На следующий день на «Волге» Понтекорво мы отправились к Азовскому морю. «Мы» — это наш водитель Бруно Максимович, «Кукрыникс» М.Куприянов, приятельница Понтекорво Родам и я. О Родам, бывшей в прошлом женой Михаила Светлова, стоит рассказать подробнее, тем более что ее появление в Коктебеле не осталось незамеченным. Литераторы рассказывали много забавных историй, связанных с женитьбой маленького, худенького Светлова на высокой, статной грузинке княжеских кровей. Светлов был при этом отважным человеком, замечательным поэтом, журналистом и драматургом, обладающим удивительным чувством юмора. Рассказывали, что Светлов на своей свадьбе, устроенной грузинами, после обязательного традиционного громадного рога с вином, смотря на красавицу-невесту с сомнением, вопрошал: «… и все это мое?».
«…Рии..ба нету. Будем кушать спагетти с пармезаном», — сообщил нам весь продрогший после полуторачасовой подводной охоты Понтекорво. Так я в первый раз приобщился к настоящей итальянской кухне в исполнении настоящего итальянца. Обратная дорога в Коктебель по раскаленному пустынному шоссе не сулила никаких неожиданностей. Была страшная жара, и наш водитель, испросив разрешение у дамы, скинул рубашку и в таком виде вел машину. Вдруг среди этого однообразия появляется гаишник с бронзовым от загара лицом «славянской национальности», в туго переплетенном портупеей форменном кителе, в сорочке с галстуком: «Ваши документы!». Просмотрев права и отделив талон предупреждений, блюститель дорожного порядка взялся за компостер (водителей тогда наказывали за нарушения «дыркой» в талоне). «Ты еще портки бы скинул», — сказал он Понтекорво, примериваясь компостером к талону. Тут не выдержал Куприянов: «Что вы себе позволяете? Вы знаете, с кем разговариваете? Это академик, всемирно известный ученый, лауреат…». «По мне хоть начальник ГАИ. Сядь в машину, не мешай мне проводить воспитательную беседу. Здесь всесоюзная курортная здравница, понимаешь, а тут голые водители. К нам ездют со всей страны – из Сибири, самой Москвы, даже иностранные товарищи – из Польши, там, болгарины, Гы Ды Эровской национальности. Что мы им покажем? Такую культуру?»
ПОНТЕКОРВО С ВИНОВАТЫМ ВИДОМ ТОЛЬКО ПОВТОРЯЛ «КОНЕЧНО, ИЗВИНИТЕ». Уже в машине возмущенный этой сценой Куприянов упрекнул Понтекорво: «Что же вы, Бруно, позволили этому хаму так разговаривать с собой». «А у нас все равны — и кухарка, которая может управлять государством, и ученый. Жалко на него тратить время, а талон мне обменяют в Дубне на новый за десять минут».
С первого взгляда Бруно Максимович производил впечатление застенчивого, скромного интеллигента, со смущенной улыбкой на лице часто повторяющего с мягким итальянским акцентом «спасибо», «извините», «пожалуйста». Однако за этой личиной скрывался экспансивный, деятельный итальянец из Рима, которому совсем не были чужды радости жизни. Спортсмен, подводник, он к тому же обладал великолепным чувством юмора, любил шутку и розыгрыши, которые были популярны у физиков – от лаборантов до академиков.
Во второй половине прошлого столетия физика была у всех на слуху, а физики были наиболее почитаемыми со стороны государства и популярными в народе. Их обычно изображали в фильмах и газетах либо на фоне доски, сплошь исписанной формулами и кривыми, либо в окружении многочисленных приборов с россыпью мигающих разноцветных лампочек — индикаторов и экранов. Создавался некий собирательный образ ученого, для которого жизнь – это только его наука. На самом деле круг их интересов был чрезвычайно широк, часто включая безобидные «шалости», далекие от «высокой науки». Бруно Максимович своими бесчисленными розыгрышами «достал» своих друзей и коллег, и они решили ему отомстить.
НО СНАЧАЛА НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. В ТО ВРЕМЯ ПРОВОДИЛАСЬ очередная кампания «по дальнейшему улучшению…». Продукция социалистического сельского хозяйства «не всегда» доходила до городского потребителя, особенно в малых городах. Следуя действующему актуальному призыву «спасение утопающих — дело рук самих утопающих», партия возложила решение этой проблемы на самих горожан. Началась раздача населению земельных участков в пригородах для самоснабжения своими силами всякими огурцами-тыквами. В Дубне эта очередная забота партии была воспринята благосклонно. Была, правда, одна проблема — достать удобрения. И вот появляется объявление (кажется, в проходной Объединенного института ядерных исследований в Дубне, где работали Понтекорво и жертвы его розыгрышей): «Продается выдержанный, готовый к употреблению качественный навоз по сходной цене. Обращаться по телефону такому-то. Максимыч». На первые звонки Бруно Максимович отвечал спокойно: «…Вы ошиблись номером, извините. Я навозом не торгую». Потом начался ад. Телефон звонил непрерывно. Казалось, вся Дубна ринулась покупать навоз у Понтекорво. Бруно Максимович, конечно, понял, кому он обязан навязанным ему «бизнесом», и отключил на время телефон, пока уляжется весь этот ажиотаж с навозом. Жертвы розыгрышей Понтекорво довольно потирали руки.
…Мы выехали на машине из Коктебеля домой ранним утром. Уже в дороге я спросил: «Я так и не понял, кто был нашим соседом по коттеджу?» «Какой-то академик, кажется, Котельников» — откликнулась теща. Тут я понял, кого игнорировал весь месяц и что я потерял, не общаясь с Владимиром Александровичем. Котельников был крупным ученым в области радиотехники, вице-президентом Академии наук. По его учебникам мы учились в институте. Его именем названо знаменитое, предложенное им соотношение – теорема Котельникова. Очень жаль.
