Питер Балакян родился и вырос в Америке, в Нью-Джерси. Он — армянин по происхождению и американец в третьем поколении. Питер — автор пяти поэтических сборников и двух романов-бестселлеров. С середины 80-х его стихи включаются практически во все антологии современной американской поэзии.
Творчество Питера Балакяна — и поэзия, и проза — является неотъемлемой частью американской литературы. Подчеркивать это приходится, поскольку не все здесь однозначно. Дело в том, что поэт смотрит на мир "армянскими глазами", воспринимает и оценивает явления жизни "армянской меркой". Его творчество в большей степени является продуктом армянского сознания, армянского мировосприятия. Здесь мы безусловную роль отводим рассказам о Геноциде, которые стали стержнем духовной связи между будущим поэтом и его любимой бабушкой, их "маленьким секретом", предметом их долгих бесед. Это была тема, за которую так никогда и не решился взяться даже такой мастер прозы, как Грант Матевосян. По этому поводу он в одной из бесед сказал: "Тема Геноцида — семиголовый дракон, из пасти которого вырывается пламя и обжигает меня, не давая приблизиться к себе". Для Питера Балакяна эта тема стала вызовом, и он этот вызов принял. И поведал о своей боли, о трагедии своей семьи и своего народа всему миру.
Удивительно, что человек, родившийся и всю жизнь проживший в одном из престижных районов Нью-Йорка, стал не поэтом-урбанистом, а писал о пустыне Дер Зор, создавал фантасмагорические образы человеческих страданий, с натуралистическими подробностями описывал, как бабушка готовит суп из ягненка, строил поэтические образы из этнографического, причем абсолютно точного в малейших деталях, "стройматериала". Он говорит: "Мое путешествие в качестве поэта привело меня к моему армянскому прошлому, в особенности к опыту Геноцида, пережитому нашей семьей".
Поэт говорит о памяти как о созидательной силе, возводит чувство личной ответственности за все, что происходит в мире, в ранг философской категории. Он отчетливо осознает, что имеет дело с незажившей раной, со всенародным горем (вспомним Туманяна: "Армянское горе — безбрежное море") и отмечает: "Как писатель, я имею дело с травмой, памятью, Геноцидом". Непризнание Геноцида страной-виновницей усугубляет боль. Геноцид в его восприятии — это померкшее солнце, сумерки века, крах человеческой цивилизации. Мир сошел с рельсов, люди потеряли чувство исторической перспективы, непрерывность развития и связь времен оказались грубо нарушенными. "В пяти моих поэтических сборниках, — продолжает поэт, — есть немало стихов, одушевленных ощущением истории — особенно унаследованной травмой Геноцида армян".
Осмысление исторической трагедии родного народа стало сквозной темой его творчества. Достоверным описанием поэтической, психологической ситуации, исповедальной искренностью, всей структурой, построением фразы, талантливым художественным воспроизведением услышанных в детстве и ранней юности жизненных историй он возводит их в ранг общечеловеческой трагедии, делает читателя их соучастником и заставляет сопереживать, ощущать личную ответственность за произошедшее. То, что прежде казалось далеким и чужим, становится близким и родным. Можно сказать, что Питеру Балакяну удается разбудить, растревожить даже в равнодушных людях "ген неравнодушия", природного человеколюбия, вызвать в них неприятие жестокости и несправедливости. Его поэзия — вызов, брошенный равнодушию.
С Арменией Питера связывают прочные узы. Он несколько раз бывал в Армении, знаком с армянской литературой, перевел на английский и издал книгу Рубена Севака, ставшего жертвой Геноцида. . .
И все-таки, как бы ни был силен зов крови, он не в состоянии пересилить, перечеркнуть американский взгляд на мир, американский способ мышления. Это создает определенные сложности с определением статуса поэта, принадлежности к той или иной национальной традиции и культуре. То, что главной темой, лейтмотивом, делом всей жизни для Питера Балакяна стала история его семьи, пережившей Геноцид, история Армении и армянского народа еще не позволяет нам причислять его к армянским писателям или считать его произведения фактом армянской литературы — хотя бы потому, что он пишет на английском языке и питательной средой для его творчества являются поэтические традиции Уитмена, Эмили Дикинсон, Теодора Ретке, Карла Сэндберга, Эзры Паунда, Алена Гинзберга. Он родился и всю свою жизнь провел на американской земле, его менталитет и мировоззрение насквозь пропитаны "духовным американизмом".
Балакян выработал свой собственный, проникновенный, уникальный стиль, описательно-повествовательную манеру письма. Это поэт с ярко выраженным индивидуальным голосом, с личностным видением мира, и американские литературные критики имеют достаточно оснований причислять его к категории так называемых поэтов-одиночек. Ему претит любое проявление словесного изыска и поэтической "пиротехники". Он внес в поэтику американской литературы, в определенном смысле страдающей от избытка фактографических подробностей и реалий, исторический контекст, категорию временного пространства. Питер фактически вывел американскую поэзию из состояния культурной обособленности, замкнутости, а еще точнее, герметичности.
Армянская литературная критика считает его англоязычным армянским писателем, находя типологическую параллель с Уильямом Сарояном, Левоном-Завеном Сюрмеляном, Майклом Арленом-младшим. . . В эту же "обойму" включаются пишущие на армянском языке Дайана Тер-Ованесян, Алисия Киракосян, Сона Ван. . . Действительно, многое роднит Питера Балакяна с другими зарубежными армянскими писателями, он также является полноправным представителем литературы армянского зарубежья. Тем не менее мы считаем правильным характеризовать его как американского писателя армянского происхождения. В определенном смысле он — свой среди чужих и чужой среди своих: его поэзия в силу своих стилевых и интонационных особенностей не укладывается в привычные рамки традиционной американской поэзии, но еще меньше укладывается она в рамки наших представлений. Даже его стихи о до боли знакомом каждому армянину Геноциде говорят уму и сердцу американского читателя больше, чем неамериканского, в том числе и армянского. Думается, ближе к истине американские критики, относящие Питера Балакяна к так называемым поэтам с акцентом.
Питер Балакян занимает в современной американской литературе вполне определенную нишу — как писатель, вышедший из Геноцида и обреченный писать о Геноциде.
Menu
