Спектаклем "Поминальная молитва" Г. Горина в Русском драматическом театре имени К. Станиславского свой полувековой творческий путь отметила одна из самых ярких актрис нашей сцены Лейли Хачатрян. Эта дата была ознаменована золотой медалью Министерства культуры РА.
На этой сцене актриса создала блистательную галерею образов, во многом обеспечивших родным для нее подмосткам их неповторимый шарм. Здесь она удостоилась звания народной артистки республики.
Спектакль "Поминальная молитва", прошедший на этой сцене более 150 раз, был выбран не случайно. С тех пор как в 90-х годах прошлого столетия главный режиссер театра Александр Григорян осуществил эту постановку, она идет при постоянном аншлаге. Великолепная режиссерская работа, прекрасный актерский ансамбль, открытие новых имен, оригинальная работа художника — этого ли не достаточно, чтобы постановка стала хитом не одного сезона?
Так получилось, что, несмотря на интересную работу других актеров, занятых в спектакле, именно роль Голды — жены Тевье Молочника, оказалась самой яркой. Чтобы подтвердить впечатление, я на днях вновь посмотрела спектакль. И. . . снова полный зал, так же хорош спектакль и интересны трактовки образов. Хотя кое-что в нем неуловимо изменилось: непостижимым образом за минувшие годы он приобрел налет маститости.
Голда — одна из любимых ролей Лейли Хачатрян. Она не просто демонстрация актерской техники в соединении с нравственной позицией художника-гражданина. Эта роль стала знаковой, равно как и лучшие из десятков сценических образов, созданных ею на сцене этого театра. В роли Голды актриса удостоилась самых высоких отзывов критики, в том числе российской. Иначе не могло быть: ее Голда — это обобщенный образ Матери, доведенный до символа. С огромным внутренним подъемом актриса играет сцену, в которой Голда помогает дочери родить. Это один из самых запоминающихся эпизодов спектакля, выстроенных как ритуал, наполненный высоким смыслом: она встает с постели, выходит на авансцену и обращается в зал, словно читая молитву. Входит Тевье с ребенком на руках, и Голда умирает — она выполнила свой долг. Зал замер, готовый сколь угодно долго "слушать" паузу, которую держит актриса. И потом, как на каждом представлении, зал взрывается овацией — такую вдохновенную искренность Хачатрян вкладывает в свое исполнение. Едва ли кто-то другой мог сделать это с таким жаром души, с таким внутренним убеждением, как Лейли Вагинаковна: эта искренность — знак всей ее творческой жизни. . .
Дом, где родилась Л. Хачатрян, в начале проспекта Баграмяна знает ныне каждый ереванец. Он стал Домом-музеем Арама Хачатуряна и играет огромную роль в духовной жизни города. От этого дома, наполненного музыкой, памятью, традициями, она получила в наследство особое чувство ритма, музыкальное чутье. Быть племянницей великого композитора, узнавать мир под музыку Хачатуряна, Спендиарова, Бетховена, Рахманинова, общаться с раннего детства с такими корифеями культуры, как Исаакян, Сарьян, Ойстрах, Коган, Флиер, Оборин, Шостакович, Таривердиев, — согласитесь, уже счастье. Не случайно ее первой страстью стала музыка, и она едет в Москву, чтобы посвятить себя вокальному искусству. Но, получив солидное музыкальное образование, будущая актриса поступает в Щукинское училище при Вахтанговском театре. Вернувшись по семейным обстоятельствам в Ереван, она заканчивает Театральный институт в классе выдающегося мастера сцены Вагарша Вагаршяна и вся ее дальнейшая творческая жизнь связывается с Русским драматическим театром имени Станиславского. Во всем этом нет ничего случайного: это не стечение обстоятельств, а предугаданная свыше линия судьбы.
В те годы, когда Л. Хачатрян пришла в театр, в нем работала замечательная плеяда актеров: Ген, Сумароков, Флоров, Вановский, Васильева, Егорова и другие. Особенно памятны актрисе работы с Сумароковым в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты", с Флоровым, чьей партнершей она была в двух спектаклях. "Мудрец", "Опасный возраст", "С любовью не шутят", "Требуется лжец", в котором играл и Армен Джигарханян, — все это спектакли, где Хачатрян создала запоминающиеся образы, сразу обратив на себя внимание критики.
С приходом в театр Александра Григоряна репертуар заметно изменился, более свободным стало существование актера на сцене. Его щедрый талант с равной свободой проявлял себя в постановках и озорного водевиля, и психологической драмы, и откровенной публицистики. "Три смерти Альфреда Герцога", "Клоп", "Женский монастырь" — спектакли, где Хачатрян исполняла в основном гротесковые роли, неизменно захватывая полнотой сценического существования и предельной самоотдачей. Особенно любим ею и зрителем спектакль "Ханума", в котором она играла 25 лет сначала роль Кабато, а затем Ханумы. На гастролях в России успех спектакля был ошеломляющим. И когда кто-то из журналистов спросил актрису, что главное в ее роли, она, не раздумывая, ответила: доброта. Потому что, несмотря на хитрость и бесконечные увертки, ее задорная сваха — добрая женщина, которая идет на все, чтобы не допустить неравного брака молодой девушки со старым князем. И вообще во всех своих ролях она старается докопаться до этого чувства, справедливо считая, что именно доброта спасет мир.
В репертуаре Лейли Хачатрян есть роли, которые не соответствуют ее реальному творческому потенциалу, но она способна придать и эскизу характер живописного портрета, дополнив его собственной значимостью. И уж если выпала фарсовая роль, то актриса с блеском, затейливостью и гротесковой обобщенностью вылепит образ, доказав еще раз многообразие и гибкость артистических возможностей. Однако в глубине души она всегда мечтала о пьесах, где комедия сочетается с драмой. Так в ее репертуаре появляются трагикомедия "При чужих свечах", где она играет трагедию одинокой, озлобленной женщины, Голда в "Поминальной молитве", Турусина в "Мудреце", Лидия Васильевна в "Старомодной комедии".
В героине "Старомодной комедии" Л. Хачатрян соединяет, казалось бы, несоединимое — необыкновенную искренность, наивность, лукавство и простоту с виртуозной эксцентрикой и подлинным гротеском. Актриса не только точно поняла замысел автора и режиссера, но и сумела на сцене выразить сверхзадачу образа, наполнить роль глубоким человеческим содержанием, убедить зрителя в подлинности чувств своей героини.
Умный юмор, органическая жизнерадостность творчества Л. Хачатрян исключают из ее актерской палитры фальшивые тона. Вот почему в ее трогательных образах нет сентиментальности, в драматичных — ложного пафоса, в отрицательных — прямолинейности. Однако вдохновение, знание, опыт — еще не все. Главное — личность и судьба художника, напряженная внутренняя жизнь, неподдельные радость и боль. А у актрисы всего этого в достатке. . .
Как-то вместе с труппой Русского театра я поехала в Чамбарак, где на маленькой обшарпанной сцене клуба артисты сыграли "Ах, эти французские штучки". После спектакля, едва сняв костюм и грим, Лейла Вагинаковна превратилась в уставшую женщину, которая не в силах выговорить ни единого слова. Это состояние той нервной статики, которая есть проявление высшей формы динамики, это высокая плата за право называться артистом!
Русский театр часто бывает на гастролях и не только в столицах бывших союзных республик. Особенно памятны для актрисы гастроли в Горисе, где труппе пришлось выступить на какой-то засекреченной научной станции. Играли "Женский монастырь". Сцена была столь мала, что актерам приходилось чуть ли не ползком выходить на сцену, вызывая гомерический хохот. Но спектакль отыграли весело, с подъемом. А когда вышли на улицу, были поражены удивительным зрелищем — красотой гор и орлами, которые вылетали прямо из гнезд. . .
. . . Вне сцены Л. Хачатрян может показаться суровой. На самом деле она удивительно теплый, открытой души человек. Но актриса мгновенно меняется, когда дело касается какого-нибудь больного вопроса в жизни ее любимого театра. Тогда она горячо спорит, никого не щадит ради правды. Полвека длится ее творческая жизнь. Она и сейчас идет все тем же своим путем — трудится, ищет, размышляет, не изменяя своим принципам, тяготея к познанию сути, утверждая, что искусство театра — большая сила.
Menu
