Как-то я рассказывала одной англичанке, с которой подружилась во время ее первого визита в Армению, о том, что мы пережили в начале 90-х годов прошлого столетия: о войне, хлебных карточках, дровяных печках, керосиновых лампах, о жизни в темноте и холоде под знаком безвременья. Она вдруг перебила меня, воскликнув: "И тогда у тебя родился ребенок?! Я бы на твоем месте не выдержала — умерла или сошла бы с ума!" Но внезапно Энн осеклась, а потом, к моему изумлению, громко расплакалась, несмотря на усилия сдержать непрошеные слезы. Оказалось, в 1993 году, о котором я ей рассказывала, в автокатастрофе погиб ее муж, оставив совсем еще юную женщину одну с маленьким сынишкой на руках. "Наверное, человек может выдержать все — в самой трагической и безвыходной ситуации откуда-то словно появляется второе дыхание, и находятся внутренние ресурсы, чтобы продолжать жить", — сказала тогда Энн.
Я вспомнила наш разговор недавно, когда, листая опубликованную в 2006г. организацией "Ресурсы примирения" книгу под названием "Непридуманные истории", поймала себя на мысли о том, сколь неисчерпаемы возможности человеческого духа и как часто мы даже не подозреваем об этой силе, редко проявляющейся в привычной обстановке размеренных будней. "Непридуманные истории" — это простые, безыскусные, искренние монологи обычных людей, вырванных волею судьбы из своей предсказуемой жизни, людей, переживших ужасы войны и поствоенного времени. Есть и рассказы не "военные" — трогательные, грустные, смешные. Но какими бы разными или похожими они ни были, их всех объединяют живой человеческий дух и правдивость, не отредактированная журналистским пером, не отлакированная воображением писателя.
По сути, "Непридуманные истории" — это аудиодневники, переложенные на бумагу в своем первозданном виде. Жанр "аудиодневников", ставший весьма популярным в британском радиоэфире, возник в 90-х годах прошлого века. В 2000 году он появился в российском эфире, а затем возникла идея "запустить" этот своего рода стиль "народного вещания" на Южном Кавказе. В рамках одного только грузино-абхазского проекта было собрано более 500 устных историй, изданы три диска, после чего британская организация "Ресурсы примирения" решила расширить спектр "Непридуманных историй".
Сегодня они записываются в Абхазии, Азербайджане, Армении, Грузии, Нагорном Карабахе и Южной Осетии журналистами 20 радиостанций и звучат в эфире каждого из регионов Южного Кавказа. Уже опубликована и книга, идея которой, по словам ее создателей, заключалась в том, чтобы "показать жизнь такой, какая она есть на самом деле". И это, безусловно, удалось — ведь, повторюсь, "Непридуманные истории" записывают сами авторы, без участия и подсказки журналиста, без наводящих вопросов и подготовленных на них заранее ответов. Отсюда и безыскусная правдивость, искренность, естественность повествования и психологический накал, свойственные большинству историй — особенно тем, которые "родом" из войны. Кстати, в рамках проекта подготовлен общий архив, насчитывающий более 1300 дневников.
Мы представляем вниманию читателей "ГА" два дневника, опубликованных в сборнике "Непридуманные истории".
В ОЧЕРЕДИ ЗА ЯБЛОКАМИ
Карабахский дневник
Говорят, время — лучший лекарь. И когда происходят какие-то события, сначала мы воспринимаем их где-то трагично, а потом, когда совершенно по-другому на них смотрим, когда проходит определенное время, иногда они у нас вызывают совсем другие чувства, а иногда — даже улыбку и смех.
И ВОТ ПРОИЗОШЛА ТАКАЯ ИНТЕРЕСНАЯ ИСТОРИЯ. Это был сентябрь 1992 года — самое страшное время для степанакертцев. Потому что ежедневно было по несколько авиационных налетов, но все равно люди продолжали жить, потому что нужно было прокормить семью. И вот в промежутках между такими налетами я выбралась на базар. И когда пришла на базар, смотрю — там в одном крохотном колхозном ларечке продают очень хорошие яблоки. Я как увидела эти яблоки, сразу представила, как сейчас в подвал своим детям принесу эти большие, красные, сочные фрукты!
И я забыла обо всем, встала в эту очередь, и вдруг звучит душераздирающая сирена: "Тревога!" Никто в очереди не шелохнулся. Сирена повторилась. И когда уже послышался гул пикирующих самолетов, кто-то закричал: "Ложитесь! Ложитесь!" И очередь стала постепенно "ложиться".
Я ложусь, но в это время у меня мысль не о том, чтобы как-то укрыться, сохранить себя, а я думаю только об одном — как бы мне лечь так, чтобы не терять из виду очередь, чтобы вдруг кто-нибудь потом не оказался впереди меня.
Я должна сохранить свою очередь, я должна обязательно купить эти яблоки! В общем, все окончилось благополучно — на базар бомбы не попали. Мы все встали, отряхиваемся и сразу, моментально каждый из нас занимает свое место. И все стоят и с таким нетерпением ждут своей очереди.
В КОНЦЕ КОНЦОВ МОЯ ОЧЕРЕДЬ ПОДОШЛА. Я купила эти яблоки и такая счастливая, чуть ли не на крыльях, возвращаюсь домой — ведь я несу своим детям яблоки! Потом я вдруг села и подумала — а ведь со мной могло случиться что-нибудь, ведь это были шариковые бомбы! Но даже то, что я была на какой-то грани, в страшной опасности, это меня не пугало: как меня окрыляла радость, что я в конце концов купила эти яблоки!ХЛЕБ И БЕЛЬЕ
Грузинский дневник
Я очень эмоциональный человек. В первые дни войны на самом деле очень боялся, когда слышал выстрелы. Не только слышал, я их видел, и практически иногда и по нам стреляли. Потом же надо было, в принципе, выходить за хлебом.
ПОСЛЕ ПЕРВОГО, ВТОРОГО ДНЯ Я ПОШЕЛ В ЦЕНТР ТУРБАЗЫ ЗА ХЛЕБОМ. Стрельбы уже не было — прекращалась время от времени. И вот я подхожу — у турбазы "Челюскинцев" есть такой хлебный магазин, гастроном "Додо" называется, там Додо работала. Спускаюсь я по своей улице. А обычно в центре турбазы стоял весь "свет" турбазы. Цария, Кварацхелия. . . очень многие жители турбазы, особенно наше взрослое поколение постоянно собиралось там после обеда.
Это был путь домой, там разветвляется улица. И смотрю, раз взрослые люди стоят, значит все нормально, могу смело спускаться. И вот я иду, и в какой-то момент, когда уже практически дошел до них, началась ужасная перестрелка. Снизу, с улицы Ладария. Вдруг (смеется) с этими взрослыми людьми я оказался в канаве. Когда я огляделся, вокруг меня сидел весь "свет" турбазы. Все спрятались в одной и той же канаве. Очень приятно было видеть, что люди были вместе, чтобы защитить себя. На самом деле в то время на турбазе проживало очень много абхазцев. Это было начало войны.
ВСЕ БОЯТСЯ ВОЙНЫ, ВЗРОСЛЫЕ И ДЕТИ, тогда я был юношей. Был очередной обстрел, и моя мать постирала белье. Решила повесить его перед домом.
Я все кричал: "Мама, зайди назад, мама, зайди домой!" А она ни за что не заходила, говорила: "Кому я нужна?" — и вешала белье.
Я говорю: "Мама, они не знают, кого трогать, им все нужны". . .
А она: "Меня не тронут, я никому не нужна".
И в этот момент шальная пуля попала в металлический прут, на котором висело хорошо выстиранное белье. Вы представляете, когда в доме четыре спальни, сколько белья нужно стирать? Все это грохнулось, конечно, испачкалось.
Моя мама, конечно, "залетела" домой. И потом, между прочим (смеется) , мы ее долго упрашивали выйти и собрать это белье. Ну, все грязное. Я говорю: "Вот, не верила, что никому не нужно это белье? Будешь перестирывать свое белье!"
Menu
