То, что осуществляемая в Армении кадровая политика способна угробить любую отрасль, в которой человеческий фактор играет более или менее существенную роль, доказано давно. Механизм формирования исполнительной власти, основанный исключительно на партийной принадлежности кандидатов, всегда давал сбои, демонстрируя свою полную несостоятельность. Целые сферы отдавались на откуп политическим амбициям разнообразных партийных объединений, разваливаясь буквально на глазах. В итоге мы плавно докатились до того, что теперь уже чуть ли не мечтаем увидеть в министерском (и не только) кресле человека, обладающего не только партбилетом, отвечающим требованиям политической конъюнктуры, но и качествами более прикладными — профессионализмом и компетентностью.
Впрочем, о том, что происходит сегодня в кадровой политике Армении, чуть позже. А пока — немного истории.
Приход к власти АОД, проникновение буквально во все сферы аодовских выдвиженцев буквально с первых же дней независимости Армении показали, что, разрушив почти все советское, новое руководство страны предпочло все-таки сохранить основной принцип кадровой политики СССР. Аодовцы оказались практически на всех властных и околовластных ступенях государственного управленческого аппарата. Так, очень скоро профессионализм был вообще искоренен как категория, а успех и перспектива в работе уперлись в аббревиатуру АОД. Продолжалось это вплоть до 98-го, когда наконец был провозглашен тот долгожданный принцип кадровой политики, в основу которого должен быть заложен именно профессионализм, трудовой опыт, реальные способности человека.
Помните предвыборный лозунг Роберта Кочаряна "Моя партия — народ"? Что интересно, тогда мало кто сомневался, что кандидат в президенты Кочарян в этом плане абсолютно искренен. У него действительно партийных пристрастий не наблюдалось. То был небольшой и уникальный период в жизни нашего независимого государства — беспартийный. Разумеется, откровенная деполитизированность главы государства сыграла определенную роль в формировании армии госчиновников. По крайней мере именно тогда появилась и, главное, начала воплощаться идея создания правительства профессионалов. Таковым претендовало стать правительство Армена Дарбиняна. Причем речь тогда шла о тотальной "профессионализации" всей исполнительной власти. При правительстве даже был создан банк кадров, который, собственно, и должен был стать своеобразным поставщиком специалистов, желающих поработать госчиновником среднего калибра.
Увы, идея эта так и не прижилась. С отставкой того правительства, кстати, иронично обзываемого кабинетом "ареставаржев", профессионализм в управлении ключевыми отраслями армянской экономики вновь уступил место политпристрастиям. Сказать, что такое положение дел устраивало руководство страны, было бы неверно. Оно осознавало, что любые, даже незначительные политические перемены обязательно влекут за собой перебои в работе государственной машины. Поэтому. . .
В начале 2000 года в Армении была создана государственная структура, которая наконец показала, что кадровая политика в нашей стране должна и может иметь какие-то серьезные принципы. Принципы, отличные от культивируемой годами и полностью состоявшейся родственно-дружеской технологии и политической конъюнктуры. Так, был разработан конкретный механизм поступления на государственную службу, а в лице Совета по гражданской службе мы обрели орган, контролирующий действие этого механизма. Казалось, профессионализм и компетентность вновь стали востребованными. По крайней мере декларативно. Возникло и понятие "паспорт должности", в котором оговаривались требования к данному рабочему месту, от соответствия которым должны были зависеть шансы претендентов. Кроме того, сам процесс отбора получил конкурсно-экзаменационный характер, что по идее должно было обеспечивать здоровую конкуренцию среди кандидатов и максимальное профессиональное соответствие "победителя" той работе, получить которую он рассчитывает. Словом, казалось бы, знания и опыт стали определяющими факторами в кадровой политике страны, чего мы так долго хотели и чему в принципе должны были быть только рады.
Но, увы, деятельность Совета по гражданской службе и наличие механизмов отбора лучших госслужащих охватили даже не средний, а лишь низший уровень штатной лестницы государственного аппарата. Иными словами, рядовых сотрудников того или иного ведомства на работу принимают через Совет, учитывая их навыки и тестируя их знания. Однако для руководящих лиц того же ведомства упомянутые критерии совершенно не действуют. Здесь существует опять-таки один принцип — партийная принадлежность. Таким образом получилось, что армией профессиональных, но рядовых сотрудников и целой отраслью руководят лица, совершенно некомпетентные в данной области.
Тут, пожалуй, стоит вспомнить одну из основных миссий, которая в свое время была возложена на институт, названный Советом по гражданской службе. Дело в том, что этот орган и внедренная система отбора госслужащих, в основе которой лежит профессионализм, должны были сыграть ключевую роль в деполитизации чиновников среднего и низшего звена. Декларировалось, что рядовой сотрудник ведомства или должностное лицо среднего калибра должны быть специалистами, знающими свое дело. А это в свою очередь придало бы им уверенности в том, что никакие изменения в политической жизни страны не смогут их лишить занимаемого рабочего места, и соответственно повысило бы эффективность их работы.
Конечно, можно допустить, что члены той или иной партийной структуры могут быть профессионалами в той или иной области. Однако зачастую партструктуры, приходящие к власти, обнаруживают такое убожество кадровых ресурсов, что рассчитывать на перевоплощение партийцев в более или менее компетентных чиновников просто не приходится. В свое время партия "Оринац еркир" доказала это, став, пожалуй, наилучшим примером дефицита специалистов в партийных рядах. Один за другим брали оринацеркировские министерские портфели в руки люди, абсолютно некомпетентные в той сфере, которую им доверяли. В результате же настоящей лабораторией для кадровых экспериментов стали министерства культуры, образования и науки и градостроительства.
Нынешнее правительство Армении, на первый взгляд, сделало робкую попытку повышения роли профессионализма и компетентности. По крайней мере в случае с новым министром торговли и экономического развития, похоже, именно профессиональные качества Нерсеса Ерицяна сыграли ключевую роль в вопросе выбора его кандидатуры на этот пост. И все же даже это обстоятельство на самом деле не дает повода для оптимизма. Потому как наряду с этим назначением имело место другое — мягко говоря, курьезное. Речь о назначении на пост министра экологии бывшего министра градостроительства Арама Арутюняна. Это вообще уникальный случай. Здесь даже о политконъюнктурности кадровой политики говорить трудно. Не только потому, что г-н Арутюнян — бывший оринацеркировец, перебежавший в стан РПА. С тем же успехом он завтра перебежит в другую партию, членство в которой сулит ему какие-то дивиденды. Так что ценность этого кадра для самой РПА более чем сомнительна. Что касается профессиональных качеств, то здесь вообще говорить не о чем. Многолетнее восседание в кресле министра градостроительства этого деятеля осталось абсолютно незамеченным для общественности страны, ну а отрасль потеряла никак не меньше, чем приобрела. Совершенное равнодушие ведомства ко всем градостроительным проблемам в период правления Арутюняна, пожалуй, мало у кого может вызвать сомнения.
Теперь вот этот госмуж будет "тренироваться" уже в другой отрасли — экологической, для чего не обладает ни соответствующим образованием, ни опытом, ни каким-нибудь иным экологическим дарованием. За что же, за какие это заслуги Арам Арутюнян получил портфель министра экологии, признаться, остается лично для автора этих строк полнейшей загадкой. Хотя, возможно, на самом деле речь идет о новом, доселе невиданном критерии выбора руководящих кадров, а Арам Арутюнян в этом плане стал первопроходцем. Ну что ж, пожелаем ему успехов на этом поприще, а вот природе, охраной которой отныне занимается Арам Арутюнян, пожелаем выжить при всех обстоятельствах.
Впрочем, Арам Арутюнян — не единственный представитель исполнительной власти, наличие которого в правительстве выглядит не только сомнительным, но и просто курьезным. Увы, похоже, на самом деле до процесса "профессионализации" государственного аппарата нам еще очень далеко. . .
Сколько бы ни говорилось о том, что министерская должность — политическая, тем не менее большинству из нас хочется видеть в кресле руководителя той или иной отрасли более или менее компетентного человека. Да, бывшие партийные функционеры, будучи грамотными и способными людьми, могут в принципе переквалифицироваться в руководителей той или иной сферы. Однако, согласитесь, на это необходимо время и соответствующий тренажер. Вряд ли таковым можно считать государственные ведомства, и вряд ли у отраслей армянской экономики слишком много времени для развития.
Menu
