Юбилейный вечер, не похожий ни на один другой (не было официоза и торжественных речей), отличался особой атмосферой — здесь витал дух настоящего искусства. Особую значимость вечеру придало присутствие первых лиц страны — президента Сержа Саргсяна и первой леди Риты Саргсян, других официальных лиц. Зал был забит под завязку людьми самых разных поколений. Пришло очень много молодежи, что означало одно: харизматическая личность, Амирханян по-прежнему любим и признан, потому что в его музыке вибрирует, звенит какая-то личная струна, и это не может не захватить слушателей.
Говорят, художника надо судить по законам, им самим установленным. «Законы» в тот вечер композитор установил строгие: очень высоко подняв планку творческой взыскательности, он не пошел по пути «обреченного» успеха, а предпочел представить публике не очень известные произведения, многие из которых прозвучали в этот вечер впервые. И это было замечательно, потому что большинство слушателей открыли для себя другого Амирханяна — непредсказуемого, раскрывающего свое «я» во всей его неповторимой полноте. Концерт убедил, что Амирханян переживает подлинный творческий подъем. Поразительно, как много им сделано, сколь весом и серьезен труд, сколь масштабен талант. В его музыке есть тайна, разгадке и объяснению не подлежащая.
Концентрация событий в одном вечере была поистине уникальной: выступление «Маленьких певцов Армении» под управлением Тиграна Экекяна, открывших вечер блестящим исполнением цикла детских песен; Государственного камерного хора под руководством Роберта Млкеяна, недавно вернувшегося с триумфальных гастролей по Европе; Фестивального симфонического оркестра, собранного по случаю юбилея на основе Государственного ансамбля солистов под управлением Завена Варданяна, имеющего устойчивую привычку преподносить слушателям нечто особенное, исполняемое впервые. Вот и на этот раз он с особым трепетом исполнил новое произведение композитора — «Ереванскую рапсодию», где в качестве солиста выступил сам автор.
Стоит ли говорить, что не только эти коллективы, но и солисты, принявшие участие в юбилейном концерте, были в великолепной форме. Это одаренный композитор-пианист Айк Меликян, с блеском сыгравший премьеру — три пьесы цикла «Сельские мотивы», прославленный бас-баритон Барсег Туманян, певец Ованес Айвазян, талантливые певицы Эмма Петросян, Ирина Закян, сестры Ануш и Инга Аршакяны, Седа Саркисян-Амирбекян, председатель студенческого совета Ереванской консерватории Гурген Бавеян, саксофонист, студент второго курса нашей консерватории Давид Мелконян, скрипачка, концертмейстер Фестивального оркестра Джемма Абрамян.
Любовью светились лица молодых исполнителей, и показалось, что часть своей любви они отдали нам, свидетелям праздничного действа. В этой праздничной атмосфере чувствовалось и другое — радость узнавания старых песен (во втором отделении помимо новых произведений были исполнены песни 70-80-х годов). Они уже стали частью нашей жизни, как все лучшее из прошлого становится неотъемлемой частью настоящего. Многие песни были исполнены с настоящим драматизмом (песни на слова Марины Цветаевой в блестящем исполнении Инги Аршакян), а порой и с юмором, некоторые даже озорно. Их трактовку диктовали вкус и интеллигентность. Юбилейный вечер Амирханяна останется в памяти как один из самых светлых и праздничных вечеров, которые когда-либо видели стены этого концертного зала.
Накануне юбилея мы встретились с Робертом Бабкеновичем в Союзе композиторов Армении. Беседу с ним мы публикуем с некоторыми сокращениями.
— Роберт Бабкенович, как вы ощущаете свой возраст?
— Я себя чувствую в том же возрасте, как и тогда, когда что-то начал понимать. Сегодня я уже кое-что понимаю. А что такое возраст, я не знаю.
— Какие этапы своей творческой биографии вы бы отметили?
— В молодые годы я решил, что в каждые 5 лет буду выступать с программными концертами-отчетами перед своими слушателями, отмечать какие-то вехи творчества. Этими вехами были произведения, которые полюбились слушателям. Но мне говорили, то, что было в прошлом, лучше, чем сейчас… Прошлое, настоящее, будущее — это безвременье, и отметить какие-то этапы я не могу. Но могу сказать, что мои произведения живут во времени и сами переосмысливаются. И это подтверждает лишь то, что ничего законченного нет. Я и сегодня переосмысливаю какие-то вещи, когда работаю с исполнителями.
— Вспоминаете ли вы какие-то счастливые мгновения, которые придавали импульс в работе, оказывали необычное воздействие?
— Любой разговор, затрагивающий проблему личности, опасен тем, что мы можем что-то придумать. Но не надо ничего придумывать. Для меня не было большего счастья, чем ощущение восторга перед жизнью. Она и служила импульсом. Главное для художника — сохранить в себе детское восприятие мира, ощущение, когда только-только открываешь мир, когда ты еще не получил по рукам… Вот тогда начинаются проблемы. Почти все мои произведения создавались в атмосфере простого рабочего состояния. Отнюдь не всегда музыкальная мысль возникает за роялем или за письменным столом. Она может появиться где угодно и когда угодно. Кажется, ничего не ждешь — и вдруг… Вот эти «вдруг» — самые счастливые мгновения в работе композитора. Единственное условие, которое мне лично известно, — труд, а вдохновение рождается в труде. Оно приходит, если мы сумели сохранить в себе радость восприятия жизни и умеем этой радостью делиться с другими. Конечно, не всякому дано счастье делить свою радость с другими. Гораздо легче уничтожить, оскорбить или публично выдать нелицеприятную характеристику, не всегда по праву возвышая при этом себя, переоценивая собственные силы… Я считаю, что жизнь наша — это пространство между двумя людьми.
И все зависит от того, чем мы насыщаем это пространство. Убери одного человека — все рухнет. Поэтому мы должны быть готовы насыщать это пространство и ничего ни от кого не ждать. Тогда это радостное состояние всегда будет с тобой. Для меня музыка — не единственное занятие в жизни. Моя жизнь — это ручей, она состоит из всевозможных элементов жизни…
— Как вы считаете, вам удалось полностью реализовать себя?
— Нет, ни в коем случае. Я не реализовал себя настолько насколько был готов и готов сейчас. Поэтому не могу в творчестве ни на секунду остановиться. Вот я включил в юбилейную программу массу новых сочинений — фортепианное произведение «Ереванская рапсодия», арию из мюзикла «Шах и Мат», духовные хоровые произведения, массовые песни… Я иногда балуюсь афоризмами и придумал для себя определение: жизнь наша половинчата, несовершенна, потому что состоит из несовершенных историй нашей жизни.
— Как вы относитесь к критике?
— Я считаю, что не существует отдельно критики, а существует вопрос морали. Критика сама преследует какую-то цель, ее финишная прямая — это благо, которого она должна добиваться. Но идея эта реализуется редко, потому что не все готовы смотреть на явления со всех сторон, потому и критика получается однобокой. По-моему, высшая оценка состоятельности человека — это любовь к другому человеку, и только через это можно прийти к понятиям более объемным. А однобокая критика выполняет скорее не созидательную роль, а разрушительную.
— Как вы оцениваете нашу музыкальную жизнь?
— Если на ваш вопрос ответит молодой человек, который только входит в музыкальную жизнь, то он не найдет никаких проблем. Я же учитываю определенные накопления, опыт жизни, художественные принципы. Мне пришлось проводить не один юбилейный концерт и потому пришел к выводу: моя музыка не изменилась, она такая же радостная, теплая, направленная к душе человека, к его сердцу. Но изменились мы сами, условия нашей жизни, отношение к музыке. И не только к музыке — друг к другу. Меня беспокоит, что, встречаясь друг с другом, мы не здороваемся. Это страшно разочаровывает. Жизнь — это ответственность перед другими. Я не принимаю слова свобода. Она дана для того, чтобы человек мог себя ограничивать, чтобы он сам себе сказал «нет!».
— А вы себя чувствуете свободным?
— Нет. У меня есть моральные принципы по отношению к другим людям, к творческим обязанностям. Уважение к другому — это первый постулат свободы. Если я что-то создал и это не дошло до другого, то мое творение — пустой звук. Поэтому то, что я делаю всегда направлено к другому человеку.
— Какая идея в искусстве сегодня доминирует, о чем надо говорить в искусстве?
— Я всегда говорю об одном и том же: «Люди, будьте людьми» — это главная тема. Для меня это было руководящей идеей на протяжении всей жизни. Писать о том, что в тебе болит — за будущее, за прошлое, за детей. В искусстве должна быть заложена вечная проблематика, которая не устаревает…
