"Почему я так хорошо чувствую себя в библиотеках? Мне кажется потому, что богачи и аристократы в них не ходят, дураки и невежды тоже. Особое качество не единиц, а массовых посетителей — благородство мышления, интерес к умственному труду, любовь к нему — вот этот характер массы вокруг действует удивительно благодатно, гармонизирует, создает привычку и желание пребывать именно в такой атмосфере", — писала Мариэтта Шагинян.
Увы, в Публичной библиотеке имени Ленина в Москве, в годы, когда я ее посещала (60-70-е годы XX века), было много лиц, пишущих диссертации. Сегодня это, увы, опять возрождается. И так как вряд ли все шли и идут в науку бескорыстно из одной только любви к познанию, то это не всегда были те, о ком можно сказать — "благородство мышления". Но было, конечно, и другое.
Именно там, в библиотеке имени Ленина (ныне Российской публичной библиотеке), на мраморной парадной лестнице я увидела однажды спускавшегося одного, без охраны, Вячеслава Михайловича Молотова, подивившись его малому росту. Не выносил, не выносил Сталин вокруг себя рослых красавцев да вдобавок еще и умниц, типа Тухачевского, например. Как не вспомнить, что вокруг Наполеона было полным-полно высоких и представительных мужчин, которые, полагаю, все бы отдали, чтобы иметь маленький рост и быть Наполеоном.
Молотова провожали любопытные, а также равнодушные взгляды. И только. А ведь шел человек, причастный к 1937 году и к пакту 1939 года, правая рука одного из самых лютых палачей в истории человечества. Неужели даже в пору его старости и опалы всех вводило в заблуждение это декоративное пенсне, это в прямом смысле седло на корове?
Впрочем, стоит ли удивляться политическому цинизму и вопиющей безнравственности действий Сталина и Молотова, если общественное мнение, волеизъявление народов (в том числе и армянского, о чем скажу чуть ниже) были для них не просто не принимаемой в расчет несущественной мелочью, но чем-то вообще не существующим.
О пакте Молотова-Риббентропа (август 1939 года) в последнее время говорят много. Да, инициатива исходила, конечно, от Сталина, но ведь и исполнитель, а тем более такой подобострастный и рьяный, несет свою долю ответственности.
Кстати, и над самим Молотовым, над его личной жизнью, в частности над его женой, сослав ее в лагеря, Сталин вдоволь поиздевался. Но, даже раненный в самое сердце, Молотов продолжал лизать сапоги своего шефа-садиста — таково фирменное свойство раба.
"Железная задница" — сказал о Молотове Ленин. Да, раболепный трудоголик. И запас этой раболепной прочности был в нем столь огромен, что он, несмотря на вечный страх, сумел дожить до 90 лет и пережить своего "начальника". Расколоть железное терпение Молотова не смог даже Сталин.
У меня была особая причина вглядеться более пристально в непроницаемое лицо Молотова. Это он в 1953 году подписал документ о том, что у Советского Союза нет территориальных претензий к Турции. Вот как — нет претензий! Это он говорил за целый народ. Безнравственная, пренебрежительная политика продолжалась. Но кто спрашивал, кто интересовался тогда (впрочем, почему только тогда) мнением армян? Сталин? Молотов?
Глядя на этого уже отставного палача, я мысленно представляла себе глаза армян-беженцев, чудом спасшихся от ятагана. Оставшаяся в живых лишь горстка народа! Это об их кровных и залитых кровью землях Западной Армении говорил Молотов, ледяной рукой скрепляя согласие многонациональной страны на то, чтобы некогда отторгнутая историческая территория одного из ее народов так и осталась отторгнутой. Насколько сегодня было бы легче распутывать турецко-армянский вопрос, если бы Молотов не поставил своей подписи на том давнем документе.
Что же я хотела прочесть на его закрытом и уже по-старчески одутловатом лице, когда он спускался по белой мраморной лестнице Публичной библиотеки имени Ленина? Сожаление о содеянном? Чувство вины? Горечь от сознания несвободно прожитой жизни?
…Он сошел в могилу нераскаявшимся. Способность каяться не была заложена в его душу природой. Иначе бы он хоть однажды взорвался при виде тех мерзостей, в которых участвовал десятилетиями.