Двухэтажный центральный «люкс» самой престижной одесской гостиницы «Лондонская». В зале явный и ничем не прикрытый беспорядок: надкусанные фрукты на столе, разбухший от вещей незакрытый чемодан, из которого на подозрительной чистоты пол повываливались разные тряпки — носки да рубашки. Улавливаю последние фразы телефонного разговора с кем-то Иосифа Кобзона: «…Спасибо, гуманитарную помощь получил… Думаю, сегодня и Кобзону так же легко позвонить, как и тебе…»
Его телеобраз уже давно не имеет ничего общего (а может, никогда и не имел?) с реальным Кобзоном. Передо мной — мужчина в расцвете сил, в белых брюках, игривой рубашке, с толстой золотой цепью на шее.
— Г-н Кобзон, что, по-вашему, необходимо сделать, чтобы, так сказать, зацепило колесо фортуны, чтобы заслужить ее благосклонность? И в каких отношениях с означенным колесом сегодня вы сами?
— Никогда не задумывался и сейчас не задумываюсь, что такое фортуна. Ошибка моих коллег именно в том, что, только выйдя на сцену, они уже думают о славе, «звездности». Конечно же, плох тот солдат, в ранце которого не лежит маршальский жезл, но для этого нужно много и упорно работать. Никто не задумывается, почему Кобзон и сейчас поет на сцене по 5, 6, 8 часов, хотя никакой необходимости в этом не существует. Да просто потому, что мне это нравится, это моя работа. Вот еще выдумали по отношению ко мне какой-то «секрет творческого долголетия». Однако никто почему-то не удивляется, когда колхозник всю жизнь гнет спину на своем поле или ферме. Я никогда не был первым артистом, но никогда не был и последним. Осознание этого, реальное представление о своих силах и способностях помогали мне легко преодолевать приступы «звездной» болезни. Мои студенты — а я руковожу кафедрой в Академии музыки имени Гнесиных — тоже часто спрашивают меня, как следует ощущать, относиться к себе и своему творчеству, чтобы подольше продержаться на сцене. Да просто чаще смотреть на себя в зеркало. Посмотрите, сколько сейчас вокруг восходящих звезд. Но ничуть не меньше звезд падающих. Хорошо, если на артистическом небосклоне остается одна-другая звезда.
— Каковы, на ваш взгляд, ваши «козыри»? Что привлекает в вас аудиторию и вообще какова она — ваша аудитория?
— Вначале, когда и я сам был помоложе, мои слушатели также были из молодежной среды. Проходило время — я взрослел вместе с моим поколением. А сейчас те, кто когда-то поверил мне, стали приводить на мои концерты своих детей, те — своих. Это не значит, что Кобзон популярен для всех возрастов, речь лишь об особом доверии ко мне. Очень приятно, когда ко мне подходят совершенно незнакомые люди и говорят: «Вы — моя молодость. Спасибо вам за это». Я всегда подчиняюсь социальному, духовному образу, а не физико-биологическому.
— Ваш образ, имидж — он неизменен на протяжении многих лет, можно сказать, десятилетий. Вам никогда не приходило в голову изменить его?
— Тот образ, о котором вы говорите, — вымысел, стряпня телевидения. Просто тогда удобно было иметь певца с гражданско-патриотическим звучанием. Но вот уже несколько лет, как я исполняю не только, так сказать, ура-патриотические, но и лирические песни, фольклор, произведения зарубежных авторов — и совсем не потому, что никто не хочет слушать патриотических песен: это моя духовная потребность. А вообще мне меньше всего хотелось бы трансформироваться — лучше всего оставаться самим собой до конца.
— Кстати, о конце. Что это за слухи начали гулять вокруг вашего имени после убийства в Москве Отари Квантришвили? Вам что-то угрожает?
— Я уже неоднократно заявлял, что с Отари нас связывали чисто дружеские отношения — никаких дел у нас с ним не было. Тем не менее мне стало известно, что после Квантришвили следующей жертвой должен стать я. Было заказано наемное убийство — мне известно и имя исполнителя: некий Беляев, в прошлом офицер.
— В ходе опроса «Москвичи о богатых и о богатстве» общественное мнение среди 72 фамилий наиболее состоятельных россиян назвало и вашу. Считаете ли вы себя богачом? Нашли ли себя при новых, рыночных отношениях?
— Ну, что значит богатый? Я так понимаю, что это человек, который может не работать. О себе же скажу так: я достаточно обеспеченный человек. Рынок дает всему реальную цену, показывает, чего ты стоишь на самом деле, способен ли ты всего лишь выживать или достойно жить, а может, даже и процветать. Время, конечно, очень интересное, хотя я, являясь советником мэра Москвы, вижу в этот переходный период и много негатива. Не может, к примеру, не тревожить рост преступности, особенно уличной, проявления межнациональной розни. Что касается меня, то я и при прежней, командно-административной системе любил риск, азартные игры, порой шел на авантюры, так что я в какой-то мере оказался, даже чисто психологически, подготовленным к новым отношениям. Сейчас у меня два акционерных общества, занимающихся фармацевтикой, строительством и прочим: «Московит» и «Лиат-Натали». Лиат — имя матери моего компаньона, Натали — моя дочь.
— Значит ли это, что вы сегодня чувствуете себя счастливым человеком?
— Несмотря ни на что — да. У меня красивая, хорошая жена, с которой прожито 23 года (брак Иосифа Кобзона с Людмилой Гурченко, напомним, распался очень быстро. — А.А.), сын и дочь, друзья, деньги — в общем-то есть все, что нужно для счастья.
— Тогда последний вопрос. Чем вы сейчас живете, над чем работаете?
— У меня уже вышло 4 компакт-диска, сейчас готовлю пятый — с новыми песнями. В сентябре прошлого года мне исполнилось 57 лет. Если ничего не случится, хотелось бы попеть еще 3 года, а в конце творческой карьеры проехать, так сказать, с отчетом по всем 15 республикам, к сожалению, бывшего СССР. Все труднее совмещать артистическую деятельность с бизнесом. Приходишь к серьезным людям, предпринимателям — те смотрят на тебя как на артиста. С другой стороны, косятся коллеги-артисты: вот ты бизнесом занимаешься… Так что выбор так и так предстоит.
Беседу вел Ашот АРАМЯН
Ереван—Одесса—Ереван
