Эта история почти детективная. Или мистическая. История о совпадениях, которые вряд ли бывают случайными, а скорее программируются и подгадываются на Генеральном Компьютере небес. Или история о том, какими мы умеем быть, но не всегда бываем. Словом, это история с несчастным началом и счастливым продолжением, которое, надеюсь, будет длиться много-много десятилетий. Но пока начну с жизнеописания.
В первый месяц ее называли Наша Девочка. Папа хотел назвать Лизой, мама, еще играя в куклы, мечтала о дочке Даше, а врачи говорили: "Какое уж тут имя? Не жилец она у вас!" Наша Девочка родилась в 1999 году в одном из родильных домов Магнитогорска синюшным комочком с поразительно тяжелым пороком сердца. Врачи предлагали отказаться от нее, оставить в роддоме. После того как молодые родители отказались оставить ребенка, девочку перевезли в детскую клинику, а маму выписали из роддома. "Готовьтесь, — сказала ей через три недели врач-кардиолог, — жить вашему ребенку осталось 3 часа". И зареванная Ира поехала в трамвае в церковь — а куда податься с последней надеждой и за утешением? Церковь была уже закрыта, но в соседнем ларьке добросердечная старушка продала ей иконку великомученицы Дарьи. Так малышка стала Дашей для всех, кто ее знал тогда, — родных и врачей, которые продолжали утверждать: "Не жилец!"
Андрей и Ирина Чистяковы были студентами, и лечение дочки было для них непосильной задачей не только в силу рокового диагноза, но и по вполне понятным финансовым причинам. Потому что скептически поджимавшие губы врачи-кардиологи как о несбыточной мечте упоминали Германию, где столь сложная операция на сердце стоила 100 000 долларов. Еще они услышали о какой-то армянской клинике, где операции на сердце детям делались бесплатно. Об Армении Андрей и Ира знали мало — из школьных учебников и случайных телевизионных репортажей. "Какая Армения? Какая там может быть сейчас клиника?" — пожимали плечами врачи. Но это был лучик надежды, и Ира села писать в Медицинский центр "Норк-Мараш" письмо, в котором бесхитростно и проникновенно рассказала и о том, что никогда в жизни не пила и не курила, и о своем трезвеннике-муже, и о своей детской мечте иметь дочку Дашу, и о страшном диагнозе ребенка, и о том, что отсчет идет уже на дни и часы.
"Да вы что, — удивились девушки на почте, — какая Армения? Письма туда если и доходят, то только через месяцы. Чего вы зря тратитесь-посылаете?". "Что случилось, дочка? Ты зачем плачешь? — спросил стоявший в очереди чернявый старичок. — Письмо врачам в Армению? Так туда на днях возвращается мой племянник. Хочешь, передам?" Конечно, Ира хотела, хотя не особенно надеялась на обязательность незнакомого армянина. Но всего через несколько дней к Медицинскому центру "Норк-Мараш" подъехал молодой человек и передал на вахту письмо от И. Чистяковой из Магнитогорска. А на следующий день в Центре была еженедельная Детская конференция: так здесь называют профессиональный разговор и анализ состояния здоровья маленьких пациентов. Кто-то стал зачитывать письмо Иры, кто-то — переводить с русского на армянский основателю и главному хирургу клиники Грайру Овакимяну. "Надо помочь, и помочь срочно, — при таком диагнозе речь действительно идет о днях и часах, — решил Грайр Саакович. — Как у нас дела по России — на лимит фонда рассчитывать можем?"
И здесь стоит объяснить читателю, что созданный к тому времени благотворительный фонд "Норк" спонсировал кардиологические операции детей Армении. А в благодарность за помощь в лечении армянских детей после спитакского землетрясения фондом ежегодно спонсировались операции на сердце и детям из бывших союзных республик — по 2-3 ребенка из каждой, а из России — 5-6. Однако к августу 1999-го все 6 малышей из России были уже прооперированы, восстановлены и выписаны, так что средств на операцию еще одного ребенка не было. Но надо — так надо. "Мы профинансируем, — сказала директор клиники Лида Мурадян, — придумаем, как это сорганизовать".
И придумали всем коллективом. Придумали оперировать ребенка, отказавшись от своей зарплаты. Придумали отказаться от оплаты за содержание в клинике. Но никак не могли придумать, на какие же деньги купить в США дорогущие винтики-шпунтики для операции. А главное — не могли придумать, как же найти в далеком Магнитогорске Ирину и Дашу и переправить в Ереван. "Магнитогорск — он не в Челябинской области? — подала вдруг голос одна из врачей, — в Челябинске у меня брат живет. Ну-ка я ему позвоню сегодня — может, найдет?"
Артем Вартанович Енгоян действительно с недавних пор жил в Челябинске и работал в компании, пытавшейся продвигать продукцию тяжелого машиностроения области на рынки африканского континента. Разница во времени у нас с Челябинском — 2 часа, и поздний звонок из Еревана его, конечно, перепугал: с хорошей вестью ни с того ни с сего не звонят. Но это была весть не просто хорошая, а спасительная для совсем незнакомой Иры и ее маленькой Даши.
Если читатель устал уже от невероятных совпадений в этой истории, то ничем не могу помочь: случилось еще одно совпадение, так как Ира с Дашей к тому времени уже находились в Челябинской областной больнице. И Артем Вартанович после дневных телефонных поисков в справочной сети Магнитогорска нашел их у себя в Челябинске. Нашел, сел за руль своей машины и покатил на другой конец города в областную больницу. Было уже 11 вечера, покои детского отделения были погружены в сумрак ночного освещения, а возмущению вахтерши не было предела: "Ходют тут всякие. . . " Но напористый армянин уговорил не только пропустить его, но и вызвать Иру из палаты. Высокая тоненькая Ираçмелко шагала из глубины темного коридора, и мерцающий силуэт напоминал мадонну с младенцем. Младенец натужно хрипел, и каждый вздох казался последним. "Это вы написали письмо в Ереван?" — спросил Енгоян, и Ирина испуганно ответила: "Я. . . " — "Так вот, там берутся оперировать ребенка. . . " — только и успел сказать Артем Вартанович и еле сумел подхватить ребенка из рук помертвевшей и осевшей на пол мамы.
Это не вымысел, читатель, не бразильская мелодрама — это жизнь. Точнее, борьба за жизнь маленького человечка, который родился с несовершенным сердцем, возможно, для того, чтобы помочь людям проявить совершенство собственных сердец. Или встать на путь самосовершенствования.
Итак, я перехожу к совпадению следующему. Жена Артема Енгояна Татьяна — известный в России телевизионный журналист, и с ее легкой руки и по ее просьбе несколько областных газет оперативно и бесплатно разместили объявления об открытом Артемом счете в сберкассе для сбора полутора тысяч долларов, необходимых для покупки в США оксигенатора, тюнингов и других операционных материалов. Выяснив, что за три дня поступило только двести рублей от двух сердобольных пенсионерок, Артем Енгоян стал обзванивать местных финансовых воротил, но отклика не нашел. Хмурый и подавленный, он отправился на день рождения друга, где принялся в сердцах рассказывать, что может быть упущено время для жизненно важной операции ребенка. "Эс инч ес патмум?" — спросил незнакомый человек у него из-за спины и, услышав повтор рассказа, сказал: "Я дам эти деньги, но при одном условии: чтобы имя мое никогда не упоминалось".
Я его и не называю, но пусть читатель знает, что это имя Хорошего Человека. Пусть это будет его вторым именем так же, как Даша Чистякова вновь стала Нашей Девочкой. Нашей Девочкой для всех армян, которые спонтанно, безо всяких приказов, циркуляров и назиданий, без позерства и самолюбования включались в цепь совпадений для участия в ее судьбе. Да и совпадения ли это? "Вы ее оттуда не привезете", — напутствовала Иру врач из местной клиники. "Да на ней там потренироваться хотят", — поддержала другая. Но молодые папа с мамой уже не реагировали на бессердечных специалистов по сердцу. И с пересадками полетели в Ереван. Здесь у трапа уже стоял реанимобиль, и через час врачи Медицинского центра "Норк-Мараш" уже осматривали Дашу в клинике. Зрелище было ужасающее. Трехмесячный ребенок имел вес новорожденного. Кожа была мертвенно бледной. Рваное сердце безостановочно гнало кровь в легкие, а натужно работавшие легкие расширили грудную клетку до невообразимых размеров.
Отлаженный механизм клиники заработал в обычном порядке: специалисты провели необходимые исследования, заготовили донорскую кровь, и пластическая операция на сердце началась. Ира не помнит, сколько длилась операция — ей кажется, что много долгих часов. Но что она хорошо помнит, так это то, что когда Грайр Саакович вышел из операционной, то сказал ей: "Мы сделали все как надо. А теперь надо молиться, потому что дальше все в Его руках". Конечно, Ира молилась. Наверное, молились и медсестры, и хирурги, и администраторы, и санитарки, и все люди, вовлеченные в эту удивительную цепь совпадений — а что это, если не молитва, — сердечное пожелание здоровья?
Словом, всего через несколько месяцев встречавший Чистяковых в Челябинске Артем Енгоян не узнал Дашу: на руках у мамы была розовощекая и ясноглазая красавица, улыбавшаяся во весь свой беззубый рот! В Магнитогорск они прибыли как раз в канун Нового года, чтобы отпраздновать его всей семьей, вместе с сыном. "К нам ходили посмотреть на Дашу, как в зоопарк, — улыбается Ира воспоминаниям, — ни родне, ни специалистам не верилось, что из кандидата на тот свет мог получиться здоровый ребенок, да еще такой. Но я-то знала, что все должно было удасться, я же верила в ее исцеление! И даже бросила монетку в Родник Желаний в храме Гегард!"
А еще Ирина знала, что здоровье ребенка должно находиться под бдительным контролем врачей: так ее напутствовали Грайр Саакович и лечащий врач Даши Карен Константинович. Так оно сперва и было, а потом бдительность детских кардиологов спала. И к пятилетию Даши родители стали замечать новые грозные признаки нездоровья. Ира позвонила в Ереван. "Бери ребенка и приезжай", — коротко ответил доктор Грайр, и Ира засобиралась в дорогу. К тому времени Артем и Татьяна Енгояны были уже крестными Даши и жили в Москве. И то, что они встретили маму с дочкой в аэропорту с заготовленными билетами на Ереван и посадили на ереванский рейс, было уже не совпадением, а закономерностью. Не менее закономерны были реанимобиль у трапа и неутешительный диагноз: неработающий митральный клапан и деформация грудной клетки.
На этот раз операция длилась действительно долго, и сердце не хотело запускаться. А когда заработало и грудную клетку закрыли, остановилось вновь. И малышка 3 дня пролежала в реанимации с пеленой на разъятой грудной клетке. Но Ира все равно верила в ее исцеление, и в этой вере ее укрепляли то и дело подходившие люди, которые спрашивали: "Ну как там наша девочка? Не плачь, все будет хорошо!" И все действительно получилось хорошо, потому что постоянный профессиональный уход базировался не только на таланте специалистов, но и на их человеческом участии. И не было человека ни среди здоровых, ни среди больных, кто бы не подходил сочувственно к смотровому окошку Дашиной палаты и не желал ей скорого выздоровления. Так что выходили Нашу Девочку и снова поставили на ножки.
На днях я встречалась с семилетней Дашей, приехавшей с мамой на очередное обследование в Ереван. Даша — кокетка и красавица, умеющая плавать, кататься на коньках, справляться с компьютером. Еще она любит рисовать и явно ощущает себя центром вселенной. И она права. А как еще прикажете себя ощущать, если тебя любят, ласкают и одаривают все — от папы с мамой до крестных, от санитарки до главврача? И врачи приглашают к себе в гости домой, где ты играешь с их детьми, и угощают разными вкусностями? А каждый встречный-поперечный улыбается тебе только потому, что ты — ясноглазый ребенок? И конечно, лучший город земли для Даши — Ереван. А где еще она окружена практически массовой нежностью?
"Как вы считаете, Ира, почему армяне так помогли Даше?" — спросила я у очень красивой и совсем молодой, но удивительно мудрой женщины. "Здесь особое место — в Армении, — ответила она. — И другие представления о жизни. Вы живете по другим правилам. Здесь я узнала, что такое родственники. Здесь на операцию больного приходит человек 100 родственников и друзей, все желают ему выздоровления, и это помогает. Здесь дети уезжают работать за границу и помогают оттуда родителям. У нас — одалживают. Здесь даже братья посылают деньги сестрам, а сестры — братьям. Я многое увидела и поняла в этой стране. И мы с мужем стали в чем-то похожи на вас. Мы не разглагольствуем об этом там — нас просто не поймут. Но мы так живем. Мы стали помогать родителям. . . Как ни странно, но чем больше мы с Андреем занимаемся детьми, тем лучше у нас идут дела служебные. Хотя после второй операции Даши меня сократили на работе и я вынуждена была устроиться на другое место, с меньшей зарплатой. Но мы с тех пор сделали небольшую карьеру, стали зарабатывать кое-какие деньги, переехали в Екатеринбург, где экология гораздо чище. . . "
"Когда Господь закрывает одну дверь, то открывает другую", — вспомнила я народную мудрость. А еще вдруг осознала, что ни в одном из известных мне языков нет понятий "хивандатер" и " хивандатес". И нет понятия "тер кангнел". Язык — он ведь как зеркало менталитета народа, его интеллектуальных возможностей и сердечных способностей. Возможно, попытка уничтожить армян на заре прошлого века была шагом к серьезному прорыву Зла в борьбе с Добром. Должно быть, этот шаг долго планировался и тщательно подготавливался. Но все крики, все стоны убитых детей и их родителей, вся боль утрат, попав во вселенское информационное поле, материализовались во всемирную Сеть Армянства. Сеть, которая была противопоставлена влиятельной паутине Зла. "Ачкалусанк" и сочувствие, деньги и подарки, простой информационный обмен представителей нашего народа, живущих на всех континентах и отзывающихся на любую боль, слезинку каждого ребенка — это и есть Добро, которое буднично и улыбчиво борется со Злом. Это и есть мы, сумевшие спасти Нашу Девочку.Я знаю, чем вы сейчас попытаетесь возразить, читатель, а потому продолжу. Все мелькающие по телевизору бесчестные чинуши и циничные торгаши национальными ценностями — несчастные маргиналы. Они вымрут, как саблезубые тигры, поверьте. Вымрут, потому что отходят от родовых кодов народа, имеющего миссию нести миру Добро, и увязают в грязных кармических разработках Зла. Внезапно погибают их наследники и болеют эпилепсией внуки, хиреют жены и любовницы — и они мечутся по врачам, ставят помпезные памятники усопшим и толстенные свечи в церквах. И им невдомек, что вот же он — самый короткий, прямой и чистый путь — творить Добро просто так, спонтанно, в бесхитростном и обычном порыве души.
На чем зиждется мой оптимизм? Да просто на том, что достаточно было молоденькой студентке Ирине Чистяковой из Магнитогорска поверить в свое предначертание быть хорошей мамой для своей больной девочки и встать на многотрудный путь спасения своего ребенка и духовного самосовершенствования, как Генеральный Компьютер щелкнул — и пошла цепочка удивительных и счастливых для Нашей Девочки совпадений, где проводниками в цепи были армяне и их жены. Совпадений, которые затем перешли в Закономерность. Мой оптимизм подкрепляется феноменом скромного гения Грайра Овакимяна и созданного им коллектива честных и талантливых людей. И чернявыми дядечками на почтах мира, отзывающимися на чужие слезы. И неизвестным именем Хорошего Человека, отдавшего 15 сотен долларов на спасение незнакомого ребенка. И именами Артема и Татьяны Енгоянов, для которых Даша — уже крестная дочь, Наша Девочка.
Словом, Дашенька Чистякова, ты — Наша Девочка. Ты будешь жить долго и счастливо. И за тебя отныне будет молиться уже весь армянский народ. А что это, если не молитва — искренние пожелания здоровья?
Menu
