Недавно в Ереване побывала народная артистка СССР и Грузии, певица и педагог Нани Брегвадзе. Ее по праву называют королевой романса. Ее выступления всегда затрагивают тонкие струны души и покоряют слушателей. И, несмотря на солидный возраст, она и сейчас продолжает радовать своих почитателей.
А НАЧАЛОСЬ ВСЕ В ДАЛЕКОМ ДЕТСТВЕ, ПОКА УВЛЕЧЕНИЕ ПЕНИЕМ НЕ ПЕРЕРОСЛО В ПРОФЕССИЮ. Когда на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве в 1957 году ее исполнение услышал Леонид Утесов, он ей предрек: «Из этой девочки, если она продолжит пение, получится хорошая певица». А уже спустя какое-то время после одного из ее концертов на сцену к ней поднялся пожилой Иван Козловский и, преклонив перед ней колено, в знак признательности поцеловал руку.
Нани Георгиевна с удовольствием ответила на вопросы «ГА».
— Вас справедливо называют королевой романсов. А как вы думаете, не устарел ли этот жанр в наше время, ведь молодое поколение сейчас предпочитает иные формы вокальной музыки?
— К сожалению, это так. Многие вообще забыли, что существует такой жанр. Даже в мое время, когда я постоянно «выносила» романсы на эстраду, очень мало, кто их тогда пел. Вот в начале XX века этот жанр был по-настоящему популярен, романсы прекрасно исполняли Изабелла Юрьева, Тамара Церетели, Александр Вертинский и другие замечательные певцы.
В нашей семье их пели мои прабабушка, бабушка, тетки – все пели. А мама часто говорила: «Я должна научить тебя петь романсы, чтобы этот жанр не исчез и ты продолжала наши семейные традиции». А петь я начала рано. Помню даже, что часто пела в школе у доски.
— Вы пользуетесь народной любовью везде, где бы ни выступали. Пройдя такой большой творческий путь, в чем, на ваш взгляд, заключается этот успех?
— Каждый артист, выходящий на сцену, естественно, желает, чтобы публика его хорошо принимала. И аплодисменты для него много значат. Но я, честно говоря, особо на них никогда не реагировала, хотя, конечно, приятно, когда в твой адрес звучит такая реакция зрителей. Я выступала и с романсами, и с разными эстрадными песнями вместе с ансамблем «Орэра». Нас всегда тепло принимали везде, но для меня прежде всего было важно мнение тех, кто по-настоящему разбирается в музыке. И потому, когда профессионалы этого дела, слушая мое исполнение, оставались довольными и говорили мне комплименты, вот тогда я это принимала как некий успех в моей работе. Ведь музыканты хорошо понимают особые нюансы в моем творчестве. Конечно, бывает приятно и тогда, когда на публику, которая не особо вникает в глубину исполняемого произведения, что-то действует на эмоциональном уровне.
— В вашем огромном репертуаре песня «Снегопад» Алексея Экимяна занимает особое место.
— Эта песня стала моей знаковой песней, своеобразной визитной карточкой. С ней связана небольшая история. Когда Экимян обратился ко мне, мы не были знакомы. Я обычно пою только те песни, которые писались специально для меня, или классику. Когда впервые услышала мелодию «Снегопада», она была совершенно иной, если сравнивать с тем, как она поется сейчас. Долгое время я отказывалась ее исполнять, измучив композитора. Не знала, как ее петь, и даже как-то спросила: «Как же я должна ее петь?» Но Экимян очень настаивал на своем, ответив на мой вопрос: «По-брегвадзевски». Настаивал так, что я в конце концов согласилась, а затем и очень полюбила ее. А зрители просили исполнить «Снегопад» на каждом концерте. Уже сейчас ни один мой концерт не проходит без этой песни. И, конечно, теперь я очень благодарна Экимяну не только за то, что он написал ее, но и заставил меня спеть.
— Нетрудно ли вам исполнять эту песню из года в год уже много лет подряд?
— Нет, конечно. В этом и заключается ее феноменальность. Если бы я пела ее под фонограмму, то она мне определенно надоела бы. А я ведь пою вживую и каждый раз нахожу что-то новое, придаю какой-то иной оттенок, вношу нечто новое, все исходит из глубины души на эмоциональном уровне. Что-то меняется постоянно. Я одинаково никогда не пою. Конечно, основа песни, ее мелодия остаются прежними, но все зависит от настроения. Сейчас в силу моего возраста она мне ближе и понятнее, чем тогда, потому что в те годы я была слишком молодой для этой песни. Она, на мой взгляд, стала своеобразной женской молитвой.
— У вас большой репертуар и в его основе – романсы. Но есть ли сейчас новые песни, пишут ли для вас композиторы?
— Современные композиторы в основном пишут для себя. А в мое время жили такие необыкновенно талантливые композиторы, что эти песни поются до сих пор.
— А почему вы выбрали именно жанр романса?
— Потому что в своем доме я слышала их. Романсы дают тебе столько возможностей показать свое нутро, выразить чувства, разные эмоции, мелизмы, музыкальные переходы. Это очень интересно. Петь романсы, чтобы вы знали, — это не просто петь, потому что это такая глубина, такая чувственность, музыкальность, состояние души.
— Расскажите о вашей многолетней дружбе с Вахтангом Кикабидзе.
— О, мы древние друзья. Мы как одно целое. Конечно, в силу разных обстоятельств не встречаемся друг с другом каждый день, но очень часто рядом бываем. Я его очень люблю. Но иногда даже ругаю, если что-то идет не так. Мы часто бываем вместе на виду у публики. И, наверное, потому еще с молодости многих интересовало, что же происходит между нами, а людская молва нас даже поженила еще со времен ансамбля «Орэро», в состав которого входили только молодые ребята. Среди них я была единственной женщиной, к которой они очень уважительно относились. Все они были женаты, у всех были семьи. Для каждого из нас чистота в отношениях и порядочность находились на первом плане – тогда были такие времена.
— Вам подарили сертификат на звезду в небе. Что это вам дает, это вас каким-то образом ублажает?
— Я благодарна за внимание тех, кто сделал мне такой подарок, выразив таким образом свое отношение ко мне. Но в принципе мне это… Ну что, сидеть и хвастаться, что где-то там на небесах есть звезда моего имени?! И что с того?
А НАЧАЛОСЬ ВСЕ В ДАЛЕКОМ ДЕТСТВЕ, ПОКА УВЛЕЧЕНИЕ ПЕНИЕМ НЕ ПЕРЕРОСЛО В ПРОФЕССИЮ. Когда на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве в 1957 году ее исполнение услышал Леонид Утесов, он ей предрек: «Из этой девочки, если она продолжит пение, получится хорошая певица». А уже спустя какое-то время после одного из ее концертов на сцену к ней поднялся пожилой Иван Козловский и, преклонив перед ней колено, в знак признательности поцеловал руку.
Нани Георгиевна с удовольствием ответила на вопросы «ГА».
— Вас справедливо называют королевой романсов. А как вы думаете, не устарел ли этот жанр в наше время, ведь молодое поколение сейчас предпочитает иные формы вокальной музыки?
— К сожалению, это так. Многие вообще забыли, что существует такой жанр. Даже в мое время, когда я постоянно «выносила» романсы на эстраду, очень мало, кто их тогда пел. Вот в начале XX века этот жанр был по-настоящему популярен, романсы прекрасно исполняли Изабелла Юрьева, Тамара Церетели, Александр Вертинский и другие замечательные певцы.
В нашей семье их пели мои прабабушка, бабушка, тетки – все пели. А мама часто говорила: «Я должна научить тебя петь романсы, чтобы этот жанр не исчез и ты продолжала наши семейные традиции». А петь я начала рано. Помню даже, что часто пела в школе у доски.
— Вы пользуетесь народной любовью везде, где бы ни выступали. Пройдя такой большой творческий путь, в чем, на ваш взгляд, заключается этот успех?
— Каждый артист, выходящий на сцену, естественно, желает, чтобы публика его хорошо принимала. И аплодисменты для него много значат. Но я, честно говоря, особо на них никогда не реагировала, хотя, конечно, приятно, когда в твой адрес звучит такая реакция зрителей. Я выступала и с романсами, и с разными эстрадными песнями вместе с ансамблем «Орэра». Нас всегда тепло принимали везде, но для меня прежде всего было важно мнение тех, кто по-настоящему разбирается в музыке. И потому, когда профессионалы этого дела, слушая мое исполнение, оставались довольными и говорили мне комплименты, вот тогда я это принимала как некий успех в моей работе. Ведь музыканты хорошо понимают особые нюансы в моем творчестве. Конечно, бывает приятно и тогда, когда на публику, которая не особо вникает в глубину исполняемого произведения, что-то действует на эмоциональном уровне.
— В вашем огромном репертуаре песня «Снегопад» Алексея Экимяна занимает особое место.
— Эта песня стала моей знаковой песней, своеобразной визитной карточкой. С ней связана небольшая история. Когда Экимян обратился ко мне, мы не были знакомы. Я обычно пою только те песни, которые писались специально для меня, или классику. Когда впервые услышала мелодию «Снегопада», она была совершенно иной, если сравнивать с тем, как она поется сейчас. Долгое время я отказывалась ее исполнять, измучив композитора. Не знала, как ее петь, и даже как-то спросила: «Как же я должна ее петь?» Но Экимян очень настаивал на своем, ответив на мой вопрос: «По-брегвадзевски». Настаивал так, что я в конце концов согласилась, а затем и очень полюбила ее. А зрители просили исполнить «Снегопад» на каждом концерте. Уже сейчас ни один мой концерт не проходит без этой песни. И, конечно, теперь я очень благодарна Экимяну не только за то, что он написал ее, но и заставил меня спеть.
— Нетрудно ли вам исполнять эту песню из года в год уже много лет подряд?
— Нет, конечно. В этом и заключается ее феноменальность. Если бы я пела ее под фонограмму, то она мне определенно надоела бы. А я ведь пою вживую и каждый раз нахожу что-то новое, придаю какой-то иной оттенок, вношу нечто новое, все исходит из глубины души на эмоциональном уровне. Что-то меняется постоянно. Я одинаково никогда не пою. Конечно, основа песни, ее мелодия остаются прежними, но все зависит от настроения. Сейчас в силу моего возраста она мне ближе и понятнее, чем тогда, потому что в те годы я была слишком молодой для этой песни. Она, на мой взгляд, стала своеобразной женской молитвой.
— У вас большой репертуар и в его основе – романсы. Но есть ли сейчас новые песни, пишут ли для вас композиторы?
— Современные композиторы в основном пишут для себя. А в мое время жили такие необыкновенно талантливые композиторы, что эти песни поются до сих пор.
— А почему вы выбрали именно жанр романса?
— Потому что в своем доме я слышала их. Романсы дают тебе столько возможностей показать свое нутро, выразить чувства, разные эмоции, мелизмы, музыкальные переходы. Это очень интересно. Петь романсы, чтобы вы знали, — это не просто петь, потому что это такая глубина, такая чувственность, музыкальность, состояние души.
— Расскажите о вашей многолетней дружбе с Вахтангом Кикабидзе.
— О, мы древние друзья. Мы как одно целое. Конечно, в силу разных обстоятельств не встречаемся друг с другом каждый день, но очень часто рядом бываем. Я его очень люблю. Но иногда даже ругаю, если что-то идет не так. Мы часто бываем вместе на виду у публики. И, наверное, потому еще с молодости многих интересовало, что же происходит между нами, а людская молва нас даже поженила еще со времен ансамбля «Орэро», в состав которого входили только молодые ребята. Среди них я была единственной женщиной, к которой они очень уважительно относились. Все они были женаты, у всех были семьи. Для каждого из нас чистота в отношениях и порядочность находились на первом плане – тогда были такие времена.
— Вам подарили сертификат на звезду в небе. Что это вам дает, это вас каким-то образом ублажает?
— Я благодарна за внимание тех, кто сделал мне такой подарок, выразив таким образом свое отношение ко мне. Но в принципе мне это… Ну что, сидеть и хвастаться, что где-то там на небесах есть звезда моего имени?! И что с того?
