ЖДАТЬ ПРИШЛОСЬ ВСЕГО
НЕДЕЛЮ, ПОСЛЕ ЧЕГО Я ПОЛУЧИЛ ПРИГЛАШЕНИЕ, напечатанное на отменной «королевской» бумаге,
где было написано, что я стал лауреатом Нобелевской премии и чтобы срочно, не
позднее понедельника, явился в Осло получить миллион долларов. Внизу был номер
телефона комитета.
Была суббота, но я все же попробовал позвонить. В трубке
послышался милый женский голос. Я попросил переводчика, мне его предоставили. Я
объяснил ему, что приехать не смогу, так как у меня нет фрака, не ехать же в
джинсах… Он ответил: «О’кей, но проблем! Фрак мы вам здесь дадим, только
с условием, что, уезжая, вы не должны его брать с собой. Недавно один лауреат,
уезжая, забрал наш фрак. Нехорошо». Нужен мне ваш фрак, подумал я про
себя, и вслух добавил, что все равно не смогу прилететь, потому как, во-первых,
у меня нет денег на билет, это еще полбеды, могу занять, а во-вторых, завтра, в
воскресенье, доходит моя очередь за гречкой. «Вы же в курсе, что урожая
нет? Засуха…»
— Знаю, — ответил он, — гречку, к сожалению, мы вам не
сможем дать, но кукурузные хлопья — пожалуйста.
— Не нужны мне ваши хлопья, — возразил я
— Почему, — шепнула на ухо моя жена Валя, — я очень даже
хлопья люблю по утрам.
— Валя-джан, хлопья дают мне, а не тебе, — сказал я Вале
тоже шепотом. — Не таскать же из Осло или Стокгольма в Москву эти хлопья? Что,
мы нищие, что ли?
— Что вы там шушукаетесь? — спросил переводчик с сильным
шведским акцентом и добавил: — Хорошо, вы гречку покупаете в воскресенье, а на
следующий день, в понедельник утром, прилетите к нам, возьмете свои миллионы и
вечером улетите обратно, машину мы вам до аэропорта предоставим.
— В понедельник тоже не смогу, — сказал я, — так как
утром рано должен записаться в очередь за макаронами и весь день несколько раз
быть на перекличке. Ведь макароны тоже дорожают и могут исчезнуть с прилавков.
— Ну не знаю, — разозлился переводчик с сильным шведским
акцентом и бросил трубку.
— Как тебе не стыдно, — сказала Валя, — что подумают
скандинавы про армян?
И сердито начала собирать чемодан. Хотя норвежцы,
разозлившись, обиделись на меня, но в понедельник утром я получил уведомление о
переводе миллиона долларов на мой счет в сбербанке, где я получаю пенсию с
московской доплатой для нищих.
ОДНИМ СЛОВОМ, Я НА
ЭТИ ДЕНЬГИ БЫСТРО СНЯЛ ФИЛЬМ ПО КНИГЕ МОЕГО ЛУЧШЕГО ДРУГА, отправил в Канны, получил
главную «Пальмовую ветвь», затем, через три месяца, отправился в
Венецию, где мне присудили венецианского «Золотого льва», за лучший
фильм всех времен и народов. Далее я перестал интересоваться, по каким странам
гуляет фильм, собирая главные призы.
Через несколько дней после Венецианского фестиваля я
получил эсэмэску из Стокгольма от нобелевского комитета, где было сказано:
«Что же это вы почти полгода не присылаете свои рассказы? Что вы себе
думаете?»
И, отложив все
дела, я действительно попытался думать, что же я себе думаю?! Но ничего из
этого не вышло. Чтобы думать, надо иметь чем… Но я отвлекся…
С нобелевским
приветом, ваш лауреат. Почему бы и вам не дерзнуть в наступающем Году Овцы?!
