КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ НА «КНЯГИНЕ ПАВШЕЙ КРЕПОСТИ» ЛЕВОНА ШАНТА, которую поставил на сцене Гюмрийского Драматического театра им. В. Аджемяна Людвиг Арутюнян в попытке найти ответы на эти вопросы.
Кроваво-алое полотно опускается с самых колосников, драпирует всю огромную сцену, течет с нее куда-то вниз… На фоне этого «кровавого потока» на разной высоте застыли женские фигуры в черном, как образа в храме. На фоне этого «кровавого потока» возникает тонкая фигура княгини Анны. На фоне этого «кровавого потока» проявляют свои основные инстинкты средневековые злодеи и происходят основные баталии…
Эта монументальная идея, развернутая художником Антоном Кешишяном в пространстве и времени, красивая во всех смыслах, разворачивает зрителя лицом к эпосу, придает и без того большому в смысле накала страстей спектаклю невероятный масштаб.
«В нашем театре возникла потребность в национальной классике, и мне очень хотелось, чтобы это был Левон Шант, тем более я как режиссер никогда не обращался к историческому материалу, — рассказывает руководитель театра и постановщик «Княгини…» Людвиг Арутюнян. — События, которые с нами происходят… Матери, потерявшие на войне своих детей. Сын моей двоюродной сестры был три года в плену, вот сейчас, слава Богу, вернулся. Но все эти три года она не жила, не могла дышать, и я все время с ней спорил — так нельзя, он же жив!.. Тема мести не была для меня сверхзадачей — ничего хорошего в ней нет, нельзя жить этой мыслью. Любые, даже самые страшные удары надо принять и попытаться не загонять себя в угол. Любая проблема, с которой мы сталкиваемся — потеря, боль, трагедия — это испытание, на которое надо отвечать преодолением и борьбой. А еще мне очень хотелось поработать с Джеммой Адамян, мне хотелось выйти из тех стереотипов, которые над нами довлеют, что армянская женщина — это обязательно несчастное, забитое существо, которая непременно что-то оплакивает. Мне кажется, армянская женщина иная. Кто сказал, что она не сильная, не дипломатичная, не мудрая, не в состоянии воспламеняться идеей? И Анна приходит, чтобы еще раз призвать — мы не имеем права только скорбеть, мы должны действовать».
…ОДИН КНЯЗЬ ПОШЕЛ ВОЙНОЙ НА ДРУГОГО, И ИЗЛИШЕК ВОИНСТВЕННОСТИ, сконцентрированный в маленьком государстве, обратился против самого агрессора. Хотя в спектакле война идет не «между небом и землей», а между мужчиной и женщиной, что является залогом неподдельного интереса публики к происходящему. И, наверное, одна из заслуг режиссера и его команды именно в том, что, несмотря на ненужную «реалистичность», пробивающуюся во втором акте, им удалось не опуститься до «мелодраматической штучки», а это пьеса Шанта, при всей ее хрестоматийности, очень даже допускает.
Но аджемяновцы сохранили и дух Шанта-символиста, и условность легенды. Отказавшись от нормальной трагедии, рискующей сверзнуться в мелодраму, они сделали «другое кино» и про другое — про ненормальную, то есть настоящую войну, которая прошла только вчера. А центром истории становятся взаимоотношения псевдопобедителя и псевдопобежденной. «Псевдо» — потому что в ней, на самом деле, нет ни победителей, ни побежденных.
Актеры кладут краски сильно и ярко. В каждый минимально значимый жест, слово, движение, эмоцию вложена максимальная сила выразительности. Более того, в подлинность этих страстей веришь — не потому, что на них настаивают, но именно потому, что от них отстраняются. В откровенно эпическом спектакле избран очень современный и непафосный способ актерского существования, существования подробного — в смысле разработки характеров и отношений героев. Это и делает их неоднозначными и амбивалентными.
Страстная черноокая княгиня Анна, благородная и непоколебимая, готова принести в жертву своей мести за убитых сыновей и свою жизнь, и свою неожиданно родившуюся любовь, готова погибнуть за свою непомерную стойкость и утвердить тем самым свое моральное превосходство над врагом. Чеховское «Надо жить!» посещает ее лишь на миг, чтобы тут же быть отвергнутым. «А может зря?» — словно шепотом спрашивает театр. Джемма Адамян в роли княгини Анны действительно благородна и непоколебима, полна достоинства и одновременно душевного трепета, ее ярость — ярость негромкая, но упорная. Вот только в ипостаси главного манипулятора мужчинами в этой истории молодой актрисе не хватило инструментария, а может и опыта — актерского и даже женского.
Заслуженный артист РА Тигран Габоян в роли князя Васила — неожиданный выбор. Актер, играющий в гюмрийском театре всех культурных, интеллигентных, рефлексирующих, — на роль главного брутального злодея! И как же неожиданен он был — как «обманул ожидания»! В своем стремлении любой ценой сделать страну сильной и мощной он сам был сильным и мощным, харизматичным и умным, более того — он был правым, этот немилосердный князь! А сцена Васила с Сепухом в исполнении Саркиса Гарибяна стала едва ли не самой впечатляющей сценой спектакля. Вот они перед нами — и через минуту отец убьет собственного сына. Но сейчас они сидят, обнявшись, двое взрослых мужчин, по-детски растерянные, запутавшиеся в своей ненависти и в своей любви, заблудившиеся в жестоком времени. Сколько неявной, а оттого остро драматичной силы и непростых эмоциях в этой простой мизансцене! Браво!
«ДА, ВАСИЛ ХОЧЕТ ПОСТРОИТЬ ГОСУДАРСТВО, СИЛЬНОЕ, МОЩНОЕ ГОСУДАРСТВО. Но его проблема в том, что в истории он хочет остаться единственным, устранить всех конкурентов. Ведь это есть и в пьесе — когда князья предлагают ему объединиться, чтобы вместе сражаться с внешним врагом, он этого не принимает. Вот это стремление быть единственным лидером — очень армянское качество и наша проблема. Ведь, по большом счету, цели, которые ставит перед собой Васил, намного форматнее, чем тема Анны — тема личной мести, в результате которой продолжают умирать дети. Жить в своей трагедии и ничего кроме нее не видеть — это тоже проблема… Я не разделял персонажей на хороших и плохих. У каждого своя вина. И своя правда. Мне кажется, нам надо каждому разобраться в себе — пока мы не видим ничего дальше собственного носа, пока эгоцентричность — наше главное качество, в нашей жизни ничего не изменится», — говорит Людвиг Арутюнян.
На фоне алого полотна женщины сматывают в клубок красную нить — то ли княгиня Анна скорбит о своих сыновьях, то ли мойры прядут судьбу, которая пока все еще кровава…
А Людвига Арутюняна можно поздравить — возглавив Гюмрийский драматический театр им. Аджемяна, он поставил собственную режиссуру на достаточно долгую паузу, направив усилия в продюсерское русло. Усилия оправдались — сегодня театр в списке лидеров. Пауза прервана. Родился спектакль «Княгиня павшей крепости» — Левон Шант, армянская классика, эпический спектакль и большое театральное высказывание. Высказывание, на которое по-настоящему откликается зритель.
