Он по-прежнему полон сил и энергии. У него по-прежнему много планов и идей. Прошедшие почти два десятка лет сложной, по сути стрессовой жизни практически не изменили его натуры. Разве что раньше он всегда смотрел вперед, а теперь все чаще оглядывается, с болью и досадой вспоминая пережитые годы. Сегодня он отмечает своеобразное второе совершеннолетие. Жизнь этого человека, как и десятков тысяч других, 18 лет назад суровая стихия будто топором разрубила на две половины — на до и после. Декабрь 88-го для них стал новой точкой отсчета жизненного пути. Пути, на котором пришлось пройти через море человеческого горя и страданий, преодолеть горы человеческого равнодушия и цинизма, ощутить поддержку, милосердие чужих и получать жестокие удары в спину со стороны своих.
Во "второй" жизни последнего первого секретаря Спитакского райкома компартии Норайра Мурадяна всего этого было более чем достаточно. Однако вместе с тем в этом человеке оказалось достаточно веры и оптимизма, способности принимать решения и действовать, чтобы продолжать идти вперед. Правда, оглядываясь. . .
Вспоминает сегодня Мурадян многое. Но некоторые эпизоды в его памяти засели все же прочнее. Так что представим вниманию читателей, что называется, избранное. То, о чем сейчас, спустя 18 лет после тех трагических событий, все чаще вспоминает их очевидец, участник, одно из главных действующих лиц.
Азербайджанцам повезло
"В начале декабря у нас в Спитакском районе уже возникли серьезные трения с азербайджанцами, проживающими в двух селах района, — рассказывает Норайр Мурадян. — В частности, в Хурсали азербайджанцы уже вооружались, не подпуская нас и близко к селу. Помню, я хотел было встретиться с ними, поговорить, но азеры открыли огонь. Более того, как-то сюда на вертолете прибыли эмиссары из Баку во главе с зампредом Совмина Азербайджана. Они пытались спровоцировать серьезные столкновения. Благо нашим силовикам во главе с начальником милиции Людвигом Саркисяном удалось их задержать. Позже незваных гостей уже из Еревана отпустили. Однако в целом ситуация продолжала оставаться крайне напряженной".
Выход из сложившегося критического положения вскоре был найден. Спустя некоторое время начались переговоры с азербайджанской стороной на предмет, так сказать, обмена селами. По словам г-на Мурадяна, было решено перевезти азербайджанцев, живущих в селах Хурсали и Сарал Спитакского района, в село Чардахлу Шаумяновского района. Армян же, чардахлинцев, решили переместить в эти азербайджанские села Спитакского района. "5 декабря мы начали этот обмен, — вспоминает Норайр Григорьевич. — Довезли до границы около 3500 азербайджанцев. А утром 7-го до нас доехали чардахлинцы. Они временно остановились на спитакском отрезке трассы Ленинакан-Кировакан. Ждали, пока начнется процесс размещения. И это, кстати, спасло их от гибели — момент землетрясения все они застали в автобусах. Разумеется, повезло и азербайджанцам, покинувшим буквально за два дня до удара стихии его эпицентр".
Села Хурсали и Сарал, где собирались обосноваться чардахлинцы, были полностью разрушены землетрясением. Фактически прибывшие из Чардахлу люди, еще не успев обрести крышу над головой, сразу же ее потеряли. Но, с другой стороны, в отличие от самих спитакцев чардахлинцы, во-первых, не пострадали физически, а во-вторых, сохранили имущество, привезенное с собой. Впрочем, это обстоятельство никак не отразилось на отношении к ним со стороны руководства района. По распоряжению первого секретаря райкома все они были внесены в список претендентов на компенсацию имущества. Все они компенсацию получили.
"Спитака нет"
Эту страницу в жизни Норайра Мурадяна еще 18 лет назад журналисты вполне обоснованно называли иронией судьбы. Дело в том, что руководителем Спитакского района Армении — эпицентра трагедии — Норайр Григорьевич стал за 15 минут до того, как Спитак был стерт с лица земли. "Утром 7 декабря я выехал в Ереван на бюро ЦК, где должна была быть утверждена моя кандидатура в качестве первого секретаря спитакского райкома, — рассказывает г-н Мурадян. — Бюро приняло соответствующее решение буквально в 11 часов 30 минут. А уже через четверть часа. . . "
Подземные толчки Норайр Мурадян почувствовал в Ереване. Однако, зная, что в Спитаке есть два аварийных здания, решил сразу же поинтересоваться их судьбой. О масштабах трагедии он тогда даже не подозревал. Первая тревога поселилась в душе новоиспеченного первого секретаря тогда, когда он понял, что до Спитака дозвониться по телефону невозможно. Оставалось сесть в машину и поехать. "На полпути, узнав мою служебную машину, один из сотрудников спитакского РОВД остановил нас, — вспоминает Норайр Григорьевич. — Со слезами на глазах он произнес буквально следующее: "Товарищ Мурадян, Спитака нет".
Хотя по-прежнему об истинных масштабах трагедии Мурадян еще информацией не располагал, тем не менее многое уже начинало проясняться. Посему по дороге в Спитак решил заехать в Апаран и доложить по телефону руководству о случившемся. Это "отклонение" от маршрута по сути оказалось более чем полезным. Апаранцы, узнав о трагедии, сразу же поспешили на помощь Спитаку, став для спитакцев фактически первыми среди тех, кто отозвался на их беду.
Афтершок
Через считаные часы после землетрясения в Армению стала поступать помощь со всего мира. Начались восстановительные работы. Несмотря на то, что именно Спитак стал эпицентром катастрофы, при распределении помощи особого отношения к нему не проявлялось. К Спитаку относились точно так, как к любому из пострадавших населенных пунктов зоны бедствия. Тем не менее первый объект в зоне был построен именно в Спитаке. Это была так называемая норвежская больница. А уже в сентябре были восстановлены все школы района, в считанные месяцы удалось наладить водоснабжение, а к маю восстановили всю оросительную систему района со всеми станциями. Впрочем, перед руководством района тогда вставали все новые и новые задачи, каждая из которых могла считаться приоритетной. И все же, пожалуй, самой важной из них, нуждающейся в оперативном решении, была проблема оттока населения. Люди начинали уезжать. Надо было как-то остановить этот процесс.
Вскоре нашлось оптимальное решение. "Я распорядился, чтобы ответственные работники района построили себе жилье именно в Спитаке, — рассказывает г-н Мурадян. — А остальных мы стали размещать в вагончиках. Сначала в тех, что получали в качестве помощи. Позднее и сами наладили производство таких домиков на базе нашего лифтостроительного завода".
Другой проблемой для районной администрации стала острая нехватка стройматериалов, необходимых в восстановительных работах. Но и здесь был найден выход. И надо сказать, весьма нестандартный. Было решено наладить переработку строительного мусора. "В течение года нам удалось извлечь из оставшихся после землетрясения гор строительного мусора около 25 тысяч кубометров камня и использовать его в строительстве, — отмечает Норайр Мурадян. — Более того, извлекли и тонны металла, вырученные от его продажи деньги собирались вложить в восстановление Спитака".
Тут, кстати, отметим, что изначально вопрос восстановления Спитака сам по себе оказался весьма спорным. Норайр Григорьевич вспоминает, что на выездном заседании политбюро ЦК КПСС было принято решение — Спитак не восстанавливать на прежнем месте вообще. Дескать, территория — сейсмически опасная. Предлагалось его (Спитак) , так сказать, присоединить к Апарану. Мурадян, естественно, сопротивлялся, приводил доводы, ссылался на заключения специалистов, считающих возрождение Спитака безопасным с сейсмической точки зрения. И, в конце концов, было принято компромиссное решение — рядом со старым построить новый Спитак. План был таким: новый город станет так называемым спальным районом, а старый — дачным. Между ними же будет располагаться промышленная зона. Увы, многое из этого замысла так и не воплотилось. Наши государственные, политические, общественные деятели постсоветского периода изрядно постарались, чтобы провалить дело.
Грабеж средь бела дня
По всему миру шел сбор средств для финансирования восстановительных работ в зоне бедствия, оказания помощи населению пострадавших районов. Вопрос, как их наиболее эффективно потратить, пожалуй, тогда был одним из самых актуальных. Сегодня, увы, актуален совсем другой, по сути риторический вопрос: кто ответил за бездарное использование этих денег, за их растрату и присвоение? "В 91-м году американское правительство выделило $5 млн специально для Спитака, — вспоминает Норайр Мурадян. — Изначально планировалось на эти деньги построить фабрику по производству красной черепицы в Спитаке. И собственно под этот проект и выделялись деньги. Логика проекта была простой. С одной стороны, такое предприятие позволило бы решить проблему с нехваткой стройматериалов в зоне бедствия, а с другой — позволило бы открыть столь необходимые рабочие места для спитакцев. Но вскоре оказалось, что в Америке побывали представители руководства Армении и привезли на адресованные Спитаку деньги завод по производству бетонных панелей. . . для Еревана".
Еще $5 миллионов, собранных американскими религиозными организациями, просто частично исчезли. Эти 5 миллионов предназначались для строительства церкви в так называемом новом Спитаке. "Увы, в итоге была построена церковь в старом городе, несмотря на то, что в новом городе уже соорудили фундамент, — сетует Норайр Григорьевич. — И потрачена на это было лишь часть денег. Куда делись остальные, до сих пор остается загадкой".
С болью в сердце Норайр Мурадян сегодня вспоминает массу эпизодов, свидетельствующих о варварском отношении власти ко всему производственному потенциалу Спитака. Причем и к тому, которым обладал этот район до землетрясения, и к тому, что получил Спитак в рамках международной помощи. Разграблено, разворовано, продано, потеряно безвозвратно. Вот неполный перечень объектов, о которых с горечью рассказывает Норайр Мурадян: птицефабрика, теплицы, сахарный завод, сыроварный завод, завод резинотехнических изделий, завод химреактивов, винный завод, завод хрустальных изделий, строительная техника, транспорт. . .
"До землетрясения во всех селах Спитакского района действовали филиалы спитакского швейного объединения, — рассказывает г-н Мурадян. — Все они были восстановлены, начали выпускать продукцию. Теперь же оборудование этих филиалов разбазарено и распродано, а само швейное объединение работает всего несколько дней в году. Да и то на отечественном старом оборудовании. Я мог бы привести еще с десяток подобных примеров, но, пожалуй, ограничусь этими.
А вообще хочу отметить, что до развала Союза в зону бедствия в виде финансовой, материально-технической помощи поступило около 1 миллиарда рублей. Так вот, за исключением построенного жилья, вся эта помощь была разворована и распродана. До развала Союза в фонде Совмина, предназначенном для зоны, было $19, 5 млн плюс деньги ($5 млн) Внешторгбанка. Все эти деньги исчезли. Более того, деньги, выделенные США в помощь жителям зоны (7-8 миллионов) были использованы на строительство завода по производству пемзоблоков, когда артикский туф обходится дешевле. В независимой Армении была создана комиссия по зоне бедствия во главе с Хачиком Стамболцяном. Куда они все смотрели?"
Второе дыхание
Сегодня Норайр Мурадян живет, как говорится, на втором дыхании. Его оптимизм и дееспособность, похоже, абсолютно не иссякли, хотя уже и возраст не тот, да и разочарований в жизни досталось ему немало. В 1999-2000 годах он руководил армянской общиной Москвы.
"В это время в Москву приехал президент Армении Роберт Кочарян, — рассказывает Норайр Григорьевич. — Предлагал делать инвестиции в Армении и обещал, что мешать никто не будет. Тогда-то и возникла идея создания в Ереване научно-спортивно-оздоровительного центра "Спитак". Я уговорил своих друзей — бывшего премьера России Силаева, академика Аганбекяна, председателя "Росвнешторга" Брюховецкого, генерального директора КамАЗа Беха — стать моими партнерами в этом проекте. Сейчас центр почти уже готов и скоро состоится его официальное открытие. А еще мы здесь открыли филиал Московского института межгосударственных отношений".
Menu
