Если друг оказался вдруг не просто друг, а еще человек талантливый, яркий, признанный, как скажут сейчас, "брендовый", self-made-man, обладающий таким количеством наград всех рангов, что их перечисление — дело не только трудо-, но и местоемкое. . . Если ты оказалась вдруг человеком яркого литературного дарования, на всю жизнь влюбленным в театр и людей театра. . . Тогда — пиши, рискни. И получилась замечательная книга, в поисках которой люди звонят автору и осаждают кабинет руководителя Русского театра им. Станиславского. Потому что она — о нем, Народном артисте РА и Заслуженном деятеле искусств РФ Александре Григоряне. Автор — Заслуженный деятель искусств РА Маргарита Яхонтова. И название — "Саша. Александр. Александр Самсонович".
". . . Удивительно, как при всех обстоятельствах он оставлял впечатление человека на коне. Со стороны казалось — его не вышибить из седла, что бы ни творилось у него на душе. Он не позволял себе времени на раскачку, не прохлаждался и не выглядел самопогруженным. Как всегда, быстро пробегал от репзала к своему кабинету, закрывал за собой дверь. Оставался один — ненадолго. Через минуту — стук. К нему спешили — с неотложными техническими вопросами, с жалобой, с душевной тоской. Он отвечал: "Минуточку!" И тут же: "Входите!" Что происходило с ним за эту минуту, как он приводил себя в равновесие? Никто этого никогда не узнает, да, впрочем, это мало кого интересовало: в глазах коллектива он всегда был в форме, всегда на плаву. "Наш Самсоныч" — так называли его теперь за глаза. Даже "Александр Самсонович" слышалось все чаще среди актеров, говоривших о нем в его отсутствие. "Саша" — это было уже для немногих, для тех, кто работал с ним долгие годы. . . "
Долгие годы, несколько десятилетий совместной работы, дружбы, гастрольных поездок, доверительных разговоров и бурных профессиональных споров, напрягов на грани фола, но опять дружбы, потому что с острова Театр невозможно уплыть навсегда к чужим берегам. . . Даже в наше "нечитающее" время за "Сашей. Александром. Александром Самсоновичем" начали охотиться. И успех этот — know-how, секрет которого известен одному автору, хотя сама она утверждает, что все дело в "объекте исследования". И все-таки. . . И все-таки книга Яхонтовой ничуть не похожа на театроведческие жизнеописания, уныло-помпезные, как эпитафия: замени одну фамилию на другую, один список спектаклей на другой — и все дела. В ней нет смакования частной жизни, желтизны, характерной для новейших бестселлеров об артистах. Хотя активно распиаренная и в этом плане жизнь Григоряна для автора с "личным" уклоном — именины сердца.
Перспектива стать бестселлером книги Маргариты Яхонтовой совсем в ином. В умении ярко, сочно и живо написать портрет в интерьере — творчества, дружб, сближений, пропастей, порой катастроф, триумфов, любовей и, конечно, спектаклей, спектаклей, спектаклей. В способности передать дух времени, ощущение пульса жизни и в размышлениях о том, как меняется этот пульс. Книга и начинается с портрета "Шемаханской царицы", бабушки Ашхен с руками в затейливых перстнях. И дальше героя сопровождают такие, пусть порой не портреты маслом, но рисунки-блиц, иногда чуть шаржированные, но всегда емкие — "людей из его жизни". Карабахские корни, детство в Баку, учеба в Ленинграде и общение с Вивьеном, первые постановки в Волгограде, Смоленске, Калининграде, завет отца — жить и работать на родине, приезд в Ереван и сложная "притирка" в не слишком успешном театре человека, который сам себя создал. И практически заново создал театр. Ну а жизнь личная: "Так "боги" простили своего Геракла. . . ", "Все еще "Зинуля", но уже не женуля. . . " Оказывается, талант стилиста может воздействовать не меньше возможностей папарацци.
А еще в конце отлично изданной благодаря Михаилу Багдасарову книги, густо начиненной фотографиями, прилагается список поставленных Григоряном спектаклей. Их больше 130! С учетом того, что режиссер формируется или по крайней мере получает полноценную возможность ставить после тридцати, — как минимум три спектакля в год! Может, в этом секрет неиссякаемой энергии Александра Самсоновича и его умения при всех обстоятельствах оставлять впечатление человека на коне.
"Саша! Ты помнишь наши встречи. . . " — под звуки знаменитой песни Изабеллы Юрьевой начинался и заканчивался когда-то спектакль "Комната". Под это педалируемое "Саша!" выходил на поклон режиссер Григорян, Александр Самсонович, Саша. "Саша, ты помнишь эти встречи!. . " Сколько их было, замечательных встреч! И одна из них — во время блестящих гастролей театра в Москве, с Сарояном, который тоже оказался в "столице нашей родины" и которого завлитчастью Ереванского русского театра Маргарита Яхонтова буквально умолила приехать после того, как мэтр, отплевываясь, ушел после первого акта спектакля одного из именитых московских театров.
"Его, конечно, встретили с почетом. Нас посадили в первых рядах, и Сароян, обращая на себя общее внимание, во весь голос повторял, как он сбежал со скучнейшего спектакля из всех, что ему доводилось видеть. Наконец началась "Панна Маличевская". С первой минуты наш гость, забыв обо всем, сосредоточился на сцене. Он просил ему не переводить: он — человек театра и все понимает. Вера Бабичева привела его в восторг, и он громко сообщил об этом залу. Во время антракта публика оставалась на местах: вниманием всех овладел пожилой господин неординарной наружности, который хотел, чтобы все разделили его неожиданное удовольствие. Его стали узнавать: "Да это же Вильям Сароян!" — пронеслось по рядам. После спектакля он по собственному побуждению поднялся на сцену и произнес речь. Сказал, что бывал в лучших театрах мира, но далеко не все спектакли нравились ему так, как тот, что он посмотрел сегодня.
— Я горд, — закончил свою впечатляющую речь Сароян, — что в моей дорогой Армении есть такой прекрасный театр и что этот русский театр из Еревана оказался лучше кое-каких московских. Прошу аплодировать!"
Как часто приходится аплодировать Александру Самсоновичу на премьерах, бегать на интервью — театр вернулся победителем такого-то фестиваля, получил спецприз на другом, просто встречаться и общаться на театральных тусовках. И Маргарита Яхонтова, "тетя Рита", мама ближайшей подруги, делающая честь и себя считать подругой. В дружбе частота общения увеличивает любовь, но притупляет удивление. Презентация книги вдруг заставила посмотреть на "Самсоныча" и "тетю Риту" со стороны, открыть их заново.
Кажется, Давид Мурадян, не в пример многочисленным желающим получивший возможность выступить, заговорил о поколении шестидесятников, о людях, охваченных духом свободы, ветрами перемен, верой в высоту творчества и искусства и сумевших пронести этот дух и эту веру через всю жизнь, о людях культуры. "Культурные люди" — это словосочетание встречается не раз в книге "Саша. Александр. Александр Самсонович". В книге, помимо всего прочего, вселяющей оптимизм. Потому что, если она "пошла" — а "пошла" она очевидно, — значит, с культурными людьми еще не так уж все плохо.
Menu
