На сцене Ереванского Драматического театра им. Г. Капланяна его художественный руководитель, народный артист РА Армен ХАНДИКЯН поставил спектакль «ЛОРЕНЗАЧЧО» по мотивам хрестоматийной пьесы Альфреда де Мюссе.
ЛЕТ 50 НАЗАД НАПИСАННАЯ В 1834 ГОДУ ПЬЕСА «ЛОРЕНЗАЧЧО», своего рода национальный «Гамлет», была во Франции одной из самых репертуарных вещей. Между тем вне очень вербального французского театра она явно считалась несценичной, а театр армянский вряд ли вообще когда-нибудь к ней обращался. Не удивительно — слишком длинно, слишком густонаселенно, слишком пафосно для современного уха звучат выспренные речи героев, и тираноборцев, и злодеев.
Тем не менее, Армен Хандикян за нее взялся. Ведь тема власти и толпы, рецепт материала, из которого рождаются тираны — очень хандикяновская тема. Исчерпав весь джентльменский набор главных шекспировских пьес на эту тему, режиссер знаменитых «Гамлета» и «Макбета», «Войны Алой и Белой розы» и «Юлия Цезаря» долго искал аналогичный материал для большого авторского высказывания. И нашел французскую пьесу, чтобы сделать из нее свой новый шекспировский спектакль.
Армен Хандикян не просто сократил едва ли не втрое «драму для чтения» Мюссе, убрав ряд действующих лиц и словесных баталий. Он работал над текстом «Лорензаччо» многие годы, сделал едва ли не 30 версий и добился ювелирной «инсценировки», в которой слова звучат сжато и упруго. Более того, в канонический текст пьесы он смело вставил куски из публицистических статей своего брата и большого деятеля армянской культуры Тиграна Левоняна, памяти которого режиссер и посвятил своей спектакль.
«Лорензаччо»… Странный это спектакль. Местами не спектакль даже, а публицистический «Театр У Микрофона», вспыхивающий знаками яркой театральности, которой режиссер остается верен при любых обстоятельствах.
Вот Лорензаччо Медичи — придворный «ди-джей» и сводник, замышляющий убийство своего кузена и тирана, герцога Алессандро Флорентийского. Вот семья Строцци, знатные вольнодумцы, мечтающие, чтобы Флоренция вновь стала Республикой. Вот Кардинал, плетущий интриги руками в красных перчатках. Эти линии чередуются, создавая своего рода мозаику, монтаж сцен, а герои и интеллектуальные поединки переплетаются между собой в разных комбинациях.
ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО АРМЕН ХАНДИКЯН СОЗДАЛ ДИЛОГИЮ ВОЗНИКАЕТ С ПЕРВОЙ МИНУТЫ — сцена открыто отсылает к его «Юлию Цезарю», знаменитому спектаклю, выдержавшему две версии и удостоившемуся Государственной премии. Но вместе со своими постоянными соавторами — сценографом Кареном Григоряном и художником по костюмам Мери Саркисян — режиссер свел панораму сцены к итоговой формуле. И итог этот малоутешителен. Даже античная статуя под колосниками, воспринимавшаяся в «Цезаре» как символ всего высокого и прекрасного, теперь обозначена почти эскизно. И это не просто дань театральной моде на минимализм. Это знак не смутного даже, а дурного, паршивого времени. Тем не менее, следуя, театральному мейнстриму, который убирает декорации, Хандикян взамен сосредотачивается не на световой партитуре, как принято, а на звуковой.
Речь вовсе не о музыке. Из шорохов и шепотов, из живых актерских диалогов и внутренних монологов, громко звучащих в микрофон, из всех этих звуков и голосов, которые режиссер микширует с мастерством большого дирижера, рождается «дыхание истории», рождаются чувства лжи, страха, боли, возмущения, рождается атмосфера спектакля.
Но исторический фон и политический контекст для Хандикяна не так уж важны. И «злодейство» на сцене вовсе не так уж страшно. Герцог Алессандро в исполнении Гагика Мкртчяна — весьма обаятельный баловень судьбы, кажущийся просто гедонистом. Ведь тираноборческий пафос пьесы режиссер свел к минимуму. История «Лорензаччо» — это история личного выбора, экзистенциального выбора, многих выборов, через которые проходят персонажи спектакля.
Некоторые «политические» его сцены звучат неприлично свежо. Вот аристократы приходят к Лорензаччо, чтобы он вел их «на борьбу», а он вместо этого проницательно и цинично презентует их Герцогу как законопослушных граждан, искателей чинов и должностей. Получив и то, и другое, потрясенные, но от того не менее обрадованные «бунтари», отправляются восвояси… Хотя, конечно, не все таковы. Благородный мудрец и кумир нации Филиппо Строцци в исполнении народного артиста Артура Утмазяна — некое альтер эго главного героя, проводник напряженной пульсации заложенных в спектакле мыслей и идей и, что важно, для зрителя — победитель в интеллектуальном поединке. Тебальдео, художник, пишущий портрет Герцога, в исполнении Артура Манукяна — протест не площадной, но полный внутренней силы, артистический трепет, обернувшийся умением оставаться собой до конца, умением, расплата за которое — жизнь.
Вообще, «Лорензаччо» совершенно не стремится быть «эзоповым текстом» — кажется, ни в одном из своих шекспировских спектаклей Хандикян не был столь открыто публицистичен, и в жертву этой публицистичности принесена лирическая острота и в какой-то мере динамика спектакля.
Но Лорензаччо — Арташес Мхитарян остается драматически наполненным и в этих правилах игры. Он играет человека, который в определенном смысле кончился еще до начала действия. Как прекрасен тот мир, из которого пришел к нам бледнолицый Лоренцино — дитя компромисса, времени спутанных романтических грез, только предполагавших, что взаимодействия с порочным миром не безопасны… Лоренцаччо, отпрыск кровавой династии Медичей, на первый взгляд, комедиант и сводник, любит не женщин, а свободу, в политическом смысле — демократию. Но ведет героя не только жажда освобождения от тирана, но личная месть за себя — не надломленного, прошлого, еще живого. И он запоминается — его обреченный взгляд.
«Лорензаччо» — спектакль большого стиля, поставленный мастером Арменом Хандикяном. «Лорензаччо» — еще один открытый разговор Драматического театра со зрителем, призыв задуматься хотя бы на минуту. И история про то, как свободолюбивый тираноборец, став частью гнусной жизни власть придержащих, марается об них так, что становится непереносимым для себя самого, панорамирована театром отчетливо, как история поколения, лишившегося идеалов в мире тиранов…
