в современной русской военной прозе
Всегда интересен и полезен взгляд со стороны, но изображение Карабахской войны в современной русской военной прозе представляет огромный интерес еще и потому, что русская военная проза всегда была неотъемлемой частью великой русской литературы.
При знакомстве с русской военной прозой о Карабахе бросается в глаза одна закономерность: практически все авторы — военнослужащие Советской Армии, несшие свою службу волею судьбы на азербайджанской стороне. Данное обстоятельство поначалу вызывало недоумение. Но этому есть и причина, и объяснение.
Юрий ГИРЧЕНКО с сентября 1989 года по август 1992-го служил в Отдельном инженерно-саперном батальоне в приграничном районе Азербайджанской ССР с НКАО. Сейчас Юрий в отставке, живет с семьей в Киеве. Два его произведения — "В Союзе все спокойно. . . Хроника мирной жизни отдельной воинской части" и "Армия государства, которого нет. . . " опубликованы в книге "Мы были на этих войнах. Свидетельства участников событий 1989-2000 годов" (СПб.: ООО "Издательство журнала "Звезда", 2003).
Для его произведений характерна точность датировки событий, их географическая и топографическая привязка. Но более всего поражает широта мышления автора. В ткань повествования о тяжелом быте офицеров "забытой части", решающих насущные проблемы — как накормить солдат и свои семьи в перерывах между нападениями вооруженных "кардашей" на склады с вооружением, — органично введена историческая составляющая, где Гирченко очень точно рассказывает о событиях в регионе. Чередование комментариев с рассказами о конкретных людях — солдатах, местных прапорщиках, боевиках — создает ощущение панорамности отображения тех событий в историческом контексте.
В повести "В Союзе все спокойно. . . " Гирченко рассказывает о резне армян в Агдаме на глазах у несущих службу саперного батальона и отряда Внутренних войск СССР.
"1990 год. Январь. . . В Агдаме это была настоящая резня. За одну ночь бойцы Народного фронта Азербайджана вырезали всех армян в городе. На следующий день я своими глазами видел десятки трупов, которые увозили солдаты ВВ (Внутренних войск, призванных защищать мирных жителей, но по сути выполнявших в Агдаме только функции похоронной команды. — Е. А.) из города".
О Внутренних войсках Гирченко говорит и в рассказе "Армия государства, которого нет. . . ", четко проводя грань между межнациональными "потасовками на деревенском уровне" и уровнем, когда государство само дает полномочия ОМОНу проводить этнические чистки армян в Карабахе, организовывать массовые убийства армянских граждан в Агдаме при полном попустительстве Внутренних войск СССР. И единственным заслоном перед маховиком геноцида, по свидетельству Гирченко, стала Освободительная армия Нагорного Карабаха, по мере своего усиления пресекающая бесчинства азербайджанского ОМОНа.
В главе "Безумие" Гирченко описывает события в Ходжалу. Исключительно по вине азербайджанских омоновцев, затесавшихся среди стариков, женщин и детей и открывших огонь первыми по армянским заставам на пути гуманитарного коридора, ситуация вышла из-под контроля. А вот Освободительная армия Нагорного Карабаха, в полном соответствии со своим названием пыталась спасти мирное население, заплатив за свою гуманность жизнью армянских солдат первой заставы, когда толпа беженцев, скрывающая в себе вооруженных омоновцев, зашла к ним в тыл. Та армянская застава была полностью уничтожена, но была вторая, благодаря которой противник был наказан за вероломство.
С вероломством и отсутствием всякого представления о цивилизованном поведении столкнулись и герои романа Вячеслава МИРОНОВА "Не моя война". Олега Макова, офицера расформированного зенитно-ракетного дивизиона, расположенного около города Мингечаура, и трех его сослуживцев вооруженная банда высаживает из рейсового автобуса на Баку. На них надевают наручники, на голову — мешки и привозят в личное "гестапо" Сурета Гусейнова, бывшего директора табачной фабрики Евлаха, будущего премьер-министра Азербайджана, а на момент действия романа — предводителя "местных ополченцев".
Не добившись пытками согласия на сотрудничество, офицеров-славян расстреливают. . . холостыми пулями. После имитации расстрела все четверо, сломленные психологически, соглашаются на сотрудничество и становятся инструкторами.
Роман автобиографичен и написан по всем законам художественной прозы. Развитие сюжета напоминает отпущенную сжатую пружину, захватывает читателя с первых строк и держит в напряжении до конца.
Миронов, как и Гирченко, совмещает в своей прозе элементы художественности с документальностью мемуаров, сохранив настоящие имена героев, обретая при этом одновременно право на вымысел введением эпизодичных персонажей, оттеняющих и подчеркивающих логику поступков главных действующих лиц. Очень емко и выпукло выписан образ Сурета Гусейнова, являющегося одним из ключевых.
Разумеется, такое неординарное произведение, как "Не моя война", не могло остаться незамеченным в литературной жизни России: книга вышла в издательстве "Крылов", получила диплом "За историческую достоверность" на литературном конкурсе Национальная литературная премия "Золотое перо Руси 2006" и была воспринята российской общественностью как обобщенное описание судьбы многих тысяч русских офицеров, фактически преданных своим командованием и правительством. Книга расходится многотысячными тиражами и во многом определяет отношение к Карабахской войне простых россиян.
В романе показаны разные характеры: от оскотинившегося Сергея Модаева, расплатившегося за свое предательство смертью, до лейтенанта Сашки, пытавшегося пресечь мародерство в занятых армянских селах и издевательство над пленными армянами.
"Но так же нельзя! — бился Сашка у нас в руках. — Это же не война, а безумие какое-то! Воевать ради мародерства! Пленных вот так, как скотину, вести на бойню. Их же просто убьют! Поиздеваются и убьют! Ненавижу!"
Боль и горечь от гибели армянских солдат перемежаются у читателя с гордостью за наших воинов, ведущих себя достойно и мужественно и в плену, и во время боя. Восхищение Макова мужеством армянского начальника штаба ("сильный мужчина, я бы давно умер") , Маковым же описанный драматический момент боя, когда один армянский пулеметчик скосил роту его горе-вояк, резко контрастируют с образами аскеров и их командиров, смысл войны для которых — мародерство ("А то все разбегутся", объяснил Макову его солдат Ахмед).
По ту сторону от Макова — все по-другому. Ни одного случая нападения армянского населения на российских военных даже с целью захвата оружия не описано ни у одного российского автора! Миронов прямо отвечает на естественно возникающий вопрос о положении российских офицеров на армянской территории — офицеров силой не захватывали, не принуждали воевать на своей стороне. Но даже наемники здесь были не совсем обычные. Как, например, белорусский экипаж, о котором рассказал Макову комбат Нуриев, так и не понявший, почему они предпочли взорвать себя, а не сдаться азербайджанцам и воевать за деньги уже на другой стороне. Зато эту разницу очень хорошо понимал сам Маков, потому что "мы искренне сочувствовали армянам, все-таки наши, братья-христиане".
Кстати, об этом нюансе говорит и Юрий Гирченко, указывая на враждебность азербайджанского населения по отношению к российским офицерам: вы, мол, как и армяне — христиане, поэтому всегда за них. Ни очевидная нейтральность (преступная с человеческой точки зрения) российских военных — они не вмешивались и не останавливали армянские погромы, ни проазербайджанские действия Внутренних войск и операция "Кольцо", когда именно за российскими танками шли "доблестные" азербайджанские омоновцы совершать этнические чистки Геташена и Шаумяновска, не смягчали этой враждебности.
В повести "В Союзе все спокойно. . . " Гирченко рассказывает: "Уже получив все необходимые документы на руки, два наших бойца отправились на Агдамский железнодорожный вокзал. Купили билеты и ждали поезд. Тут к ним подошла толпа местных кардашей. . . Солдат окружили и начали избивать. . . Затем сержанта бросили под проходящий рядом товарный поезд. . . Поезд проехал по ногам. . . Парень остался без обеих ног. . . А ефрейтору отрубили руку. Просто так, хладнокровно, взяли и топором отрубили руку. . . Мы искали этих гадов, но — увы. . . "
Героя автобиографических рассказов Ми СУОНГА, поступившегося в борьбе за выживание своими представлениями о чести и достоинстве офицера, не оставляют мучительные раздумья: "Грязь. . . Она всюду. . . Липкая жирная грязь, лезущая в шнуровку берцов, залезающая за воротник, ослепляющая глаза, выжигающая душу. . . " (рассказ "Грязь")Под псевдонимом Ми Суонг скрывается реальный человек — бывший советский капитан, ушедший добровольцем в азербайджанскую армию, о которой пишет: "Чертовы националы. . . Воевать ни хрена и не умеют, и не хотят. А ведь ихняя же земля, черт бы ее побрал. . . что с них взять, если они от звука трактора тогда разбежались, "танки" — кричат, "танки". . . а это просто мы в селе брошенный ДТ-75 нашли, из бетонных блоков ДОТ сделать. . . собирали их потом по всем кустикам. . . вояки. . . но хоть толпа вокруг была. . . а сейчас одни. И всего-то нас. . . Черт с ним. . . пробьемся. . . Ждать нечего. Эти вояки засратые, пехота национальная, обратно уже не вернутся, для этого за ними следом надо идти, да еще и под ноги из калаша, чтоб обратно не побежали. . . точно как заградотряд. . . а вот некому. . . " (рассказ "Планета любви" из книги "Мы из "Artofwar", издательство "Андреевский флаг", 2003)
Нет, никогда не увидят и не поймут этой разницы ни Сурет Гусейнов, лично расстреливавший русских офицеров, ни комбат Нуриев, ни "герои" Баку-90, зарезавшие семью воевавшего на другой стороне командира Михайлыча, прошедшего Афганистан и потерявшего семью в "интернациональном" Баку. Но офицеры, в ком еще сохранились представления об офицерской чести, вовлеченные в нравственно асимметричную войну, видят, понимают разницу. И страдают.
Ми Суонг — наемник-доброволец, Гирченко — переживающий наблюдатель, Маков — пленный. И все они сочувствуют армянам, хотя и воюют против единоверцев. От этого раздвоение в душе — стыд перед самим собой, попытка оправдать себя необходимостью кормить семью, выжить.
Не случайно все эти книги — самооправдание. Именно те авторы пишут о Карабахской войне, заново переживая и мучаясь воспоминаниями, которые воевали или просто вынужденно находились на стороне азербайджанцев.
Время расставляет все по своим местам. Разумеется, ни один нормальный человек не может принять ужасы войны, об этом — прекрасная новая военная проза. Она также про то, что война всегда "своя" и что вызовы судьбы надо принимать с мужеством и достоинством. В противном случае каждого настигнет суровая и безжалостная истина: тот, кто не помнит прошлого, обречен повторить его.
Menu
