— Я побывал в Ереване лет семь назад, и, поскольку мне много лет, я уже не надеялся, что мне еще раз доведется приехать в этот город, в эту замечательную страну. И очень рад, что я пока еще жив и приехал в город, где много раз бывал, где у меня было очень много близких друзей. К сожалению, многих из них уже нет в живых… Откровенно говоря, если иметь в виду состояние моего здоровья, думаю, что это будет мой последний приезд. Ну а если Бог даст еще раз попасть сюда, я буду просто счастлив.
— В свое время вы часто не только отдыхали, но и работали в Армении…
— Мне скоро исполнится 82 года, почти половину которых я провел в Доме творчества композиторов в Дилижане, где написал шесть симфоний. И считал своей обязанностью показывать новые произведения армянским композиторам – Арно Бабаджаняну, Эдварду Мирзояну и другим моим друзьям-музыкантам. С армянскими композиторами была очень долгая и большая дружба. Это была целая плеяда классиков – Мирзоян, Лазарь Сарьян, Арутюнян, Тертерян, Джон Тер-Тадевосян… Не буду всех перечислять. Все они связаны с моей жизнью в Дилижане, куда я систематически приезжал на протяжении многих лет и работал там.
Мои работы – это симфоническая и камерная музыка. Но параллельно на протяжении последних 60 лет я работал в кино и в театре. В театре в основном с Робертом Стуруа, хорошо вам известном, а в кино работал со многими грузинскими режиссерами, в том числе с Георгием Николаевичем Данелия, с которым у меня семь совместных работ, начиная с «Не горюй!» и кончая анимационной лентой «Кин-дза-дза».
— Если не ошибаюсь, вы работали и с Аветом Тертеряном над короткометражным фильмом «Кавказский романс».
— С Тертеряном у меня была большая дружба, но я с ним не работал. Однажды ко мне обратился сын известного режиссера Михаила Калатозова, тоже режиссер, с просьбой придумать музыкальное сопровождение к немому фильму своего отца «Соль Сванетии» — это классика документального кино, в котором рассказывается о жизни людей, веками отрезанных от окружающего мира непроходимыми горными хребтами и ледниками. Калатозов снял этот фильм еще в то время, когда киноленты не озвучивались. Что же касается Тертеряна, то я использовал в своей работе очень яркий эпизод из Третьей симфонии композитора, но работал над фильмом один.
— Не мешает ли киномузыка вашей основной работе над классическими произведениями?
— Думаю, напротив, помогает. Я уже не помню, какие музыкальные образы появились раньше – в моих симфониях, в камерной музыке или в фильмах и спектаклях. С тех пор прошло много времени и для меня это не имеет значения. Была важна сама возможность общаться и работать с замечательными людьми. Настоящими творцами.
— Вы не раз говорили, что стали музыкантом благодаря джазу, что в этом «виноват» Глен Миллер со своим оркестром и фильмом «Серенада Солнечной долины»…
— Обычно дети если пытаются заниматься музыкой, то начинают это делать, знакомясь с творчеством Моцарта, Баха, Шуберта… Мое общение с музыкой началось с музыки Глена Миллера, Эллы Фицджеральд, Оскара Питтерсона. И только потом я начал приобщаться к серьезной классике. А любовь к джазу осталась у меня по сей день, я его очень люблю и стараюсь быть в курсе событий, которые происходят в этой сфере. Очень большое значение в моей жизни сыграл концерт, в котором исполнялась музыка из оперы Гершвина «Порги и Бэсс» в аранжировке Гила Эванса для трубача Майлза Дэвиса. Это уникальное произведение, которое произвело на меня очень сильное впечатление.
— Не так давно вышел в свет ваш джазовый альбом «Другой Канчели», а в Тбилиси прошел концерт с таким же названием.
— Для этого концерта я ничего специально не писал и название такое не я придумал. Молодые ребята, импровизируя, замечательно исполнили мои мелодии. А в альбом вошли джазовые вариации из кинофильмов и спектаклей («Мимино», «Несколько интервью по личным вопросам», «Ханума», «Король Лир». — Е.Г.) в исполнении грузинских и латышских джазменов.
— А какова история создания вашей «Маленькой Данелиады»?
— Гастролируя по Германии и переезжая в автобусе из одного города в другой, известный скрипач Гидон Кремер в дороге посмотрел фильм «Кин-дза-дза». У него намечался музыкальный проект, связанный с киномузыкой, где он должен был исполнять музыку Нино Роты, Эннио Морриконе, Исаака Дунаевского и других композиторов. И вот он мне предложил для этого проекта придумать произведение, где были бы использованы мелодии и темы из фильма «Кин-дза-дза». Решив удовлетворить просьбу Гидона, я написал шутливое произведение. Необычность этой пьесы заключается в том, что оркестранты во время исполнения несколько раз должны пропеть слово «ку» (герои фильма попадают к инопланетянам, общающимся между собой только двумя словами – «ку» и «кю». — Е.Г.). Оно довольно часто исполняется. Позже на эту музыку в Вене был поставлен балет, где «ку» поет уже женский хор.
— Не многие знают о книге «Беседы с Гией Канчели»…
— Книга вышла много лет назад в Москве. Ее автор — замечательный музыковед Наталья Зейфас. Это довольно объемистая работа, в которой много моих размышлений о музыке, искусстве, обществе, воспоминания о друзьях, забавных историях. Зейфас замечательный собеседник. Возможно, что и я для нее оказался интересным товарищем.
— Что вы считаете для себя главным и что вас волнует в жизни?
— Очень трудно ответить на этот вопрос. Наверное, все-таки внутренняя цензура, порядочность, отношение к людям. И вообще все, что случается вокруг. Можно быть человеком, абсолютно аполитичным, но интересоваться тем, что происходит в мире. Меня волнует все, что происходит на моей родине, то, что происходит в России, в цивилизованном мире. Я все время нахожусь под воздействием событий, которые вокруг меня случаются.
Недавно в журнале «Граммофон», выходящем в Англии, появилась статья обо мне, в которой говорится, что, пока я жил при советской власти, во мне было больше чувства протеста, чем после развала Советского Союза. Возможно. Я на это не обращал внимания. Если кого-то интересует мое отношение к жизни, надо послушать музыку, написанную в 60-70-е годы и до сегодняшнего дня. Мне кажется, что я искренне старался отобразить то время и те события, которые происходили вокруг. Это продолжается и сегодня.
— Бывает ли так, что вы отказываетесь от своих прежних убеждений?
— Трудно сказать. Например, до 45 лет я не очень любил музыку Шопена. И только в определенное время я начал воспринимать всю красоту, прелесть, гениальность его творчества. А в основном я максималист, который старается не изменять своего отношения к тому, что происходит вокруг. И возможно, вот это качество – максимализм – мне в жизни мешало. Может быть, надо было быть более лояльным к каким-то явлениям.
— О чем хотели бы поделиться с нашими читателями?
— Существует поверье, что человек в своей жизни должен посадить дерево, построить дом… Наверное, вы знаете, что в Дилижане стоит памятник героям фильма «Мимино», у которого можно напиться холодной дилижанской воды. Хочу похвастаться: если бы не я, «не было бы» ни дилижанской воды, ни этого памятника в Дилижане. А вот в чем дело. Когда на одной из студий «Мосфильма» озвучивали «Мимино» с участием Данелии, Кикабидзе и Мкртчяна, я работал над другой картиной. Зашел в монтажную в момент, когда записывался известный эпизод про лучшую воду. И поскольку Фрунзик был из Ленинакана, то Данелия договорился с ним, что он скажет «самая лучшая вода в Ленинакане». Когда я это услышал, попросил режиссера выйти в коридор и говорю: «При чем Ленинакан? Ты же знаешь, что шесть своих симфоний я написал в Дилижане. И потом – в слове Ленинакан звучит имя Ленина»… Я стал уговаривать Данелия, чтобы он попросил Фрунзика упомянуть все-таки Дилижан. Режиссер посмотрел на меня, ему понравилась моя черная рубашка. Он тогда говорит: «Дашь мне взамен эту рубашку?». — «Дам». -«Снимай». Так мы обменялись сорочками. И Данелия сдержал свое слово, а Фрунзик сказал свою знаменитую фразу, инициатором которой являюсь я. Поэтому могу похвастаться, тем более что в своей жизни я дома не строил, деревья не сажал, но дилижанскую воду прославил почти на весь мир.
