— Я кончала кукольный курс, а владение собственными руками — это как бы основа профессии, и мне было жаль, что все то, чему нас в этом плане обучали, осталось в рамках студенческих этюдов. И вот мы собрались друзьями выяснить, на что способны наши руки. Изначально у нас не было пьесы, а было только маленькое детское стихотворение: «Лучик солнца, свети мне всегда…». Была только девочка, которая рождается из солнца. После полугода работы родились остальные образы – дворник, художник… И было так хорошо от того, что этот спектакль словно сам диктовал свою тему, развитие персонажей. Потом к нам присоединилась художник Алина – это ее первая работа в театре…
— Для тебя принципиально, с кем ты работаешь? Ведь считается – профессионал работает «при любой погоде».
— Для меня профессионализм в первую очередь – это умение работать. Можно быть одаренным от природы, можно быть талантливым. Но талант — это такое приходящее – уходящее явление, а вот когда ты начинаешь работать… Мы сейчас живем в такое ненормальное время – вечно куда-то спешим, не успеваем вникнуть, углубиться в свою профессию. Я, наверное, счастливый человек — я не одна, у меня друзья, своя атмосфера. Для меня очень важно отношение, команда. Так важно, когда ты работаешь, а тот, кто рядом, по-настоящему за тебя болеет, а не просто — я свое дело сделал, все, большой привет! Вот наш спектакль — он выстроился таким образом, что нет ни одной свободной минуты: все время надо что-то готовить в кулисах, и все друг другу помогают. По-моему, это очень здорово.
— Ты успела во многом себя попробовать — актриса, режиссер, театр кукольный, драматический, пантомима. Определилась с приоритетами?
— У каждого театра есть свой язык, а когда я еще училась, спектакли Театра пантомимы привлекали меня своей символикой, атмосферой, своей какой-то таинственностью. Тогда меня очень воодушевил этот мир, захотелось поработать в этом театре. А больше всего я люблю мир кукол. Это бесконечный мир. Тем более что в современном театре очень принято синтезировать жанры, микшировать формы. Мы понимаем, что современный актер должен уметь все, а театр кукол дает очень много возможностей для актера. Если честно, как актрисе мне не интересно поднимать на сцену то, что в данном отрезке времени переживает наша современница. Для меня прелесть театра в том, что ты можешь создать свой мир, и он должен быть в какой-то степени волшебным. Кукольный жанр это позволяет.
— Есть потребность оградиться от окружающего мира?
— Да!
— А проба пера в режиссуре вдохновила на дальнейшие подвиги?
— Да, вдохновила. Мы сейчас работаем над Маркесом — рассказ называется «Очень старый человек с большими крыльями». Я долго искала материал. Ведь одно дело — спектакль «от себя», а совсем другое – умение работать с литературным материалом. Читали, читали, читали, и вот остановились на этом маленьком рассказе Маркеса — очень абсурдной ситуации с очень старым человеком, у которого все-таки были крылья. Хорошая литература — это очень важно. Для театра она вообще база, основа. В предыдущем спектакле я много мучилась с непрофессионально выстроенным сюжетом. Не знаю, насколько мне удастся преодолеть «сопротивление материала». Я получила огромное удовольствие от предыдущей нашей совместной работы, так что команда та же — Татевик Мелконян, Карен Хачатрян, Алина как художник — это опять будет кукольный спектакль и опять без текста.
— Ты ценишь высокую литературу и тебе мешают слова?
— Я очень люблю слово. Очень! И наш институтский педагог, преподававшая нам сценречь Нуне Варданян — она очень интересно работала с нами. Но мне еще нужно время, чтобы понять, как можно подойти к слову. Ведь на протяжении столетий слово звучит как объяснение, как носитель коммуникативной функции. И получается — слова, слова, слова… Не знаю — отложим это на будущее.
— Тебе довелось поработать с культовой фигурой — Марком Равенхиллом. Каковы впечатления?
— Даже не знаю. Пять дней меня мучили, мучили… Очень короткий срок, и надо было все успеть. Я понимаю, что театр — это такой вид искусства, который сегодня, здесь и сейчас. И то, что наше время и театр слишком не соответствуют друг другу, это я понимаю тоже. Чтобы сказать, я большой любитель современной драматургии и всех этих «актуальных страстей», — нет. Но в Равенхилле было замечательное знание структуры драматургии, театра, умение выстроить кардиограмму спектакля, шокирующий финал. Он прекрасно знал, чего хотел. Ставил этот спектакль во многих странах, но, работая с нами, исходил из наших характеров. В плане знания, что и как делать, он действительно большой профессионал. Четко два часа на репетицию… Хотя и там, когда процесс начинался и захватывал, раскрывались очень интересные вещи, о которых ты не задумывался. Тогда мизансцены рождаются не поставленные, не искусственные для тебя. А вот над «Шаром голубым» мы три года работали, изучали и Цветаеву, и Сонечку, были настолько в теме, настолько всем пропитались, что уже не возникало вопросов — как ставить.
— После недавнего возвращения из Центра имени Гратовского у вас был открытый урок с передачей опыта. Никогда бы не заподозрила в тебе подобного лидерства…
— Не знаю, лидер я или нет, но когда берешь на себя какую то ответственность — а я это делаю очень редко, — создается ситуация, когда ты просто обязана быть уверенной в себе. Взялась — обязана довести до конца группу людей, которую ведешь за собой. Когда мы проходили мастер-классы в институте имени Гратовского, там режиссура — математическая точность, миллиметры-сантиметры, 56 или 58 камушков — вот в чем вопрос… Я так не живу и работать так не могу, но понимаю, что есть вопросы, которые нужно решать именно с такой точностью. Когда я работаю с друзьями, могу позволить себе сказать, что не знаю, что будет в этой сцене. Это друзья, мне не надо демонстрировать лидерство, чтобы они мне поверили. И я очень благодарна им, ведь так важно, когда ты сам не очень уверен в себе, а тебе верят и за тобой идут. А когда ты позволяешь себе вести трейнинги — это совсем другое дело.
— Ты все время говоришь о команде. Но сегодня активно пропагандируется модель театра — «тусовки на один спектакль». Не пойдешь работать в таком раскладе?
— Может, пойду, если материал интересный. Но для меня человеческие отношения – это очень важно. Очень важно, когда театр — твой дом, где ты имеешь право ошибаться. Труппа — это же не просто группа людей, которые пришли, как на фабрику, отработали и ушли. Здоровое творчество рождается из атмосферы теплоты. Живой организм нужен, доверие друг к другу. Театр для меня — это какой-то непредсказуемый процесс, даже когда я работаю как актриса. Я за то, чтобы родился спектакль, который мне очень близок. Даже когда смотришь другую постановку, которая тебе близка, день проходит по-особенному, возникает ощущение полета. И наоборот — когда видишь неудачный спектакль, думаешь: зачем я выбрала эту профессию, надо было заняться чем-то другим.
Вот я не понимаю — сохранить традиции в театре, метод работы. Мне кажется, это тупик, ведь театр, искусство выражает дух и состояние человеческой души своего времени. Вот та мощь, которая присутствует в искусстве Возрождения, но нам это не суждено — время другое. Любую тему можно раскрыть с позиций своего времени. Когда мы начинали работу над Сонечкой, очень многие говорили, что это утопия — кому нужна в Ереване Цветаева? Но театр — это диалог. И если быть очень искренним, он непременно состоится. Я не за то, чтобы идти на поводу у зрителя. Думаю, пришло время, когда мы должны диктовать ему.
