считает заслуженный деятель искусств РА режиссер Грачья КАЗАРЯН
Он основал Ереванский молодежный экспериментальный театр, где поставил несколько блестящих спектаклей. Потом работал в Театре Сундукяна, где родились не менее интересные спектакли. А в последние годы режиссер Грачья Казарян работает над моноспектаклями, получившими "Гран-при" на различных международных фестивалях.
Он не выносит суеты, не терпит, когда ему что-то навязывают. А беседовать с мастером — одно удовольствие. Эрудированный, блестящий рассказчик, настоящий армянский интеллигент, которых сегодня днем с огнем не сыщешь.
— Грачья Рубенович, открыть новый театр в советский период было непростым делом. Как вам это удалось?
— В 1978 году в Ереване родился Молодежный экспериментальный театр. Это было событием не только для меня. В тот период я работал у Вардана Аджемяна. Тогда из Москвы приехал художник Евгений Сафронов, с которым мы крепко подружились. Наша дружба вылилась в творческое содружество, которое помогло и созданию нового театра. К этому времени я уже стал преподавать в Театральном институте. Театр открылся благодаря первому секретарю ЦК ВЛКСМ Армении Айку Котанджяну и Араму Саркисяну. Именно благодаря этим людям я смог воплотить в жизнь мечту своей жизни. Конечно, открыть новый театр в то время было делом непростым. В театральных кругах Армении говорили: "Зачем нам новый театр? У нас есть хорошие театры". Фактически я, Евгений Сафронов, Карен Джангиров, Мурад Джанибекян, Лала Мнацаканян и другие талантливые молодые люди стояли у истоков создания нового театра.
— А почему в народе этот театр называли "Поси татрон"?
— Идиома "рыть землю", означающая "добиваться своего изо всех сил", в нашем случае вернула себе и буквальный смысл. Актеры, художник, вообще все, считавшие себя причастными к тому, что потом стало Молодежным экспериментальным театром, копали грунт, долбили камень, расширяя крошечный подвальчик до необходимых размеров, "выгрызали" неглубокий, всего до пояса, но такой необходимый для будущих постановок трюм. Наверное, потому наш театр прозвали "поси".
— Театр открылся четырьмя совершенно разными по жанру спектаклями, что вызвало тогда большой интерес.
— Прежде всего хочу сказать, что я прошел хорошую театральную школу, присутствовал на репетициях таких гениальных режиссеров, как Аджемян, Эфрос, Любимов. Это было замечательное время. Я многому у них научился.
Не будет преувеличением сказать, что открытие нашего театра стало настоящим бумом. Приезжали со всех концов бывшего Союза. Первый спектакль, который я поставил, была композиция Маяковского "Шершавым языком плаката", затем притча А.Састре "У Вильгельма Теля печальные глаза". Обе постановки сочли антисоветскими, но запретить не смогли. Следующими были "Дядя Ваня" Чехова, "Мы играем Пароняна". Последний спектакль вызвал большой шум.
— А что было дальше?
— Дальше?.. В 1990 году состоялась поездка на гастроли в Италию. Это были первые гастроли армянского театра за рубежом. До этого никогда ни один армянский театр не выезжал с гастролями в капиталистическую страну.
Но до этих гастролей мы с успехом выступили на сцене Театра на Таганке.
К сожалению, потом настали тяжелые времена аодовского беспредела. Мы играли в неотапливаемом зале, под свечами. К этому времени в труппе произошел раскол. Мне больно говорить об этом, но многие мои единомышленники ушли. А в середине 90-х театр прекратил свое существование. Помещение продали неизвестно кому. Сейчас там бильярдная и сауна. Обидно, что театра, которому аплодировали Захаров и Любимов, нет.
— Вы вернулись в Театр Сундукяна?
— Да, в 2000 году я стал ставить спектакли в Театре Сундукяна.
— Можно ли сегодня говорить о возрождении армянского театра?
— Нет, я так не считаю. Сегодня театральным искусством практически никто не занимается. Необходимо воспитывать и зрителя, и актера. Я не слышал такого музыканта, который хотя бы час в день не брал в руки инструмент. А что делают сегодня наши театральные актеры? Они работают от репетиции до репетиции. Это не работа. Актер должен каждый день подниматься на сцену. Я уж не говорю о том, что многие актеры, занятые в дешевых сериалах, месяцами не заходят в театр. Разве после этого можно сохранить форму? Ведь факт, что, если чувствовать себя только аккуратным учеником в школе традиций, не ставить перед собой сегодняшних задач, не брать высот, никакого шага в искусстве не сделаешь. Великий Мейерхольд говорил: "Школа и творчество – разные вещи. Не всегда тот, кто получает пятерки в актерском училище, будет потом великим актером. Я даже боюсь, что он никогда им не будет".
— Но ведь не секрет, что в театре сегодня мизерные зарплаты, а в сериалах платят хорошие деньги. Что делать актеру? Прозябать?
— Не могу отвечать за всех, но я знаю немало хороших актеров, которые ни при каких условиях не соглашаются сниматься в сериалах. Скажу больше: как можно позволить себе работать с непрофессионалами, опускаться до уровня уличного лексикона, пошлости, вульгарности и после этого говорить о высоком искусстве? Некоторые актеры в беседе со мной говорят, что они учат играть непрофессионалов. Чушь! Они никогда не дойдут до уровня профессионалов – для этого нужны годы упорного труда. А вот актеру легко опуститься до уровня игры уличного парня. Меня все это очень возмущает и беспокоит. Сегодняшние сериалы я называю национальным бедствием армянского народа. Самое страшное, что это уродство смотрит подрастающее поколение и подражает героям сериалов. Так мы воспитываем подрастающее поколение? Таким мы хотим видеть будущее Армении? Но я все-таки уверен, что этот период закончится.
— Грачья Рубенович, хватит о грустном. Лучше расскажите о ваших моноспектаклях. Как родилась эта замечательная идея?
— После того, как меня "ушли" из Экспериментального театра и я стал работать в театре Сундукяна. В 2003г. в Армении стали организовываться фестивали моноспектаклей. Мне этот жанр был незнаком, и я хотел попробовать себя на этой стезе. Начинал ставить моноспектакли с моим учеником — актером Арамом Оганесяном. Мой первый спектакль был по пьесе Хачика Чаликяна "Россинант". После премьеры в 2003 году мы тут же получили приглашение в Киев на Международный фестиваль моноспектаклей. Сразу после показа "Россинанта" к нам в гостиничный номер буквально ворвался директор Вроцлавского фестиваля моноспектаклей Вецлав Герас и пригласил на их фестиваль. После Вроцлава в 2005 году мы повезли спектакль в Москву. И опять успех — Арам Оганесян получил приз за лучшую мужскую роль. После этого Акоп Казанчян предложил мне сделать спектакль для Шекспировского фестиваля. Я остановился на "Ричарде III". В Македонии он получил приз за лучший моноспектакль. Его видели и в Албании. "Ричард III" позволил мне глубже проникнуть в удивительный мир Шекспира, и я решил поставить "Гамлета". В ноябре прошлого года этот моноспектакль получил "Гран-при" на Вроцлавском международном фестивале, а Арам Оганесян – приз журналистов.
— Грачья Рубенович, сейчас вы ставите спектакль в Гюмрийском драматическом театре им. В.Аджемяна. Почему именно в Гюмри?
— Год назад, когда я был у министра культуры Асмик Погосян, она спросила меня: "Что хотите ставить?" Я ответил: "Хочу поставить легенду Костана Зарьяна "Ара-Бог". Министр изумилась и пообещала выделить средства. Это был первый случай в моей жизни, когда мне предложили деньги на спектакль.
Я стал думать, где ставить спектакль, и остановился на Гюмри. Написал заявку и отнес Асмик Степановне. Буквально через день деньги были перечислены. Я глубоко благодарен Асмик Степановне за понимание и содействие моей идее. А дальше случились события еще интереснее. В июне прошлого года я выехал в Гюмри для того, чтобы приступить к работе. Там в разговоре с коллегами узнал, что намечается Сарояновский фестиваль. Буквально за минуту мы с директором гюмрийского театра решили ставить Сарояна. Вначале пьесу Сарояна "Не уходи во гневе", а потом — Зарьяна. Об этом министр узнала позже и согласилась с моей идеей. Это тот редкий случай, когда министр культуры в Армении не мешает, а помогает работать.
— А ереванские зрители увидят эти спектакли?
— Непременно.