ГОРКИ И ЦЕЛЫЕ ГОРЫ СЛИВ, клубники, черешни (и черной, и белой, и улыбчивой
розово-желтой), персиков. Абрикосов мало. Это сразу бросается в глаза. Град
побил нежный цвет весной, до завязи фрукт не дожил. Я помню этот град ближе к
вечеру в самую пору цветения. Утром в топкой земле валялись сбитые градинами
цветы абрикоса, этого вершинного армянского фрукта. «Как это грустно
погибнуть в самый час рассвета!» (Шекспир). Да, при самом зарождении.
И
все-таки, повторяю, хоть нынешний урожай и не самый обильный, но целые горы
помидоров, огурцов, болгарского перца (пунцовый цвета пожара еще впереди), лука
с кожурой фиолетовых оттенков, полок с зеленью, ведер с малиной, ну и так далее
— все это веселит глаз, хотя и смущает ценами. Цены безбожные. Возникает
какое-то странное чувство: вроде мы живем на юге, солнце у нас, можно сказать,
круглогодичное, однако в Ереване и Хельсинки цены на фрукты, думаю, почти одни
и те же. Ну или разнятся чуть-чуть. А ведь Хельсинки — это уже где-то недалеко
от полярного круга.
Вспоминаю
многочисленные документальные фильмы о европейских городах и городках. И везде
одна и та же мысль: город начинается с рынка, если хочешь познакомиться с
гением места, отправляйся на рынок. И в самом деле, какая роскошь эти рынки,
эти бесконечные красочные ряды всякой снеди, всяких полуфабрикатов, овощей,
фруктов, даже кровавых мясных рядов. А в приморских городах Италии, Греции,
Испании, Франции сколько морепродуктов, какие туши и тушки рыб, какое блистание
чешуи, какой запах водорослей!
А
что же у нас, на нашем юге? Дай, думаю, посвящу прогулку по Еревану нашим
рынкам, некогда поражавшим своим колоритом. Прогуляться, конечно, можно, а вот
рынков — тех, еще вчерашних, живописных, блистательных — почти не найдешь… Их
у нас отняли, можно сказать, украли… Затиснув природное великолепие фруктов и
овощей в овощные лавки и магазины с якобы охлажденным воздухом. Лишив ягоды,
фрукты и овощи их крепеньких, напоенных солнцем тел, их упругости, их созревшей
плоти. В магазинах нас ждет худосочие увядшей зелени и овощей, зеленец рано
сорванных фруктов. Да ко всему еще все это побывало в камерах гигантских
холодильников, где природную плоть, пышущую жаром полей и садов в лучшую пору
их полнокровия, остудили, а то и заморозили. И уже поникшую продукцию развезли
по охлажденным магазинам. Где ее неохотно покупают армянские хозяйки, хорошо
знающие что это такое отборные продукты. Не хочешь брать, езжай на два-три
дальних рынка. А что же центр — и большой, и малый? А ничего.
ПОМНЮ ЛЕТ ДЕСЯТЬ НАЗАД на проспекте Маштоца бодро идущую к рынку Аллу
Демидову. Я шла туда же и невольно засмотрелась, каким взглядом она обводила
красочные, живописные ряды южного обилия, всю эту неописуемую цветовую гамму.
Помню на этом рынке и Смоктуновского. Его узнавали, готовы были отдать фрукты и
овощи даром, он протестовал, но видно было, как он польщен. Огромный
чернильно-фиолетово-оранжевый персик он взял в руки и любовно приложил его к
щеке. Талантливый человек знает цену всему, в том числе и шедеврам
растительного мира.
В
сегодняшней овощной лавке или в магазине с охлажденным воздухом глаза Аллы
Демидовой и Иннокентия Смоктуновского не разбежались бы. На что смотреть: на
жалкие морщинистые тела былых шедевров растительного мира? Да еще и вдыхать
запах с гнильцой, стоящий в этих охлажденных помещениях.
Вот
так чиновники лишили нас природной красоты. Нас и туристов. Солнце рождает,
человек губит. И наш не слишком умный бизнес не стал спорить с чиновниками,
хотя содержать гигантские холодильные установки (особенно сегодня, когда
электроэнергия дорожает) намного накладнее, чем покупать продукцию у крестьян,
пооткрывав небольшие рынки по всему центру города. Опомнятся когда-нибудь,
конечно, но когда? А пока что мы лишены божьей продукции в божьем же виде. А
ведь персик, медовая слива, малина и виноград зрели не для того, чтобы их
морили.
Прогулка по красочным
рядам, ау! Природное великолепие, ау! Тактильно приятное крепенькое тельце
болгарского перца или баклажана, ау! Солнце работало зря — человек погасил его
работу. Не все западные стандарты хороши на востоке.
