В нашем недавнем коммунистическом прошлом в завуалированном виде происходили процессы, которые неизбежно вели к ассимиляции людей, народов и даже городов. Помнится, в 80-х годах реставраторы соскребли со стен строений старого Гюмри аляповатые краски и ленинаканцы ахнули, пораженные первозданной красотой творений национального зодчества.
Казалось, после развала государства мы обязаны были вернуть своим городам их первозданный облик. Однако не тут-то было.
Армения, первая принявшая христианство в качестве государственной религии, естественно, первая же приступила к строительству культовых сооружений. Строители прошлого инженерных университетов не кончали, но, судя по тому, как грамотно решались ими сложные инженерные задачи, можно заключить, что наши зодчие были не только строителями от Бога, но и энциклопедистами: поражает их понимание природы, широта научных знаний ("колеблющаяся колонна" Татевского монастыря, надгробная плита зодчего Ахпатского монастырского комплекса, на которую падают лучи солнца раз в году, да и то в день рождения зодчего, и т. д.).
Первопроходцам всегда трудно, однако зодчие древности не повторялись и не копировали друг друга. Удивительное дело, в стране хачкаров нет и двух одинаковых хачкаров. Разве все это — не свидетельства творческого гения народа?
Нашему национальному зодчеству чужды помпезность, имперские амбиции, подчеркнутое обособление от людей, оно, наоборот, приниженно-человечно. Вот почему всегда было уютно в моем родном Гюмри. Даже особняки меценатов Александрополя Дзитохцяна, Дрампяна и т. д. , отличающиеся богатством архитектурного убранства и планировки, не подавляют прохожего своей роскошью и величием. В этом невольно угадывается философское кредо творцов: все для человека и для его блага.
Хотя гюмрийскому поселению около 3 тыс. лет, что подтверждается археологическими раскопками, однако городом он стал во второй половине XIX века, после вхождения Восточной Армении в состав России. Планировку города в виде сетчатки осуществили тогда русские военные инженеры, под руководством которых строились Русская крепость и фортификационные сооружения. Гюмрийцы строили свои дома и особняки с учетом своего общественного статуса, в соответствии с представлениями общества о незыблемости семейных устоев.
Так, дед мой Аристакес Тиросян заведовал керосиновыми складами и лавками Юзбашевых в Карсе и Александрополе. Хотя считался он человеком чуть выше среднего достатка, однако и дачный дом в Александрополе построил согласно традициям своего сословия: нет на нем орнаментов и барельефов, "подсказывающих", кто живет в этом доме — мастерок, соловей, дудук и т. д. — только округлая стеновая кладка окаймляет проемы окон и дверей. Фасад дедовского дома тоже отличается предельной лаконичностью и завершенностью архитектурного образа.
Толстые, более чем полуметровые стены с узкими окнами (когда-то внутренние и внешние ставни дополнительно оберегали покой обитателей дома от нескромных взглядов прохожих) напоминают маленькую крепость с бойницами. Для наших дедов семья и дом были священны, вот почему они выказывали подчеркнуто уважительное отношение к женщине вообще.
Ссылка на "мой дом — моя крепость" не объясняет в полном объеме мотивацию технологии гюмрийского домостроения. Строители прошлого не хуже нашего знали, что живем мы в сейсмически опасной зоне, поэтому они толстой стеновой кладкой мидис, арочными подвальными помещениями и т. д. , служащими основаниями для жилых домов, придавали строениям как бы дополнительный запас прочности.
Гюмрийцы прошлого воспитывались под воздействием не только общественного мнения, но и уклада жизни, быта и городской среды. Невольно станешь романтиком, идеалистом и эстетом, прогуливаясь по старинным улочкам. Бытие определяет сознание: гюмрийцы для жилья использовали не более двух-трех комнат, остальные, хотя и были пригодны для жилья, служили подсобками и мастерскими.
Сохранение национальной самобытности в немалой мере связано с задачей сохранения памятников национального зодчества. Когда в начале 80-х годов 1600 памятников были объявлены архитектурным заповедником, охраняемым государством, это стало самым значительным событием в жизни города. Инициатива исходила от председателя горисполкома Гургена Асратяна и главного архитектора города Сашура Калашяна, создавших при Музее-заповеднике "Кумайри" и реставрационную мастерскую с объемом восстановительных работ на 1 млн рублей в год. Правда, по тем и нынешним меркам деньги эти небольшие, но их было достаточно для реставрации тех домов заповедника, которые нуждались в ней в первую очередь.
Во время землетрясения сильно пострадали и сооружения архитектурного ядра города, многие их обитатели покинули город, так что бесхозные эти дома нуждаются сегодня не в реставрации, а в восстановлении с нулевого цикла. За годы безвластия, воцарившегося в Гюмри после землетрясения, изменился к худшему и архитектурный облик города: рядом с изящными и совершенными по форме домами старого Гюмри сегодня можно увидеть топорные, вычурные и помпезные строения, не имеющие никакого отношения к зодчеству.
Думается, ситуация не была бы столь плачевной, если бы городская мэрия заняла твердую позицию к застройщикам, если бы архитектурный заповедник не был законсервирован, а реставрационная мастерская ликвидирована. Практически нет контроля за выполнением решения Гюмрийской мэрии о том, что "памятники национального зодчества, ставшие во время землетрясения аварийными, должны быть восстановлены в прежнем виде".В целом непонятно отношение городских властей Еревана и Гюмри (да и правительства тоже!) к проблемам национального зодчества: в Ереване сносятся архитектурные памятники, чтобы, так сказать, расчистить участки для строительства "элитных" зданий, а в Гюмри для скорейшего восстановления города разрешается постройка любой безвкусицы.
Наглядным примером бережного отношения к памятникам прошлого может служить восстанавливаемое на центральной площади города в прежнем виде бывшее здание горсовета. Другой пример, доказывающий, что в иных случаях не только возможно, но и крайне необходимо органическое вплетение элементов современной архитектуры в историческую архитектурную среду.
В 20-х годах, чтобы "прикрыть" чем-то действующую церковь Святой Богородицы, рядом с кинотеатром "Октябрь" построили жилой дом и гастроном, которые гармонировали с кинотеатром. Эта же участь постигла и церковь Аменапркич: ее заслонила собой школа N2. Сегодня уже никто не помнит имен архитекторов, спроектировавших жилой дом, гастроном и школу на центральной площади города. А жаль! Они были не только хорошими архитекторами, но и патриотами своей родины. Хотя строения эти и вписывались в архитектурный ансамбль площадки, однако они неуклюже заслоняли собой церкви и не представляли собой архитектурной ценности.
Скорее всего проектировщики знали, что рано или поздно их постройки будут снесены. И действительно, в 80-х годах были снесены школа и гастроном, хотели заодно снести и жилой дом, но решили повременить. Землетрясением "снесло" и его, и тут же пространство между кинотеатром и церковью оголилось и всеобщему обозрению предстали кособокие дома, трубы котельных, паутина электропроводов и т. д. Чем только не "облагораживали" этот участок — летним кафе, "аграмадным плакатом ковбоя", но все безрезультатно. Здесь требовалось нейтральное сооружение, не ущемляющее величия общественно значимых архитектурных памятников прошлого — церкви и кинотеатра. Им стало здание из железобетона и стекла: железобетон скрыл задний план, а сплошное стекло придало участку ощущение глубины, пустоты и прозрачности. Автор проекта — молодой архитектор Гарик Егоян из Гюмри, который в настоящее время работает в Ереване. Спасибо ему за уважение к национальному зодчеству и к традициям отцов.
В общественных обсуждениях на предмет сохранения архитектурного ядра города в первозданном виде постоянно муссировались следующие идеи: восстановление памятников национального зодчества (церквей и храмов Ширака, гюмрийских домов, построенных в XIX- начале XX веков) — это национальная задача, имеющая стратегическое значение, в решении которой должны принять равное долевое участие общины и государство, что с восстановлением памятников зодчества Гюмри может стать одним из центров туризма на Южном Кавказе.По-видимому, эта перспектива воодушевила Ашота Мирзояна, основавшего НПО "Центр городских исследований". Целевые задачи центра оказались привлекательными не только для многих представителей интеллигенции Гюмри, но и для организаций, предложивших ему свое сотрудничество — Фонд развития Гюмри, законсервированный Музей-заповедник "Кумайри", Программа развития ООН, Институт открытого общества, Комитет городов-побратимов Александрия — Гюмри, Урбан институт и посольства США и Британии в Армении.
Фонд Музея-заповедника насчитывал 1600 памятников зодчества, эксперты центра по разным причинам сократили это число на 600 единиц. В настоящее время идет тщательная паспортизация памятников, представляющих научно-познавательный интерес: проводятся измерения, восстанавливается планировка дома в год его застройки, уточняется, кто жил в нем и т. д. После завершения паспортизации эксперты займутся классификацией реставрации домов и кварталов.
Ничуть не умаляя деятельность центра, хочется сказать вот что: для сохранения и восстановления памятников национального зодчества необходимы решительные правительственные меры, действенные законы упреждающего характера, иначе дальнейшее уничтожение памятников национального зодчества не остановить. Если мы требуем уважительного отношения к своим памятникам от чужаков и недругов, то что мешает нам строго спросить с тех своих сограждан, которые из-за недопонимания и личных интересов разрушают национальное достояние?
Menu
