Киноэскизы к портрету режиссера Джигарханяна
Недавно завершен фильм известного кинорежиссера Нерсеса Оганесяна, посвященный режиссерской деятельности Армена Джигарханяна. Как известно, с 90-х годов Н.Оганесян живет и работает в Москве. За эти годы на "Мосфильме" он снял художественно-публицистические фильмы о выдающихся деятелях советского кино: своем учителе Юлии Райзмане — "Долголетие", о Михаиле Колотозове — "Путь к себе", Иване Пырьеве — "Слово о Пырьеве".
Главная особенность этих лент — стремление запечатлеть для современников и потомков высокие творческие мгновения и опыт этих мастеров. Эта трилогия на международном кинофестивале "Кино и кино" получила серебряную медаль "Братьев Люмьер", а художественный телефильм Н.Оганесяна "Игра в джин" с Арменом Джигарханяном и Татьяной Поппе в главных ролях прошел по армянскому телевидению. Армен Джигарханян занят и в другом телефильме Оганесяна — "Последняя лента Креппа", по Беккету.
На одном дыхании смотрится еще одна замечательная работа кинорежиссера — "Армянский переулок, дом, 2", посвященная роду Лазаревых. В этом фильме, созданном по сценарию автора множества книг об Армении, сценария к многосерийной телевизионной ленте "Матенадаран" Кима Бакши (оператор Геворг Айрапетян), тоже занят Армен Джигарханян. Через весь фильм проходит его монолог, который строится как комментарий к событиям, деятельности представителей этой славной семьи, образуя сложные временные сцепления с сегодняшним днем. Вспомнить о династии Лазаревых было крайне необходимо не только для нас, армян, но и для российской публики, которая, к сожалению, зачастую имеет о нас превратное представление: чтобы она узнала о вкладе армянского народа в общемировую и, в частности, русскую культуру.
Последнюю работу кинорежиссера можно назвать эскизом к портрету, ибо это всего лишь одна страница в многотомном произведении, каким является яркая творческая жизнь Армена Джигарханяна. Главный кинематографический материал — съемки репетиций, которые проводит Армен Борисович в созданном им театре. Камера запечатлела уникальные моменты, когда режиссер и актер составляют как бы единое целое. Поэтому сама "событийность" съемок (хотя она и важна) отходит на второй план, выдвигая на первый все, что связано с этой вечной в искусстве темой, — художник и его творение.
Особое внимание в фильме уделено репетициям, потому что именно от них зависят судьба премьеры, температура успеха, природа общения между действующими лицами, уровень настроения в зрительном зале. Джигарханян во время репетиций успевает прожить все переживания артистов на сцене: вместе с ними ищет, импровизирует, радуется психологической находке или отчаивается, если что-то не получается. С точностью сейсмолога он улавливает малейшие отклонения актерской логики, секундную долю лжи, каждую фальшивую интонацию — они вызывают в Мастере такое отчаяние, будто в это мгновение рушится весь его замысел.
…Репетируются сцены из "Трех сестер" Чехова, из спектакля "Гедда Габлер" Ибсена и других пьес. Мы продолжаем следить за Джигарханяном. Смутное ощущение неладности не отпускает его. Лишь ненадолго возникает удовлетворение и тут же пропадает — от чьей-то ненужной паузы, от мелькнувшей, но исчезнувшей интонации, от неживого слова, которое только что было живо. Все, что вчера было найдено, сегодня рассыпалось, потому что режиссер имеет дело с тем, что движется и меняется. Восстать ли против изменчивости актера или смириться с ней, а если смириться, то как при этом сохранить гармонию целого? — вот что не дает покоя режиссеру, и он вместе с актерами пускается в новые поиски, ищет новые решения сцены…
Создавая этот фильм, Н.Оганесян пытается охватить и другие стороны напряженной и многогранной творческой деятельности Джигарханяна, то, как он общается с актерами, коллегами, как беседует по административным, профессиональным вопросам, как ведет себя в кругу друзей… Но попытка столь широкого охвата в небольшом по продолжительности фильме довольно быстро обозначила и позитивные, и негативные стороны замысла. Увы, фильм не избежал некоторой поверхностности и парадности. К числу же несомненных достоинств этой ленты я бы отнесла способ представления материала, который не только помогает понять характер режиссера. Включенные в фильм фрагменты спектаклей и репетиций имеют принципиальные значения, ибо они позволяют судить о таланте мастера и впечатляют сильнее, чем все восторженные упоминания об успехах театра за рубежом.
Мы вновь видим лицо режиссера — то внимательно слушающего, то оживленно разговаривающего, что-то доказывающего, смеющегося и опять сосредоточенного и отрешенного. И фильм захватывает зрителя, потому что в центре его — значительная личность. "Ведь когда человек неинтересен, надо что-то выдумывать при съемках, в монтаже, — говорит Н.Оганесян, — когда же личность яркая, значительная, то сами собой приходят и приемы решения".
В этом фильме все информативно — и процесс репетиции, в результате которого рождается спектакль, и беседы героя фильма у себя в кабинете, и его встречи с журналистами, гастроли в Ереване и за рубежом… И все-таки наиболее ярок и незабываем сам Джигарханян — его острый ум, живые глаза, обаяние личности, взгляды на искусство, театр. Ибо театр для него — сущность жизни. Именно потому интервью корреспондентов с ним, включенные в фильм, касаются исключительно его сценических созданий. "Для меня в театре есть две незыблемые вещи — зритель и актер. Все остальное — это будни театра… Говорят, сейчас время режиссуры. Это чушь. Если нет актера, никакое чудо не произойдет…" Это мнение режиссера, выстраданное многолетней актерской работой, подлинную цену которой он знает по собственному опыту.
"Два автора во всей мировой драматургии обладают невероятными глубинами. Это Шекспир и Чехов, — делится своими мыслями Джигарханян. — И мне кажется, что русский театр еще не пришел к Чехову. Но театр обязан прийти к другому Чехову, через осмысление жизни и совмещая ее с нашей болью… Чехов — яростный автор. Я должен произнести эти слова, хотя они мне кажутся дерзкими. Вот к такому Чехову мы идем…"
Завершающие фильм кадры сняты во время гастролей театра Джигарханяна в Ереване. Когда последний спектакль завершается под гром аплодисментов, мы снова видим крупным планом лицо режиссера — счастливое лицо человека, только что пережившего мгновения истинного творчества…