Последняя несостоявшаяся смена власти в Грузии стала отличной иллюстрацией внутриполитических процессов в этой стране и отражает многие процессы, характерные для постсоветского пространства в целом. Примечательно, что попытка грузинской оппозиции взять власть весной 2011г. стала уже третьей после 2007 и 2009гг. попыткой штурма властной пирамиды, выстроенной в Грузии Саакашвили. Она, как и первые две, также окончилась неудачей. В чем же причина подобной устойчивости грузинского режима, которую не смогли поколебать ни военные поражения, ни территориальные потери?
На первый взгляд, в Грузии есть все предпосылки для социально-политического кризиса. В последние три года страна переживает кризис модели зависимого развития. Основной козырь М.Саакашвили, стержневой компонент его социально-политического проекта – форсированная капиталистическая модернизация Грузии — был успешно реализован в предшествующие годы. Однако это в конечном счете обернулось против нее же. Произошла перестройка всей экономики под интересы внешних центров накопления капитала, что в конечном счете вылилось в зависимость от иностранных инвестиций, рынков сбыта и рост внешнего долга. Все эти факторы, кстати, актуальны (с различными модификациями в зависимости от конкретной страны) для многих государств постсоветского пространства. Но в Грузии кризис зависимой экономики был углублен и ускорен последствиями поражения в войне с Россией в августе 2008г., что в конечном счете привело к системному кризису грузинской государственности.
Однако пока все эти факторы не преломляются в виде политических сдвигов, а правление Саакашвили продолжает сохранять стабильность. В числе основных причин необходимо выделить два блока факторов — внешних и внутренних. Последний связан с социальной природой грузинской оппозиции. Ее лидирующее ядро – это в основном представители грузинского правящего класса, в разное время выдавленные Саакашвили из власти. В силу этого они нацелены не на ломку и смену существующей в стране социально-экономической модели, а на свое возвращение к власти на волне народного недовольства без внесения серьезных корректив в природу самой этой власти. Здесь имеется в виду схема, сработавшая достаточно эффективно в той же Грузии в 2003-м и в Украине в 2004 году. Однако при этом не учитываются изменившиеся условия.
Прежде всего народ Грузии уже приобрел определенный опыт. После того как оппозиция проявила нерешительность и продемонстрировала отсутствие у нее конкретной программы по итогам событий 2007 и 2009г., доверие к "элитарной" оппозиции серьезно подорвано. Кроме того, не учитывается резко возросший в результате кризиса уровень социально-политической напряженности, что чревато выходом народного недовольства из-под контроля оппозиционной верхушки, уже имевшим место в ограниченных масштабах в 2009 году. А это в свою очередь резко отталкивает от оппозиции правящую элиту. Между тем опыт предыдущих цветных революций свидетельствует, что важнейшим условием их успеха является раскол в бюрократическом аппарате. Ничего подобного в Грузии в настоящее время не наблюдалось, и это связано как с консолидацией элиты вокруг авторитарного лидера в условиях возросшей социальной напряженности, так и серьезными сомнениями правящей бюрократии относительно того, что лидеры оппозиции лучше Саакашвили справятся с поддержанием стабильности в стране.
И наконец, еще одним фактором, обеспечивающим стабильность правления Саакашвили, является резкое изменение отношения Запада к "цветным" экспериментам на постсоветском пространстве. Если раньше в условиях спада массовой активности США и ЕС легко шли на подобные акции, то ныне опасность выхода массового протеста из-под контроля чересчур велика. Подобное развитие событий чревато угрозой для всей социально-политической системы, сложившейся в постсоветских государствах, а на это США пойти не могут, особенно в условиях сокращения возможностей Запада по продавливанию своей линии в Ближне-Восточном регионе, в результате чего для постсоветского пространства ресурсов практически не остается.
Подобный сдвиг впервые четко проявился во время событий в Молдавии в 2009 году, когда действия оппозиции, приведшие к массовым беспорядкам, практически не встретили какой-либо поддержки на Западе. Еще одной вехой позже стали события в Киргизии весной 2010г., которые, скорее, вызвали опасения на Западе относительно общей стабильности в стране и судьбы американской военной базы, размещенной в этой республике. Более того: размах киргизских событий и осознание США и ЕС недостаточности собственных возможностей для контроля над ситуацией в стране вызвали разговоры относительно возможности признания в какой-то форме региона сферой влияния России с тем, чтобы Москва взяла на себя выполнение задачи по обеспечению стабильности в странах Центральной Азии.
Возвращаясь к Грузии, необходимо отметить, что в конечном счете именно сочетание указанных факторов привело к известному результату. С одной стороны, оппозиция не смогла восстановить доверие народа, большинство наблюдателей отмечает незначительное количество людей, приходивших на акции оппозиции, которая не смогла получить поддержки Запада и расколоть бюрократическую элиту. Это позволило Саакашвили изолировать оппозицию и без особых опасений пойти на крайне жесткий разгон ее митинга. Тем самым грузинский президент добился очередной "победы" и продлил свое политическое существование, уже стоившее Грузии государственного краха в августе 2008 года.
Однако это тем не менее не означает достижения Грузией социально-политической стабильности. Ее отсутствие в первую очередь связано с нарастающим крахом экономического базиса грузинской государственности. Параллельно в стране активизируются массовая активность, никак не связанная с "элитарной" оппозицией, не контролируемая ею и связанная в первую очередь с социально-экономическими требованиями низов. Речь здесь прежде всего идет о забастовочной борьбе, которая активизировалась в стране в конце 2010 — начале 2011гг. Так что, несмотря на ужесточение режима со стороны верхов, до подлинной стабильности Грузии пока далеко.
