Рестораны Лас-Вегаса считаются лучшими в стране. С этим может не согласиться либо заматерелый брюзга, либо сумасшедший. В какой же ресторан Лос-Анджелеса пригласить мою лас-вегасскую знакомую, к тому же армянку, на пару дней приехавшую погостить в L.A.? Нет, не то чтобы поразить, а хотя бы не ударить в грязь лицом.
Я выбрал прославленный. Когда мы вошли в Musso & Frank Grill, знакомая из Лас-Вегаса с неприкрытым восторгом воскликнула.
— Этому ресторану подходят мотивы регтайма, а там, в углу, должен сидеть тапер в белоснежном пиджаке за белым роялем.
С облегчением вздохнув, я сказал.
— Ты права! Ресторан был основан в те времена, когда регтайм постепенно вытеснялся блюзом и джазом.
Моя лас-вегасская знакомая обвела своим сияющим взором зал ресторана и как бы в сомнамбуле прошептала.
— Такое ощущение, что я здесь уже бывала.
Пришлось ей напомнить.
— Дежавю. Навеяно фильмами «Одиннадцать друзей Оушена», «Человек, которого не было» и особенно фильмом «Однажды в Голливуде». Вспомни сцену с Аль Пачино, Леонардо ДиКаприо и Брэдом Питтом у стойки бара. Кстати, у этой же стойки, напиваясь до чертиков, набирался богемного подражания самый яркий представитель «грязного реализма», твой любимый Чарльз Буковски.
— Чарльз Буковски считал, что Хемингуэй устарел и он стал писателем под влиянием Уильяма Сарояна. Поэтому его и перечитываю, — как бы оправдываясь, улыбнулась знакомая из Лас-Вегаса.
Какая же прелесть, эти эрудированные армянки!.. И я как человек, проживший в Лос-Анджелесе семь лет, попытался дополнить ее эрудицию некоторыми подробностями. С этим подробностями решил поделиться и с вами, дорогие читатели.
Если где-нибудь когда-нибудь вам встретится словосочетание «генезис Голливуда», не удивляйтесь, что фраза эта связана исключительно с рестораном, а не с киностудиями. Голливудцы старейший ресторан на бульваре Голливуд Musso & Frank Grill давно называют «голливудским генезисом». Еще бы не назвать! В этом ресторане перебывал весь, без исключения, голливудский бомонд. Здесь некогда ужинали и обедали Дуглас Фербэнкс с Мэри Пикфорд, Чарли Чаплин с Паулеттой Годард, братья Уорнер, Гарри и Джек… Захаживала и блистательная Грета Гарбо в сопровождении «лидера киноваций», неизменно элегантного Рубена Мамуляна. Частым гостем был и дважды номинированный на «Оскара», при этом «самый верный голливудский муж» (случай беспрецедентный для американских актеров) Аким Тамирофф (Оваким Тамирян) со своей благоверной Тамарой Шейн (Никулиной). В этот ресторан как-то занесло и авторов «Одноэтажной Америки». Илья Ильф сообщал жене в одном письме: «Утром потащился завтракать на наш же Голливуд-бульвар, в итальянский ресторан «Муссо и Фрэнк». Пил томатный сок, ел сардинки и макароны с сыром». А в середине 1930-х в ресторан болидом сверкающим влетел двадцатишестилетний автор сборника рассказов «Отважный молодой человек на летающей трапеции». Молодого человека, залпом выпивающего виски, искрометно направо и налево растрачивающего себя остроумными афоризмами, нещадно обкуривающего посетителей сигаретами «Честерфилд», сразу признали за своего и включили в «список обязательного чтения американских писателей».
Лас-вегасская знакомая спросила.
— Неужели Сароян курил «Честерфилд»?
— Почему бы и нет? «Честерфилд» – из натурального виргинского табака.
В УЮТНОМ РЕСТОРАНЕ, ДЕКОРИРОВАННОМ ПОД ЛЖЕКЛАССИКУ, с деревянными панелями, с красными кабинками зале «Муссо и Фрэнк Гриль» поочередно разыгрывались и ожидаемые драмы, и развеселые комедии, хотя обстановка и дизайн ресторана не менялись лет сто. Официанты, облаченные в красные ливреи (такая униформа сохранена до наших дней), подавали хотя и не ахти какие изыски, но блюда аппетитные и сытные. Например, «Валлийский раритет» (горячий соус на основе сыра с ломтиками поджаренного хлеба), «Лобстер-термидор» (сливочная начинка из мяса лобстера, яичных желтков, коньяка), нью-йоркские стейки, мясо в гренадине… Бармены, в тех же красных ливреях, не успевали разливать самый популярный коктейль «Мартини» в 70-граммовые бокалы. В этом ресторане когда-то проводили и первые постоскаровские банкеты.
— Значит, Голливуд с изнанки можно было наблюдать здесь? – воодушевленно сказала лас-вегасская знакомая.
— И не только наблюдать! Здесь на салфетках писались сценарии, высматривали актрис и актеров на главные роли, заключались контракты, критиковали фильмы, восторгались партнерами, влюблялись и ссорились… Закадровый мир Голливуда иногда интереснее голливудского кино. Достаточно просмотреть подборку скандальной хроники за прошедшие годы. Уникальность ресторана подтверждена еще и тем, что среди почти трех тысяч «звезд» на бульваре Голливуд есть единственная ресторанная «звезда». И эта «звезда» в честь Musso & Frank Grill.
В начале 1930-х, Гильдия сценаристов арендовала здание напротив знаменитого ресторана. На ленч в ресторан, ставший уже тогда легендой, подтянулись писатели разных мастей – прижизненные классики Уильям Фолкнер и Скотт Фицджеральд, мастера «крутого детектива» Реймонд Чандлер и Дэшилл Хамметт, «социально озабоченный» Эрскин Колдуэлл и самая остроумная американка тех лет Дороти Паркер… Пятачок на бульваре Голливуд фактически становился интеллектуальным центром Лос-Анджелеса.
*****
Есть люди, которые каким-то образом рождаются персонажами. Однако обо всем по порядку. В 1935 году незадачливый литературный агент — техасец Стэнли Роуз решил, что этому пятачку для полной интеллектуализации не хватает… книжного магазина. Впритык, стенка к стенке с рестораном Musso & Frank Grill. Во всем Лос-Анджелесе лучшего места трудно было найти.
МИСТЕР РОУЗ ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ НЕЗАДАЧЛИВОСТИ обладал прекрасным чутьем на таланты. В своем книжном магазине он впервые на Западном побережье устроил выставки художников: Пауля Клее, Александра Колдеры, Константина Бранкузи… Сальвадор Дали, войдя в подсобку, где хранились книги и где на стенах расписывали крылатые мудрости голливудские короли и королевы, решительно заявил, что книжный магазин на бульваре Голливуд необходимо назвать «Сюрреализмом интеллектуалов». Да и жизнь книготорговца Роуза была сплошным сюрреализмом: с ним искали дружбы толстосумы и бедняки, корифеи и графоманы. Толстосумы нередко приглашали его попутешествовать, оплачивая все расходы, а знаменитости и бездари упивались его бесконечными байками. Но самыми его близкими друзьями были двое — Натаниэль Уэст и Уильям Сароян. Кстати говоря, во многом благодаря стараниям Стэнли Роуза опубликовали роман Натаниэля Уэста «День саранчи». Кстати говоря, Стэнли Роуз первым разглядел в двадцатисемилетнем армянине из Фрезно великого писателя. В Москве, Сароян как-то признался мне, что принялся за драматургию, поддавшись уговорам одного книготорговца.
— В любой беседе, — говорил мой друг-книготорговец, — тебе удается вставить реплику, которая выводит беседу на иной уровень.
И, конечно же, этим книготорговцем был Стэнли Роуз.
Армянка из Лас-Вегаса проговорила с легкой досадой:
— Удивительно, что Сароян так и не сошелся с Уэстом.
Я ей с легкой же досадой ответил:
— Удивительного мало! Сароян мечтал: «Если чего-то я и хочу, так это овладеть универсальным языком». Уэст же считал, что «единственный универсальный язык – это цифры». Чувственная универсальность Сарояна резко отличалась от умозрительной универсальности Уэста.
— Натаниэль Уэст был близким другом Скотта Фитцджеральда. И погиб вместе с женой в автокатастрофе на второй день после смерти «великого американского мечтателя», — сказала она и вновь спросила: — А что книготорговец?
— Стэнли Роуз был бесшабашным бизнесменом. Его клиентура, в основном писатели и актеры, книги обычно брала в кредит, забывая расплатиться. Он устраивал для своих друзей в подсобке магазина шумные попойки, а иногда и роскошные приемы. В 1939 году все эти «излишества» привели к банкротству незадачливого книготорговца. И в самую тяжелую минуту ему помог Сароян.
КОГДА MGM ЗАИНТЕРЕСОВАЛАСЬ САРОЯНОВСКОЙ «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОМЕДИЕЙ», Сароян, чтобы выручить своего друга, объявил руководству студии, что все переговоры об экранизации романа должны вестись с его литературным агентом мистером Роузом. Роуз получил немалые комиссионные и на эти деньги приобрел небольшую ферму. Но, когда через год доход фермы составил всего-то около $500, распрощался и с фермерской карьерой.
В одном воспоминании о Стэнли Роузе я нашел и такие слова: «Стэнли никогда не был богатым. Зато его жизнь была богата легендами. Мало кто из людей имел столько друзей, сколько было у него. Однако у него был один злейший враг — Джон Берликорн (ячменный Джон)». Если вспомните одноименный роман Дж.Лондона, то поймете, кто погубил хозяина самого знаменитого голливудского книжного магазина. Сароян с горечью сетовал, что несчастный Стэнли умер в 55 лет от букета страшных болезней: пьянства, скуки и одиночества. Персонажи, списанные со Стэнли Роуза, нередки в американской литературе. Но обессмертила его сарояновская пьеса «Время твоей жизни» в образе Кит Карсона, конфабулянта, но занятного рассказчика.
«Каждый мужчина — вариация самого себя» — эти сарояновские слова, как нельзя точно, характеризуют незадачливого хозяина книжного магазина на бульваре Голливуд, который в немалой степени сыграл роль в биографии писателей первой половины XX века и особенную — в жизни Сарояна.
Лос-анджелесское время жизни Уильяма Сарояна было более продолжительным, чем сан-францисское. Он даже приобрел дом в дорогущем Малибу. Но тех слов, которые он посвятил Сан-Франциско, не найти в словах о Лос-Анджелесе. Ведь L.A., невзирая на любые сюжетные повороты и драматические перипетии, существуют по принципу монтажа: ножницы и клей, клей и ножницы. А Сан-Франциско живет по неторопливым законам сцены, с длительными антрактами, интригующей завязкой, с торжественным апогеем, финалом, а после финала — с развитием нового сюжета
Моя лас-вегасская знакомая под конец ужина спросила:
— Почему не все пьесы Сарояна поставлены в Армении?
— Его пьесы, как он сам говорил, – это образцовый порядок беспорядка. Не всякий режиссер понимает, что это такое. А такое непонимание, к сожалению, первый признак провинциализма.
P.S. Этим нетипичным эссе завершается мой цикл об Уильяме Сарояне, любезно опубликованный в разных номерах газеты «Голос Армении». Автор и приносит свою благодарность изданию, которое, несмотря на тяжелые времена, всегда уделяет особое внимание культуре, литературе и искусству.
Ресторан «Муссо энд Фрэнк Гриль» мэром Лос-Анджелеса Эриком Гарцетти объявлен «монументом-рестораном». Но во время пандемии даже этот «монумент» был заколочен досками. Надеюсь, не навсегда.
Я выбрал прославленный. Когда мы вошли в Musso & Frank Grill, знакомая из Лас-Вегаса с неприкрытым восторгом воскликнула.
— Этому ресторану подходят мотивы регтайма, а там, в углу, должен сидеть тапер в белоснежном пиджаке за белым роялем.
С облегчением вздохнув, я сказал.
— Ты права! Ресторан был основан в те времена, когда регтайм постепенно вытеснялся блюзом и джазом.
Моя лас-вегасская знакомая обвела своим сияющим взором зал ресторана и как бы в сомнамбуле прошептала.
— Такое ощущение, что я здесь уже бывала.
Пришлось ей напомнить.
— Дежавю. Навеяно фильмами «Одиннадцать друзей Оушена», «Человек, которого не было» и особенно фильмом «Однажды в Голливуде». Вспомни сцену с Аль Пачино, Леонардо ДиКаприо и Брэдом Питтом у стойки бара. Кстати, у этой же стойки, напиваясь до чертиков, набирался богемного подражания самый яркий представитель «грязного реализма», твой любимый Чарльз Буковски.
— Чарльз Буковски считал, что Хемингуэй устарел и он стал писателем под влиянием Уильяма Сарояна. Поэтому его и перечитываю, — как бы оправдываясь, улыбнулась знакомая из Лас-Вегаса.
Какая же прелесть, эти эрудированные армянки!.. И я как человек, проживший в Лос-Анджелесе семь лет, попытался дополнить ее эрудицию некоторыми подробностями. С этим подробностями решил поделиться и с вами, дорогие читатели.
Если где-нибудь когда-нибудь вам встретится словосочетание «генезис Голливуда», не удивляйтесь, что фраза эта связана исключительно с рестораном, а не с киностудиями. Голливудцы старейший ресторан на бульваре Голливуд Musso & Frank Grill давно называют «голливудским генезисом». Еще бы не назвать! В этом ресторане перебывал весь, без исключения, голливудский бомонд. Здесь некогда ужинали и обедали Дуглас Фербэнкс с Мэри Пикфорд, Чарли Чаплин с Паулеттой Годард, братья Уорнер, Гарри и Джек… Захаживала и блистательная Грета Гарбо в сопровождении «лидера киноваций», неизменно элегантного Рубена Мамуляна. Частым гостем был и дважды номинированный на «Оскара», при этом «самый верный голливудский муж» (случай беспрецедентный для американских актеров) Аким Тамирофф (Оваким Тамирян) со своей благоверной Тамарой Шейн (Никулиной). В этот ресторан как-то занесло и авторов «Одноэтажной Америки». Илья Ильф сообщал жене в одном письме: «Утром потащился завтракать на наш же Голливуд-бульвар, в итальянский ресторан «Муссо и Фрэнк». Пил томатный сок, ел сардинки и макароны с сыром». А в середине 1930-х в ресторан болидом сверкающим влетел двадцатишестилетний автор сборника рассказов «Отважный молодой человек на летающей трапеции». Молодого человека, залпом выпивающего виски, искрометно направо и налево растрачивающего себя остроумными афоризмами, нещадно обкуривающего посетителей сигаретами «Честерфилд», сразу признали за своего и включили в «список обязательного чтения американских писателей».
Лас-вегасская знакомая спросила.
— Неужели Сароян курил «Честерфилд»?
— Почему бы и нет? «Честерфилд» – из натурального виргинского табака.
В УЮТНОМ РЕСТОРАНЕ, ДЕКОРИРОВАННОМ ПОД ЛЖЕКЛАССИКУ, с деревянными панелями, с красными кабинками зале «Муссо и Фрэнк Гриль» поочередно разыгрывались и ожидаемые драмы, и развеселые комедии, хотя обстановка и дизайн ресторана не менялись лет сто. Официанты, облаченные в красные ливреи (такая униформа сохранена до наших дней), подавали хотя и не ахти какие изыски, но блюда аппетитные и сытные. Например, «Валлийский раритет» (горячий соус на основе сыра с ломтиками поджаренного хлеба), «Лобстер-термидор» (сливочная начинка из мяса лобстера, яичных желтков, коньяка), нью-йоркские стейки, мясо в гренадине… Бармены, в тех же красных ливреях, не успевали разливать самый популярный коктейль «Мартини» в 70-граммовые бокалы. В этом ресторане когда-то проводили и первые постоскаровские банкеты.
— Значит, Голливуд с изнанки можно было наблюдать здесь? – воодушевленно сказала лас-вегасская знакомая.
— И не только наблюдать! Здесь на салфетках писались сценарии, высматривали актрис и актеров на главные роли, заключались контракты, критиковали фильмы, восторгались партнерами, влюблялись и ссорились… Закадровый мир Голливуда иногда интереснее голливудского кино. Достаточно просмотреть подборку скандальной хроники за прошедшие годы. Уникальность ресторана подтверждена еще и тем, что среди почти трех тысяч «звезд» на бульваре Голливуд есть единственная ресторанная «звезда». И эта «звезда» в честь Musso & Frank Grill.
В начале 1930-х, Гильдия сценаристов арендовала здание напротив знаменитого ресторана. На ленч в ресторан, ставший уже тогда легендой, подтянулись писатели разных мастей – прижизненные классики Уильям Фолкнер и Скотт Фицджеральд, мастера «крутого детектива» Реймонд Чандлер и Дэшилл Хамметт, «социально озабоченный» Эрскин Колдуэлл и самая остроумная американка тех лет Дороти Паркер… Пятачок на бульваре Голливуд фактически становился интеллектуальным центром Лос-Анджелеса.
*****
Есть люди, которые каким-то образом рождаются персонажами. Однако обо всем по порядку. В 1935 году незадачливый литературный агент — техасец Стэнли Роуз решил, что этому пятачку для полной интеллектуализации не хватает… книжного магазина. Впритык, стенка к стенке с рестораном Musso & Frank Grill. Во всем Лос-Анджелесе лучшего места трудно было найти.
МИСТЕР РОУЗ ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ НЕЗАДАЧЛИВОСТИ обладал прекрасным чутьем на таланты. В своем книжном магазине он впервые на Западном побережье устроил выставки художников: Пауля Клее, Александра Колдеры, Константина Бранкузи… Сальвадор Дали, войдя в подсобку, где хранились книги и где на стенах расписывали крылатые мудрости голливудские короли и королевы, решительно заявил, что книжный магазин на бульваре Голливуд необходимо назвать «Сюрреализмом интеллектуалов». Да и жизнь книготорговца Роуза была сплошным сюрреализмом: с ним искали дружбы толстосумы и бедняки, корифеи и графоманы. Толстосумы нередко приглашали его попутешествовать, оплачивая все расходы, а знаменитости и бездари упивались его бесконечными байками. Но самыми его близкими друзьями были двое — Натаниэль Уэст и Уильям Сароян. Кстати говоря, во многом благодаря стараниям Стэнли Роуза опубликовали роман Натаниэля Уэста «День саранчи». Кстати говоря, Стэнли Роуз первым разглядел в двадцатисемилетнем армянине из Фрезно великого писателя. В Москве, Сароян как-то признался мне, что принялся за драматургию, поддавшись уговорам одного книготорговца.
— В любой беседе, — говорил мой друг-книготорговец, — тебе удается вставить реплику, которая выводит беседу на иной уровень.
И, конечно же, этим книготорговцем был Стэнли Роуз.
Армянка из Лас-Вегаса проговорила с легкой досадой:
— Удивительно, что Сароян так и не сошелся с Уэстом.
Я ей с легкой же досадой ответил:
— Удивительного мало! Сароян мечтал: «Если чего-то я и хочу, так это овладеть универсальным языком». Уэст же считал, что «единственный универсальный язык – это цифры». Чувственная универсальность Сарояна резко отличалась от умозрительной универсальности Уэста.
— Натаниэль Уэст был близким другом Скотта Фитцджеральда. И погиб вместе с женой в автокатастрофе на второй день после смерти «великого американского мечтателя», — сказала она и вновь спросила: — А что книготорговец?
— Стэнли Роуз был бесшабашным бизнесменом. Его клиентура, в основном писатели и актеры, книги обычно брала в кредит, забывая расплатиться. Он устраивал для своих друзей в подсобке магазина шумные попойки, а иногда и роскошные приемы. В 1939 году все эти «излишества» привели к банкротству незадачливого книготорговца. И в самую тяжелую минуту ему помог Сароян.
КОГДА MGM ЗАИНТЕРЕСОВАЛАСЬ САРОЯНОВСКОЙ «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОМЕДИЕЙ», Сароян, чтобы выручить своего друга, объявил руководству студии, что все переговоры об экранизации романа должны вестись с его литературным агентом мистером Роузом. Роуз получил немалые комиссионные и на эти деньги приобрел небольшую ферму. Но, когда через год доход фермы составил всего-то около $500, распрощался и с фермерской карьерой.
В одном воспоминании о Стэнли Роузе я нашел и такие слова: «Стэнли никогда не был богатым. Зато его жизнь была богата легендами. Мало кто из людей имел столько друзей, сколько было у него. Однако у него был один злейший враг — Джон Берликорн (ячменный Джон)». Если вспомните одноименный роман Дж.Лондона, то поймете, кто погубил хозяина самого знаменитого голливудского книжного магазина. Сароян с горечью сетовал, что несчастный Стэнли умер в 55 лет от букета страшных болезней: пьянства, скуки и одиночества. Персонажи, списанные со Стэнли Роуза, нередки в американской литературе. Но обессмертила его сарояновская пьеса «Время твоей жизни» в образе Кит Карсона, конфабулянта, но занятного рассказчика.
«Каждый мужчина — вариация самого себя» — эти сарояновские слова, как нельзя точно, характеризуют незадачливого хозяина книжного магазина на бульваре Голливуд, который в немалой степени сыграл роль в биографии писателей первой половины XX века и особенную — в жизни Сарояна.
Лос-анджелесское время жизни Уильяма Сарояна было более продолжительным, чем сан-францисское. Он даже приобрел дом в дорогущем Малибу. Но тех слов, которые он посвятил Сан-Франциско, не найти в словах о Лос-Анджелесе. Ведь L.A., невзирая на любые сюжетные повороты и драматические перипетии, существуют по принципу монтажа: ножницы и клей, клей и ножницы. А Сан-Франциско живет по неторопливым законам сцены, с длительными антрактами, интригующей завязкой, с торжественным апогеем, финалом, а после финала — с развитием нового сюжета
Моя лас-вегасская знакомая под конец ужина спросила:
— Почему не все пьесы Сарояна поставлены в Армении?
— Его пьесы, как он сам говорил, – это образцовый порядок беспорядка. Не всякий режиссер понимает, что это такое. А такое непонимание, к сожалению, первый признак провинциализма.
P.S. Этим нетипичным эссе завершается мой цикл об Уильяме Сарояне, любезно опубликованный в разных номерах газеты «Голос Армении». Автор и приносит свою благодарность изданию, которое, несмотря на тяжелые времена, всегда уделяет особое внимание культуре, литературе и искусству.
Ресторан «Муссо энд Фрэнк Гриль» мэром Лос-Анджелеса Эриком Гарцетти объявлен «монументом-рестораном». Но во время пандемии даже этот «монумент» был заколочен досками. Надеюсь, не навсегда.
