Заголовок оскорбителен? Конечно. Больно читать. А еще больнее писать об этом. Но, к несчастью, это правда, какой бы горькой и неприятной она ни была.
Мы, армяне, в отдельности умны и удачливы, но не таковы в коллективе, в группе. Благожелательны и жалостливы, когда встречаем нуждающегося соотечественника, но в профессиональной сфере так не подходим. Попытаюсь пояснить на примере одной реальной истории.
Много лет назад американо-армянский колледж, чествуя всемирно известного кинорежиссера Рубена Мамуляна, присвоил ему звание почетного доктора. Когда сказавший много теплых слов главный докладчик сошел со сцены, другой армянин, много лет проработавший в Голливуде, сказал ему: "Чего ты так восхвалял этого человека? Он не помог в киносфере ни одному армянину. . . "
Другой пример. На церемонии получения "Оскара" за сценарий фильма "Список Шиндлера" сценарист-армянин Стив Заилян перед миллионной аудиторией не сказал ни слова о Геноциде армян, хотя имел замечательную возможность.
Нежелание помочь соотечественнику еще можно объяснить эгоизмом, но как понять, когда, имея авторитет и власть, прибегают к очернительству другого армянина или игнорируют Ай Дат для достижения еще более высокого положения?
К несчастью, и такие случаи нередки. Когда в 2003 году Нобелевский комитет, обойдя изобретателя Раймонда Дамадяна, присвоил высокую премию Полю Лотербуру и Питеру Мансфилду (которые всего лишь развили идею Дамадяна) , тот возмущенно отреагировал на решение. "Нью-Йорк таймс" в редакционной статье в издевательском стиле раскритиковала его. Пока в печати велась разноречивая полемика на этот счет, доктор Левон Сарьян, авторитетный ученый, имеющий возможность защитить Дамадяна, написал статью, в которой объяснил, почему тот не заслуживал премии. . .
Это явление наблюдается и сегодня. Когда французский парламент принял закон, наказывающий за отрицание Геноцида, некоторые армяне выступили против, называя это ограничением свободы слова.
Учитывая реакцию мировой прессы на эту оценку, высказанную рядом армян, данное обстоятельство может усложнить или вообще провалить утверждение закона в Сенате или на президентском уровне. Не следует забывать, что и без того европейские и американские СМИ в штыки приняли этот закон, основываясь на "святая святых" — принципе свободы слова, который служит завесой для сокрытия истинной цели, — облегчения вступления Турции в Евросоюз.
До сей поры никто не протестовал против принятого тем же французским парламентом "Закона Гайсо", наказывающего тех, кто отрицает еврейский Холокост. Почему? Потому что у евреев есть грозное "оружие" — они навешивают ярлык "антисемита" любому, кто отрицает или не принимает Холокост.
Несомненно, предполагалось, что проживающая в Турции армянская элита воспротивится этому закону, спасая собственную шкуру, так как там действует противоположный закон (ст. 301 УК) , по которому осуждены Орхан Памук, Элиф Шафак, Рагиб Зараколу и Грант Динк. Но трудно понять проживающих на Западе армянских писателей или интеллигентов, которые, стремясь быть больше католиками, чем Папа Римский, защищают свободу слова, противоборствуя принятому закону. И тем самым льют воду на турецкую мельницу.
Турки больше всех нарушают права человека и ограничивают свободу слова и в то же время громче других кричат об этих принципах, надеясь успешно похоронить вопрос Геноцида.
Невероятно, но факт, что среди протестующих мы находим и армян, которые надеются на высокие посты в академических кругах. А можно ли отыскать хоть одного еврея, выступающего против "Закона Гайсо"?
К числу подобных армян-"извращенцев" принадлежит журналист и редактор газеты Калифорнийского университета "Бруин стандарт" Карин Б. Ованнисян, чья статья в "Крисчен сайенс монитор" (7 ноября) называется "Неумность отрицающих геноцид". Замечательный талант здесь использован для поношения французов, издевательств над сторонниками закона и в конечном итоге для укрепления турецких позиций.
"Эта резолюция, — пишет автор, — указывает, что Социалистическая партия Франции и представители элитарных кругов Европы убеждены в том, что действительность не открывают, а навязывают указами". Высказывается недовольство воодушевлением в армянских общинах после принятия закона, резко критикуется глава Федерации армян Европы Хильда Чобоян, назвавшая принятие закона "историческим шагом". Закон назван злокачественной опухолью на свободе слова.
Далее в том же гнусном ключе подчеркивается, что "этот урок, к сожалению, плохо усвоили некоторые французские парламентарии и деятели Спюрка, чье политическое предвидение завершается там, где начинается тема Геноцида".
Мы, армяне, вероятно, должны благодарить судьбу за наличие в своих рядах "мудрецов" вроде г-на Ованнисяна, чьи "блестящие мысли" обогатят и доведут до соответствующего уровня наше убогое и примитивное политическое сознание.
Далее в философско-назидательном тоне он сообщает, что "легче закрыть рот отрицающим, чем заставить их думать по-другому", что цензура давно стала инструментом в руках тех, кто боится реальных фактов, кто не может достичь успеха в равном споре. Цензоры вообще всегда пытались силой достичь того, что невозможно в споре".
Сильные всегда используют высокие принципы в своих преступных целях. Турция в борьбе против признания Геноцида вопит о нарушении свободы слова во Франции, между тем цинично лишает этого же права собственных граждан. Более того, для забвения Геноцида использует весь государственный аппарат, против которого французский закон — всего лишь скромный шаг.
По этой же логике президент США Дж. Буш пытается нас убедить, что "демократический процесс в Ираке прогрессирует" — по трупам 655 тысяч граждан и 2500 американских военнослужащих. Кто может оспорить в конечном счете, что демократия требует жертв или не стоит подобного жертвоприношения? Ведь демократия — высокая идея. . .
Если бы Турция приняла Геноцид, не было бы необходимости в наказании отрицающих. Если мы действительно хотим оценить свободу слова, должны глядеть в корень вопроса. Армяне дорого заплатили за все эти идеи и принципы. На примере нашей ранней истории (Ара Гехецик и Вардан Мамиконян) основывалась наша верность семейным и христианским ценностям. Позже, в 1918 году, когда армянские добровольцы освободили Киликию, союзные государства попросили нас сложить оружие, что они послушно сделали и подверглись атакам кемалистских разбойников. Так же и Андраник, собиравшийся войти в Карабах, прислушался к призыву английского правительства, обещавшего положительно решить вопрос Карабаха в Версале. И не вошел. Карабахский вопрос до сих пор висит в воздухе. Более того, армян Карабаха называют "захватчиками" за то, что они освободили родную землю и стали хозяевами своей судьбы. Если б они дожидались похвал мирового сообщества "за хорошее поведение", к жертвам Сумгаита прибавилось бы еще 150 тысяч трупов карабахцев.
Не боясь выглядеть циничным, отмечу, что все высокие принципы приспосабливаются, как башмаки, к ногам сильных, чтобы попирать права слабых народов, в том числе и право на существование.
Турки, конечно, в восторге от того, что находят в наших рядах единомышленников, помогающих их политике. В восторге и сотрудники "Крисчен сайенс монитор".
Когда кровь полутора миллиона невинных армян лежит на чаше весов, разговоры о свободе слова оборачиваются академическим пустословием. Пусть другие ратуют за этот принцип. Наша первоочередная задача — существование армянского народа.
Menu
