Конституционный суд РА на днях в письменном режиме рассмотрел объединенную жалобу правозащитника Артака ЗЕЙНАЛЯНА, юриста Ара КАЗАРЯНА и гражданки Наринэ СААКЯН на предмет соответствия Конституции РА статей Гражданско-процессуального кодекса (21 (ч.2), 22(ч.2), 23(ч.3)) и 91-й статьи (ч.4) Судебного кодекса. Указанные правовые нормы касаются ходатайств по самоотводу судьи в гражданском производстве.
ИНТЕРЕС К ЭТОЙ ПРАВОВОЙ ПРОЦЕДУРЕ ВОЗНИК ВСКОРЕ ПОСЛЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ В ГПК В 1998 ГОДУ. В прежней редакции судья мог до начала судебного следствия взять самоотвод при наличии обстоятельств, ставящих под сомнение его объективный и беспристрастный подход к делу. Кроме того, участники судебного заседания при наличии у них обоснованных сомнений в беспристрастности судьи имели право заявить ему отвод, и судьбу подобного ходатайства решал председатель суда (а не подвергаемый сомнению).
В действующей редакции ГПК самоотвод остается. Но теперь участники заседания не имеют права заявлять отвод судье, могут лишь ходатайствовать (опять со ссылкой на свои сомнения в беспристрастности), чтобы судья взял самоотвод, и решение ныне принимает не начальство (председатель суда данной структуры), а сам судья, чья объективность подвергнута сомнению. Сделает ли он это, сможет ли сам со стороны трезво оценить обоснованность приведенных против себя доводов?
Истцы указывали именно на эти нюансы, считая, что человек не может быть себе объективным судьей. В трактовке А.Казаряна в контексте этих статей ГПК возникает конфликт ролей. Получается, что судья должен оценивать ситуацию и как собственный прокурор, и как собственный адвокат, и как собственный арбитр, сопоставляющий все "за" и "против". Это противоестественно, не обеспечивает гарантий беспристрастного суда, а значит противоречит статьям 18 и 19 Конституции РА.
В доводах ответчиков (НС РА) содержался достаточно смелый вывод о том, что объективность и беспристрастность судьи — есть категории субъективные и в каждом случае лишь сам судья способен и обязан оценить, может ли он по данному делу выступить субъектом, отправляющим правосудие. Среди доводов ответчиков был и такой, что ст.91 (ч.4) Судебного кодекса какой-либо правовой неопределенности в себе не несет. А также были ссылки на международную правовую практику.
ВЕРДИКТ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА СОДЕРЖИТ 13 СТРАНИЦ, и изложить его содержание даже в сильном сокращении невозможно. Не интригуя далее, отмечу, что судьи не согласились с доводами истцов и сочли все указанные нормы соответствующими Конституции РА. Для этого им пришлось исследовать суть самого института "самоотвода" в контексте гарантированной судебной защиты. Была проанализирована международная правоприменительная практика по данному вопросу, в том числе рекомендации Комитета министров Совета Европы.
Ссылка на международный опыт подкреплена указанием на тенденции в законодательстве развитых стран. Так, истцы обращали внимание на то, что отклоненное ходатайство о самоотводе у нас нельзя опротестовать непосредственно. Но если допустить это (указывает КС), возникнет серьезная угроза для рассмотрения дела в разумных временных пределах, что как раз и войдет в противоречие с конституционной нормой. А по действующему ныне законодательству отклоненное ходатайство о самоотводе можно не сразу, но оспорить в качестве одного из пунктов апелляционной жалобы. То есть право на отложенную апелляцию по самоотводу есть и в перспективе не исключается и дисциплинарное производство (ст.155 Судебного кодекса) в отношении судьи, необъективно подошедшего к ходатайству о собственном самоотводе.
ИТАК, СУДЬИ ВЫНЕСЛИ В ПРИНЦИПЕ ОЖИДАЕМЫЙ ВЕРДИКТ. Во-первых, потому, что наши законодатели давно уже не изобретают в праве велосипед (со времен Мхитара Гоша и Смбата-спарапета) и совершенствуют наши законы по соответствующему "образу и подобию". В советское время переписывали российские законы, теперь ориентируются на Европу. Во-вторых, с учетом этой практики и сами истцы, предвосхищая возможный отказ (комментарий А.Казаряна), отмечали, что "может быть, систему оставить ту же, но прибавить какой-нибудь противовес…"
Может быть, надо. Законы имеют обыкновение стареть, потому что жизнь постоянно обновляется. В том же вердикте КС констатировано, что вопросы отвода и самоотвода в Уголовно-процессуальном кодексе регламентированы более четко (ст.ст. 88, 89, 90, 299, 322 и т.д.), чем в Гражданско-процессуальном, где даже имеет место несогласованность между ст.ст.21-26 и ст.28.
В этом абзаце заключен импульс, сигнал к тому, что следовало бы законодателям подумать об этой неувязке. А почему сам КС не указал? — спросит читатель. А потому, что ни одна судебная инстанция в вердикте не имеет права выходить за рамки иска. Так что дело за законодателями и всеми теми, кто наделен правом законодательной инициативы.
Впрочем, совершенный закон — ничто, если хромает правоприменительная практика. А у нас она еще сильно хромает, склоняясь в сторону сильного. И реальный прогресс в этой сфере — дело гораздо более сложное, чем устранение несовершенства в законе.
