1 мая на московском канале РенТВ состоится премьера 4-серийного фильма "Стрелок". Одну из центральных ролей в картине, где вообще прослеживается "армянский след", исполняет заслуженный артист РА Виген СТЕПАНЯН. Хотя, к сожалению, как и многие другие хорошие артисты, всеармянскую славу Виген Степанян завоевал благодаря телесериалу, к этой своей ипостаси актер, режиссер, драматург, создатель двух театров – в Ереване и Бейруте – относится иронически. "Кино требует готового актера, а актером становятся в театре", — считает он.
— Виген Борисович, после ухода с "Армении" вы исчезли с экрана, а тут появляетесь в московском проекте. Везение или старые связи?
— "Стрелок" — картина РенТВ, но работал на проекте, как поет Высоцкий, "на четверть бывший наш народ". В том числе и актеры. Кстати, не только на роли лиц кавказской национальности. Абел Абелян, например, играет русского. Сценарист и продюсер фильма – Миша Погосов. Когда мы с ним встретились, он мне напомнил, что первое свое интервью для газеты "Браво" он брал у меня. Я, честно говоря, этого не помнил. "Стрелок" — это еще одна картина о чеченской войне, история предательства среди снайперов-боевиков. Чечня борется за то, чтобы быть хозяином на своей земле, и не важно против кого – вот линия, которую проводил в фильме я, играя, как ты уже догадалась, чеченца Али. На момент, когда фильм смонтировали, я уже был в Ереване, но, честно говоря, мне позвонили и поблагодарили — сказали, что такого чеченца давно не было на экране. Хотя не знаю, что я там такого особенного сделал. А работать было интересно и приятно, хорошая команда — Женя Березовский в главной роли, с которым мы очень подружились, Саша Песков. За время пребывания в Москве успел сняться в эпизодах еще двух проектов на ОРТ. Это, конечно, не кино в высоком смысле, но они снимают как кино — именно телевизионный фильм. Друзья в Москве часто говорят, что, если бы я был там постоянно, с работой не было бы вопроса.
В советское время, когда нормально работала вся киносистема, меня не раз пробовали на очень интересные роли. А потом не утверждали. Считалось, что у меня излишне интеллигентное лицо. В то время армянским фильмам полагалось все больше быть про сельскую жизнь, городских фильмов, таких, как снимал Довлатян, было мало. А однажды пригласили сниматься в Киеве на студии Довженко, и как-то сразу завертелось – сразу там же сосватали на "Беларусьфильм", потом приглашение на "Таллинфильм". Со мной даже вели серьезные переговоры на тему "Майрик" Анри Верноя — Омар Шариф, Клаудия Кардинале. Все завязалось опять же на фестивале в Москве. Через три месяца я оказался в Париже, взялся за французский. Потом понял, что за срок, которым располагал, прийти к нормальной кондиции не успею. А делать что-то плохо я не люблю и не хочу… В общем, быть или не быть на экране — не так уж важно. Мне гораздо больнее, что у нас здесь ничего не происходит.
— То есть не то чтобы "нет пророка в своем отечестве"…
— Здесь в последние годы каких-то достойных предложений не было, потому что сериалы я за фильмы считать не могу. Хотя когда мы снимали "Цену жизни", сначала отношение было очень профессиональное, и, главное, там были партнеры, с которыми действительно можно и нужно работать – Самвел Саркисян, Алик Хачатрян. А потом все стало постепенно рушиться. Стало меняться отношение к актеру. Режиссер мог не прийти на площадку или просто сказать: "Ты лучше меня знаешь, что делать". Мне приходилось работать у настоящих мастеров. У Генриха Маляна было так много уважения к актеру, как к родному человеку. Это так успокаивало, настраивало на нужный лад. Фрунзе Довлатян работал гораздо жестче, более нервно, но он всегда абсолютно четко знал, чего хочет. У Нерсеса Оганесяна была на площадке вроде бы "нерабочая атмосфера" с флером юмора, но это была работа. Братья Геворковы давали поимпровизировать: сумеешь -принимается, нет – не обижайся. Но когда режиссер в первый раз читает сцену, когда проходит ее с актером… Когда актер, а я, простите, считаю себя профессионалом, читает сценарий и в тупую не понимает, что тут играть, я думаю все-таки, что там ничего не написано. К тому же возникли "технические" разногласия. Предлагают массу других проектов, а в договоре есть строчка, что до окончания съемок я не имею права нигде сниматься – с какой стати? И я понял, что если разобраться – мне ведь не так много и осталось творческого времени. В конце концов, уже 60. Я не хочу себя разменивать. Конечно, если ты мужчина, глава семьи, надо зарабатывать, но каким путем, какой монетой? Ежедневным мельканием? Именно мельканием — это же не игра. В итоге я четко определился, что не хочу сниматься на таком уровне.
— Но у нас же, да еще если учитывать проблемы кинопроизводства, выходит просто прорва фильмов. Неужели все "на таком уровне"?
— Прорва – это количество, но когда будет качество? Нет, что-то, конечно, есть. Особенно в плане авторского кино, документалистики. Я понимаю, что это эгоистично, но для меня не может быть хорошего кино без хорошего актера. Вот когда я смотрю "Бег" и вижу, как Ульянов с Евстигнеевым режутся в карты, – это для меня университет актерского мастерства. Не буду множить примеры. Вот чего я хочу, о чем мечтаю — о режиссере, который раскроет во мне что-то новое, чего я и сам в себе не знаю. А когда надо просто говорить наизусть слова не своим голосом, мне становится глубоко не интересно. Вот и все. Кино – искусство, которое требует готового актера, но актером становятся только в театре. А у нас сегодня "звездочки", которые отрицают театр — он им вообще не нужен, более чем уверен, на сцену они никогда не выйдут — считают себя большими мастерами. Недавно в телепередаче одной такой "звездочке" говорят – вы играете, как Авет Аветисян. А она скромно опускает глаза. Ну можно доходить до такой деградации?! Но у нас сейчас такое время.
— Словом, Виген Степанян разочаровался в отечественном кино и с головой ушел в театр. Кстати, откровенно говоря, меня удивило, что именно вас, человека сугубо городского и местами сильно русскоязычного, "Амазгаин" пригласил на постановку Прошяна.
— Мне действительно не близка тема деревни, но дело не в этом. Сейчас, когда Сос Саркисян предложил мне эту работу, я заново перечел роман и предложил режиссерскую экспликацию инсценировки. Здесь не вопрос города или деревни. Здесь вопрос нашего армянского менталитета, который любую подлость может оправдать "жизненной необходимостью". Рушатся семьи, рушится любовь и, в конце концов, погибают люди. Именно это меня и заинтересовало. Кстати, как и коллектив театра. Здесь речь должна идти о гражданской позиции. А нравственная позиция театра – обратить внимание на то, что за 60 лет мы нисколько не изменились, любое гнусное деяние может найти оправдание. Тем не менее какой-то элемент лубка в спектакле будет. Это же все-таки не публицистика – это театр. Тем более что события происходят в праздник Барекендана, Масленицы, когда карнавал. Форма спектакля, в котором будет фольклорная музыка, танцы, настоящие обряды, которые интересны уже сами по себе, должна стать его естеством. Он не будет прекращен даже во время антракта – все время на сцене и в зале будет что-то происходить. Хочется отойти от каких-то канонов. И главный герой погибнет не как в романе, а "стоя". А в финале дети устраивают судилище над происходящим: мы уже испорчены – вся надежда на будущее поколение.
— Насколько мне известно, сейчас вы работаете над еще одним масштабным проектом, который предложила московская Международная конфедерация театральных союзов. Вообще-то актеры, может, и мечтают о "Короле Лире", но как-то стараются оставить его на самый финал творчества. Не страшно браться?
— Ну, если финал творчества – это годам к 80-ти, думаю, уже не потянешь физически. Шекспир, "Король Лир" — действительно великая роль. Постановку осуществляет Акоп Казанчян. Я только раз работал с ним на "Любовном квадрате" Карине Ходикян. То, что он хочет делать, – действительно интересно, а что из этого выйдет — "экран покажет". Все задумано очень современно и по форме – костюмы, даже технологии – и по трактовке. И пока это интересно, я готов идти за режиссером. Это совместный проект, рабочей площадкой будет Бишкек, премьера будет сначала там, потом в Москве и Ереване.
Мы поехали в Бишкек с Акопом, сценографом Антоном Кешишяном и хореографом из Москвы Еленой Богданович. Отсмотрели спектакли в Русском театре им. Чингиза Айтматова, Акоп провел кастинг. Через месяц начнется активная работа. Очень здорово, что есть люди, которые создают такие проекты, находят спонсоров. А в данном случае в этом качестве выступает Фонд гуманитарного сотрудничества стран СНГ. Чем больше станет таких людей и таких проектов, тем лучше. Тот же Grand Candy – сами пришли в "Амазгаин" и предложили финансировать постановку армянской классики. Такие инициативы – не просто финансирование, это какой-то стимул, надежда, что ты еще нужен.
