Предлагаемая вниманию читателя статья написана младшей дочерью известного ученого и педагога Ст.Лисициана — Назели Степановной Лисициан. Доктор экономических наук, один из ведущих специалистов бывшего Союза в области кредитования и оборотных средств, она в Москве прожила долгую, почти столетнюю жизнь (1906-2005), до конца своих дней сохраняя светлый ум и ясную память. Последняя работа, посвященная особенностям воспроизводства национального богатства России и обращению капитала, была написана ею в возрасте 99 лет за два месяца до кончины. Она всегда с любовью и нежностью вспоминала свою родительскую семью, часто рассказывала об интересных эпизодах жизни и деятельности своего отца (и моего деда) Степана Лисициана. Особенное место в них занимали Ованес Туманян и Левон Шант, с которыми его связывала многолетняя дружба и плодотворное сотрудничество. На склоне лет Назели Лисициан поделилась своими воспоминаниями на страницах печати.
Л.М.ВАРДАНЯН, доктор исторических наук ВОСПОМИНАНИЕ О СОДРУЖЕСТВЕ
По "Лусаберу" учились вплоть до 1960-х годов
В моих воспоминаниях детства и юношества постоянно светится образ Ованеса Туманяна. Он вспоминается мне всегда с постоянной ласковой улыбкой и доброжелательной остроумной шуткой.
Поэт был большим другом моего отца — Степана Даниловича Лисициана, известного ученого и педагога, арменоведа широкого профиля, издателя и детского писателя. Ов.Туманян часто бывал у нас дома для совместной работы с моим отцом. Как известно, одной из важных сфер многогранной литературной и общественной деятельности великого поэта была детская литература, и именно в этой сфере очень тесно переплеталась его деятельность с литературной и издательской деятельностью моего отца. В этой сфере крепла их дружба, их постоянное сотрудничество на протяжении многих лет вплоть до кончины поэта. Это сотрудничество нашло свое воплощение в создании учебника армянского языка для I-V классов "Лусабер" ("Утренняя звезда"), составителями которого помимо них двоих был и Левон Шант (Левон Сехбосян). Одновременно Ов.Туманян сотрудничал с отцом и в детском журнале "Аскер" ("Колосья"), который мой отец издавал на собственные средства. Работа над "Лусабером" протекала в основном на одной из дач недалеко от Тифлиса, которую ежегодно снимали мои родители.
"Лусабер", издаваемый в Тифлисе с 1907 по 1922г., сыграл значительную роль в деле образования армянских детей. В те годы он был фактически единственным учебником армянского языка в Закавказье. Несколько позже, в 1911г., отец осуществил также издание "Лусабера" на западноармянском литературном языке в Константинополе, где неоценимую помощь оказал ему Л.Шант. Ведь издание здесь учебника не могло быть механическим переводом на западноармянский с восточноармянского: необходимо было всемерно в нем отразить (в том числе и в иллюстрациях) своеобразие местной жизни и обычаев. Л.Шант же как уроженец тех мест их прекрасно знал.
Совместно созданный ими учебник "Лусабер" длительное время, вплоть до 1960-х годов, использовался в армянских школах разных стран мира. Мне вспоминается, например, что значительно позднее, в моем уже зрелом возрасте, во время поездок по ряду европейских городов при встречах с жившими там армянами многие рассказывали, что в школе учились по "Лусаберу".
Дети требовали, чтобы Гикор выздоровел
Одновременно с "Лусабером" у отца с Ов.Туманяном постоянно шла большая подготовительная работа к изданию каждого очередного номера журнала "Аскер".
Этот детский армянский журнал, издававшийся отцом в 1905-1917гг., наряду с учебником "Лусабер" внес неоценимую лепту в развитие образования и воспитания армянских детей, живших как в царской России, так в армянских общинах диаспоры. По признанию знакомых мне сверстников из зарубежных армян, многие из них познакомились с образцами иностранной литературы именно благодаря "Аскеру" и "Лусаберу", поскольку в них, наряду с оригинальными произведениями Ов.Туманяна, С.Лисициана и многих других видных армянских литераторов, печатались и образцы русской и зарубежной классики в переложении и переводах отца (он знал 12 языков). Помимо Ов.Туманяна в "Аскере" принимали участие Ав.Исаакян, А.Ширванзаде, Г.Агаян, О.Иоаннисян, А.Хнкоян, А.Айрапетян, В.Суренянц, Т.П.Терлемезян, В.Папазян, Г.Башинджагян, Е.Татевосян, В.Ахикян, Роттер, причем многие из них начинали свой путь именно в этом журнале.
Однако значимость участия Ов. Туманяна особенно была велика для журнала и для него самого. В своих воспоминаниях моя мать Екатерина (Катаринэ) Христофоровна Лисициан пишет, что поэт нередко приносил в редакцию журнала свои еще неоконченные произведения для обсуждения и советов. Зачастую, особенно перед выходом каждого номера журнала, собирался его редакционный совет. На его заседаниях присутствовали, будучи еще гимназистами, моя сестра Србуи и брат Левон. Я же была значительно младше и, естественно, участия не принимала. Но в памяти моей сохранились яркие воспоминания о них, поскольку все эти заседания происходили в нашей квартире. Мнение Левона и Србуи (много позже она стала основателем научной школы этнохореографии, заслуженным деятелем науки Армении) как первых детей-читателей редакция принимала во внимание, но не всегда. Так, мать моя вспоминала, что на одном из заседаний много споров возникло по поводу концовки знаменитого рассказа Ов. Туманяна "Гикор". Србуи и Левон с волнением возражали и даже плакали в связи со смертью Гикора, просили и требовали, чтобы он выздоровел. Но поэт, а также мой отец и весь редакционный совет считали, что воздействие рассказа значительно усиливается именно потому, что его герой умирает.
Мой отец не только не получал гонорара за публикацию своих статей в журнале, но и вкладывал в его издание все жалованье, получаемое за преподавание в семинарии Нерсисян, где он проработал более 20 лет. Сам же он ограничивался жалованьем за свою работу в нашей гимназии, официально носившей имя нашей матери Е.Х.Лисициан: в тот период отец считался "неблагонадежным". Превалирующую же часть технической работы по изданию выполняли члены нашей семьи.
Почти все детские произведения Ов.Туманяна впервые увидели свет именно на страницах "Лусабера" и "Аскера". Мне вспоминается, что поэт в силу своей большой занятости зачастую задерживал отправку своих произведений для очередного номера журнала. В таких случаях отец посылал к нему домой Левона или жившего у нас технического сотрудника и обязывал их не возвращаться без рукописи. При этих "визитах" Ов.Туманян вынужден бывал запираться у себя в кабинете и заканчивать обещанное произведение.
…В один из своих приездов из Москвы в Ереван я навестила вдову поэта (это было незадолго до ее смерти). Она была уже в очень преклонном возрасте, плохо видела, но сохранила ясную память. Тетя Оля, как я ее называла, попросила, чтобы за чайным столом меня посадили рядом с ней. Она положила свою руку на мою и много-много вспоминала о дружбе Ованеса и Степана. Но особенно ярко сохранилась в моей памяти фраза, сказанная ею очень убедительно: "Если бы не Степанос, Ованес не закончил бы многие свои произведения".
Вместе в радости и в горе
Дружба Ов.Туманяна и С.Лисициана была очень тесной и многогранной. Наряду с общими литературными и общественными интересами их роднили сугубо личные симпатии и привязанности. В нашем доме в Тифлисе ни одно семейное событие или сбор гостей не проходили без Ов.Туманяна, и обычно он бывал тамадой. Точно так же ни одно семейное событие в доме Туманяна и литературное собрание в его "Вернатуне", где собиралась армянская интеллигенция и происходили оживленные дискуссии и споры, не обходились без участия моего отца.
Говоря о посещениях Ов.Туманяном нашего дома, не могу не вспомнить один эпизод. Моя сестра Србуи Лисициан основала в Тифлисе Институт ритма и пластики, в котором училась и я. Однажды по просьбе гостей, собравшихся в нашем доме, я исполнила танец, незадолго до этого поставленный сестрой на музыку С.Бархударяна, которую автор почему-то назвал "В альбом". Когда я закончила танцевать, Ов.Туманян, обращаясь к присутствующим, сказал: "Почему этот танец назвали "В альбом ?". Назик танцует, пусть он и называется "Наз-пар". Так и вошло в народ это название. С тех пор под этим названием я исполняла его в концертах нашего ансамбля как в нашей стране, так и на гастролях 1926-1927гг. в Германии, и он всегда пользовался неизменным успехом…
Ов.Туманян и Ст.Лисициан, как говорят, делили и радость, и горе. В феврале 1921г. на нашу семью обрушилось страшное несчастье – зверски был убит мой брат Левон. Это произошло в его неполные 30 лет при исполнении возложенной на него миссии комиссара по национализации культурно-исторических ценностей Эчмиадзина. Профессор И.Стржиговский, у которого до того учился Левон в Венском университете, возлагал на него большие надежды как на будущую крупную научную силу.
Ов.Туманян был сильно потрясен, когда узнал о трагической кончине Левона. В письме своим детям в Тифлис из Еревана, где поэту сообщили эту весть, он делится переживаниями: "Не можете себе представить, как сразила меня, подобно молнии, история о его убийстве… Бедный Степан, бедная госпожа Катаринэ, как они будут дальше жить. Бедный Левон, такой молодой, такой образованный". Дочь поэта Нвард впоследствии рассказала, что когда они с отцом решили прийти к нам, чтобы морально поддержать в эту скорбную пору, Ов.Туманян никак не мог найти в себе силы, чтобы войти к нам. Несколько раз они обошли вокруг дома, прежде чем решились на встречу с моими родителями и всеми нами.
Ов.Туманян любил Левона не только как сына своего друга. Он проникся к нему глубокой любовью и большим уважением в процессе совместной работы в Тифлисе в 1918-1919гг.: Ов.Тумянан был председателем Бюро по выявлению жертв армян в Первой мировой войне. При Бюро была создана военно-историческая комиссия, руководимая генералом Александром Кулебякиным, а ее ученым секретарем был Левон Лисициан. После трагической смерти брата много лет спустя в доме его вдовы в Москве я обнаружила обширный архив с подлинными документами, присланными по просьбе этой комиссии со многих фронтов, в том числе с подписью Андраника. Эти документы получили высокую оценку маршала Баграмяна как имеющие большую историческую и научную ценность. По его совету они были переданы в Центральный государственной исторический (ныне — Национальный) архив Армении (фонд семьи Лисициан, Âщ 428).
Так же сильно переживали мои родители, узнав о репрессиях против трех сыновей Ов.Туманяна. В особенности это касалось Арега: ведь он долгие годы учился в нашей гимназии, и они ежедневно общались с ним.
Смерть самого Ов.Туманяна была для моего отца и всей нашей семьи очень тяжелой утратой: это была потеря единомышленника, соратника, многолетнего преданного друга.