?..), да к тому же ведь можно иметь костюм от Армани, а мозги от барани…
Муж тоже блистал. У него на руке была увесистая золотая цепочка («Златая цепь на дубе том»), которой он изредка погромыхивал, давая собравшимся понять, что его жизнь удалась. При этом часто обнажал стоматологическую улыбку американского образца. Значит, бизнес — это не столько хорошо устроенная голова, сколько умение налаживать нужные связи, подумала я. Но сиди и помалкивай, одернула я себя. И я помалкивала, разглядывая живописные мазки яств. Вот на моей раблезианского размера тарелке поджаристая аппетитная корочка на целом кусище мяса, и все это обложено разноцветным натюрмортом из овощей, преображенных кулинарным дизайном. Мне никогда не приходило в голову, что из обычного, банального баклажана можно сделать виньетку, из огурца — спираль ДНК, а тонкий срез помидора вообще скрутить в бараний рог, из глубины которого на меня будет смотреть масонским глазом черная маслина. Какой-то мизер вина был влит на самое дно пузатого высокого бокала (сейчас это в тренде), так что приходилось сильно запрокидывать голову, чтобы хоть что-то попало в глотку.
ОДНАКО ВЕЧЕР ПРОШЕЛ ВЕСЬМА НЕПРИНУЖДЕННО: ЮБИЛЯР СМЕЯЛСЯ, глядя на выражение моего лица, я смеялась в ответ на его смех, все остальные подхихикивали ему. Когда подали айсберги мороженого, я, как «Титаник», инстинктивно отстранилась от них. Да и желчный пузырь надо было поберечь: меня и так ждала тревожная ночь из-за мяса.
Как я отстала от жизни в своем «приюте убогого чухонца», подумала я. Но стоило возобновиться «блистательным» тостам тамады, как мне показалось, что это жизнь отстала от меня.
Домой я ехала в большом черном джипе, больше похожем на танк. Тамада долго не мог решить, кого посадить на переднее сиденье рядом с шофером. Ему явно хотелось, чтобы это была жена юбиляра. Но я была старше всех в компании, и он терзался. Положение спас сам юбиляр, сказав: я, моя жена и Нелли хотим ехать на заднем сиденье. Таким образом, на переднем сиденье оказалась Амнерис.
Зная меня и понимая, какое впечатление произведут на меня тамада и его жена, юбиляр за день до чествования позвонил мне: обсудим все вечером по телефону после ресторана, а там просто спокойно пообщаемся и закусим. Все будет так, как ты скажешь, кротко отвечала я.
Он рассмеялся.
