Отшумела еще одна "маленькая драма", связанная с перипетиями то ли выпускного, то ли вступительного, с вариантами "А" и "Б" (дифференцированный подход!) , экзамена по армянскому языку и литературе. Руководство Министерства образования и науки в своих многочисленных телевыступлениях и пресс-конференциях пытается нас убедить, что все в их вотчине благополучно, что экзаменационная страда, в частности, экспериментальный тестовый экзамен по армянскому языку и литературе прошел без эксцессов в нормальной обстановке. Организаторы образовательного процесса на все лады и со всех трибун повторяли, что нашли новую форму, новое содержание и новую концепцию для выпускных и вступительных экзаменов, что — наконец-то! — положит конец всяким стрессовым ситуациях, захлопнет дверь перед вымогательством, коррупцией и пр. Но обещанной идиллии не получилось.
Прежде чем подводить итоги экзамена и выставлять оценки учащимся, было бы правильно оценить сами тесты и работу их составителей.
Экзамен уже позади, но многие вопросы остаются без ответа. Один из них: как могли шестьдесят человек получить абсолютные оценки, то есть не допустить ни одной ошибки, если сами тесты были составлены с ошибками? Как быть с многочисленными публичными утверждениями уважаемых ученых, профессоров университетов, что за день до экзамена экзаменационные тесты, находящиеся под семью печатями, гуляли по рукам?Я не хочу повторять слухи и "бродячие сюжеты" о полученных взятках, об утечке информации, о беспределе в районных школах и т. д. Скажу только, что о вопиющей несправедливости и ее конкретных проявлениях рассказывали плачущие от обиды и бессилия школьники и школьницы, и подозревать их в предвзятости нет резона.
Наконец, как быть с тем, что где-то с февраля в тесты по армянскому языку добавились вопросы по литературе, а затем — в самый последний момент — они вдруг стали факультативными?
В свое оправдание организаторы эксперимента говорят нам, что "хотели как лучше". Мы же не можем не сказать, что первый блин стал комом, что получилось "как всегда", что мы уже устали от экспериментов, от "блеяновщины", от чехарды в образовательной системе. Так что, уважаемые господа "просветители нации", прежде чем попытаетесь скормить нам второй "блин", будьте добры отмерить семь раз.
Целью любого экзамена является определение уровня знаний, подготовленности экзаменуемого. У нас же все получается с точностью до наоборот. Школьникам предлагаются какие-то головоломки и шарады, некорректно составленные тесты. Им пытаются доказать, что в мире есть много всего, чего они не знают. Так, в одном тесте-образчике вопрос поставлен так: "Кто из западноармянских писателей сыграл такую же роль, как Туманян в Восточной Армении"? Приводятся четыре фамилии, правильным ответом подразумевается Григор Зограб. На самом же деле роль Туманяна в армянской литературе не сыграл никто, кроме самого Туманяна. Григор Зограб же был членом турецкого парламента и в меру своих сил помогал армянскому народу и при этом играл не чью-либо, а исключительно свою роль. К сожалению, этот ответ не предусмотрен. . .
Среди просчетов в тестах самими организаторами эксперимента было указано несколько случаев с двумя "альтернативными" правильными ответами. А ведь это означает неизбежное вмешательство человека, то есть компьютеризация экзамена подвержена профанации. Заметим, что уже этого вполне достаточно, чтобы считать организацию экзамена полным провалом.
Руководитель тестового центра, делая хорошую мину при плохой игре, заявляет, что число апелляций по сравнению с минувшими годами значительно сократилось. Это, мягко говоря, не имеет ничего общего с истиной. Число заявлений на апелляцию перевалило за три тысячи — такого в истории вступительных экзаменов еще не было.
Ежегодно большими тиражами издаются новые образцы тестов, которые уже к лету следующего года становятся никому не нужными. Как тут не подумать, что для определенных людей — это довольно неплохая кормушка, прекрасная возможность периодически устраивать "большую стирку" больших денег. А ведь образцы тестов, по логике вещей, вообще не должны устаревать. Если они действительно составлены добротно, их корректность неподвластна времени.
На кого рассчитаны эти тесты? С какой целью в них включаются слова, которых не знают даже лингвисты-арменоведы?
А теперь попробуйте напрячь воображение и представить, какой цирк получится, если с применением этих же самых тестов провести аттестацию, скажем, школьных учителей и даже вузовских преподавателей армянского языка и литературы. Ничего против них не имею, но уверен: многие из них будут иметь бледный вид. И уж совсем риторический вопрос: а многие ли руководители из высших эшелонов власти успешно справятся с этими тестами?
Так и хочется сказать составителям тестов: вы нас окончательно убедили, что вы очень умные, даже самые умные, но давайте все же подумаем о выпускниках школ и абитуриентах.
Мы переняли из зарубежной образовательной системы тестовую форму проверки знаний, но опять умудрились основательно все извратить. Чем иначе объяснить, что в других странах она прекрасно себя зарекомендовала и дает довольно точное представление о багаже знаний абитуриентов и студентов, а у нас "буксует"?
Хочу сделать небольшое "лирическое отступление". Директор одной из канадских школ как-то посетовал, что его сын никак не может набрать необходимые баллы на выпускных экзаменах, которых хватило бы для поступления в университет, и поэтому уже третий год проходит курс выпускного 12-го класса. Я со своими "испорченными" представлениями о протекции никак не мог вникнуть в суть проблемы. И спросил: а что и кто может помешать ему, директору школы, "подсобить" дорогому отпрыску? Пришла его очередь удивляться. Теперь уже он не мог взять в толк, как можно помочь ученику удачно сдать экзамен. "А что я могу поделать? Не могу же я сдать экзамен за сына", — сокрушался он.
И дело здесь вовсе не в "наивной" законопослушности этих людей. Дело в том, что зарубежная образовательная система органически не приемлет протекционизма, пресекает его на всех ступенях. Логика здесь такая. Допустим, я подтасовал результаты экзамена и "нарисовал" сыну высокие баллы. Но проблемы это все равно не решает, потому что сам по себе школьный аттестат с высокими баллами ничего не стоит. Необходимо удачно сдать централизованный тест SAT (Scholastic Attitude Test, т. е. "Тест на способность к обучению") , который является главным критерием знаний абитуриента и на который ориентированы все университеты США и Канады. Экзамен этот можно пересдавать до шести раз в год, при этом в зачет идут самые удачные результаты. Плата за экзамен по американским меркам не смертельная — порядка 40 долларов. Но если вы не подготовились тщательно к пересдаче экзамена, то просто выбросите эти деньги. И наконец, если даже ваших не подтвержденных знаниями баллов окажется достаточно для какого-то университета, то там в условиях кредитной системы оценок и постоянных внутрисессионных семинаров, зачетов и экзаменов у вас нет ни единого шанса проскочить и стать "блатным" дипломированным специалистом. Не говоря уже о том, что ни один американский работодатель не "купится" на ваш престижный диплом, если вы не преодолеете специальную аттестацию и испытательный срок.
На наш взгляд, принципиальная разница между нашей и зарубежной образовательной системой заключается в самом подходе к делу, в отношении к протекционизму. Для американцев протекция — это медвежья услуга, она пресекается на корню. Отец не помогает сыну, потому что, как говорится, себе дороже. У нас же протекция возведена в ранг негласного закона. "Денежный мешок" может купить любимому чаду университетский диплом с отличием, директорское кресло, министерский портфель и даже депутатский мандат. Недавно Алвард Петросян с горечью призналась, что в парламенте есть люди, едва умеющие читать. Привожу ее мнение на случай, если вам не доводилось видеть, как иные парламентарии зачитывают свои выступления чуть ли не по слогам.
Что нам мешает не мудрствуя лукаво просто перенять передовой и апробированный временем опыт зарубежных образовательных систем? Почему бы не перенять творчески и не использовать, скажем, "оболочку" и принципы того же теста SAT? И почему бы не увеличить число вопросов, но при этом жестко ограничить время? Дать три часа не на 75, а, скажем, на 800 вопросов. Именно вопросов, а не шарад и головоломок. Знаешь ответ — прекрасно, не знаешь — ничего страшного, переходи к следующему вопросу. Ведь для нас важно узнать, что знает абитуриент, так что чем больше вопросов, тем больше шансов получить объективную картину.
И еще одно предложение. Вовсе не обязательно проводить отдельные экзамены по армянскому языку, истории, математике, физике, биологии и т. д. Все эти предметы можно объединить в два сгруппированных тематических теста. Назовем их условно SAT-1 (гуманитарный тест) и SAT-2 (точные науки). В SAT-1 будут включены вопросы по армянскому языку, литературе, истории, а в SAT-2 — математика, физика, химия, биология и т. д. И сдавать их выпускники должны на выбор, потому что, образно говоря, все люди делятся на "физиков" и "лириков", и наша цель не в том, чтобы доказать "лирику", что он никудышный "физик", а в том, чтобы "взвесить" багаж его знаний по избранной специальности. И с этими своими баллами абитуриент сможет принять участие в университетском конкурсе, в "аукционе знаний". И тогда, возможно, мы будем иметь цивилизованный подход к делу.
Menu
