*В НАН РА создан научно-производственный центр "Армбиотехнология"
*Выделяя науке 0,2% бюджета, государство гробит будущее страны
*В госструктурах с реальной отдачей работают лишь 20-30% служащих!
— Г-н Сагиян, немногим более 10 лет назад вы стали директором Института биотехнологии, который тогда находился в плачевном состоянии. Сегодня это – одно из самых благополучных научных учреждений Армении. Как вам удалось добиться успеха?
— Положение нашего института в те годы было действительно незавидным. Мы потеряли значительную часть ведущих сотрудников. В советские годы в институте работало 400 человек, когда я стал директором — их осталось всего 47. Были похищены важные научные результаты. Долги превышали годовой бюджет института. Государственное финансирование тогда было мизерным, нужно было безотлагательно находить внебюджетные средства, решать организационные и финансовые проблемы. В противном случае не было смысла оставаться директором. Достаточно быстро нам удалось восстановить атмосферу активной научной работы. Мы прекрасно понимали, что можно рассчитывать только на себя и придется самим зарабатывать деньги. Мы повысили технологические показатели штамм-продуцентов и технологий биосинтеза. Уже в течение первого года было заключено 3 договора с зарубежными фирмами, вскоре совместно с Китаем был создан международный научный центр, мы стали налаживать связи с Европой. За рубежом было внедрено несколько наших технологий микробиологического производства аминокислот. При поддержке зарубежных партнеров были усилены лабораторные базы, отремонтировано здание института, число сотрудников выросло в 2,5 раза. Разработанная нами универсальная технология получения небелковых аминокислот была признана лучшей в мире и удостоена престижной европейской премии имени Декарта. Из дешевых и доступных исходных продуктов мы стали получать дефицитные аминокислоты различных структур стоимостью $150 – 200 за 1 кг. Сегодня эта технология широко применяется в США, Европе, Китае. Успехи расширяли контакты. Нашим партнером стала известная бельгийско-американская фирма ACROS ORGANICS, которая начала закупать в Армении готовые аминокислоты, очень востребованные в фармацевтическом и других производствах. Число партнеров быстро росло, от некоторых нам пришлось отказаться.
Но, несмотря на успехи, институт не мог работать спокойно. Мы оказались в списке приватизации. Это было бы катастрофой для нашего института. Не знаю, кто принимал это решение, но направление биотехнологии, которое во всех передовых странах считается приоритетным, оказалось ненужным Армении. Мы собрали ученый совет, который выступил против приватизации, писали письма в высокие государственные инстанции, но не получали ответа. Дошло до того, что нам дали срок 3 дня, чтобы мы представили документы на приватизацию. Остановить этот процесс удалось только президенту страны. Долгие годы мы входили в состав Министерства экономики, никакой поддержки от этой госструктуры не получали, но именно она всеми силами стремилась к приватизации нашего института.
— Но теперь этот вопрос наконец-то решен?
— Да. Есть решение правительства РА о вхождении нашего института в состав НАН и организации научно-производственного центра "Армбиотехнология". В эту организацию войдут Институт биотехнологии, Институт микробиологии и Центр депонирования микроорганизмов НАН. Процесс объединения уже начался, меня назначили исполнительным директором этого центра.
— Однако, как мы знаем из опыта, объединение научных учреждений далеко не всегда оправданны.
— В данном случае принято правильное решение. Объединяются методологически близкие научные учреждения. И хотя наши конечные продукты отличаются, в новых условиях мы сможем более эффективно использовать имеющуюся аппаратуру, производственные мощности и профессиональный ресурс, сконцентрировать все ресурсы для получения конкурентоспособных результатов. В наше здание перейдут сотрудники Института микробиологии, а Центр депонирования микроорганизмов останется в Абовяне.
— Сегодня большинство сотрудников научных учреждений – люди, которым за 50. Удается ли вам решать проблему научной смены?
— Вопрос привлечения молодежи в науку — один из наиболее актуальных и требует государственного подхода. Правда, в нашем институте число молодых сотрудников составляет порядка 40%, но это не снимает проблемы. Я заведую кафедрой фармацевтической химии в ЕГУ и всегда проявляю особое внимание к перспективным студентам и выпускникам, стараюсь привлекать их в сферу науки. До защиты диссертации они получают гранты и другую финансовую поддержку. Но наши возможности ограниченны. Бюджетное финансирование науки невелико, поэтому после защиты диссертации наиболее перспективные стремятся уехать за рубеж, где работают в несравнимых с нашими условиях. Этот вопрос надо безотлагательно решать. Я даже согласен, чтобы молодые специалисты получали в 2–3 раза больше, чем я и ученые среднего и старшего поколения. Но этих возможностей у нас нет. Когда финансирование науки составляет 0,2%, невозможно обеспечить привлекательные условия для молодежи. Если бюджетное финансирование науки достигнет хотя бы 1%, зарплату молодого ученого можно увеличить до $500-600. Одно только это значительно приостановит утечку мозгов. Конечно, Госкомитет по науке очень серьезно работает в этом направлении, появились гранты для молодых, возможность ездить в командировки. Но до тех пор, пока молодой специалист не получит достойной зарплаты, эта проблема будет оставаться актуальной. Я очень надеюсь, что государство наконец осознает, что на те мизерные средства, которые сегодня выделяются на науку, эта стратегически важная область не сможет нормально развиваться и стать определяющим фактором построения современной экономики. Финансирование науки нужно увеличить хотя бы в 5 раз. Я не знаю, как считают экономисты, выделяя на науку 0,2%, но в этих условиях невозможно получить серьезной отдачи, перейти к инновационным преобразованиям.
— Но, наверное, у государства просто нет этих средств…
— Деньги, которые необходимы науке, — эта не та сумма, которая непосильна для экономики Армении. Надо разумно использовать внутренние ресурсы. Можно абсолютно безболезненно сократить бюрократический аппарат, раздутые штаты министерств. Ведь в этих структурах в лучшем случае с реальной отдачей работают всего лишь 20–30% сотрудников. Я думаю, давно пора ввести адекватные, а не формальные критерии оценки работы служащих государственного аппарата – что они сделали, какие вопросы решили, каковы реальные результаты их труда. Серьезно работающий ученый может показать результаты, а большинство чиновников – нет. А потом говорят, что на науку средств не хватает. Если бы наши госструктуры работали эффективно, то не пришлось бы тратить так много сил на внедрение передовых разработок. Как свидетельствует опыт нашего института, Министерство сельского хозяйства РА в течение нескольких лет игнорировало разработанные нами экологически чистые удобрения и предпочитало использовать некачественную селитру. Только после вмешательства премьер-министра удалось решить эту проблему. Деньги надо вкладывать туда, где можно получить реальную отдачу. А как свидетельствует опыт хотя бы нашего института, наука – та сфера, которая может быть прибыльной.
— Сегодня правительство нашей страны требует от науки практических результатов. Ваш институт прикладной направленности. Какие проблемы необходимо решить, чтобы результаты научных исследований получали практическое использование?
— В первую очередь в государственные структуры должны прийти люди, действительно заинтересованные в использовании научных результатов. Мы не сможем перейти к инновационным преобразованиям, пока серьезные проблемы научных учреждений приходится решать на уровне президента или премьер-министра страны. Мы продаем 13 наименований аминокислот, продано 5 микробиологических технологий, успешно ведутся переговоры относительно еще одной технологии и ряду других продуктов. У нас уже есть опыт коммерциализации и создания условий для получения готовых продуктов на основе научных разработок. В 2007г. мы получили грант МНТЦ на коммерциализацию технологии, разработанной в нашем институте. На средства гранта было создано малотоннажное производство небелковых аминокислот, применяемых в фармацевтическом производстве и медицине. Мы стали первым научным учреждением Армении, выполняющим коммерциализационный проект МНТЦ. В нашем институте было синтезировано порядка 50 новых небелковых аминокислот, имеющих широкое практическое применение.
Сегодня единственная государственная структура, где понимается роль науки, предпринимаются реальные шаги к решению актуальных проблем — Государственный комитет по науке (ГКН). Но возможности комитета ограничены его неопределенным статусом. Нужно решить этот вопрос. Лучший вариант — Госкомитет по науке при правительстве РА. Тогда деятельность ГКН станет более эффективной. Но во всех случаях вопросы коммерциализации научных результатов не могут быть решены усилиями только одного Комитета по науке. Нужна дополнительная поддержка всех госструктур.
— Но вам же удается решать вопросы коммерциализации.
— Да, у нас работает группа специалистов, которая занимается маркетингом. Мы достаточно успешно действуем в этом направлении, но отдача могла бы быть значительно больше. И это зависит не только от конкурентоспособности полученных интеллектуальных продуктов. В условиях кризиса спрос на наши продукты несколько снизился, но если в Европе экономическая ситуация стабилизируется, то спрос вновь возрастет. К сожалению, ликвидация биотехнологических предприятий в Армении, прежде всего завода "Лизин", резко ограничила возможности использования наших результатов внутри страны. Это было серьезной стратегической ошибкой. Биотехнология имеет огромные перспективы, но они будут реализованы только в условиях деятельной государственной поддержки.
