— Выходит, что программа не была подкреплена соответствующей материально-технической базой?
— Официальная информация демонстрирует факты, говорящие об озабоченности государства проблемами отрасли. К примеру, завозится техника, худо-бедно решаются вопросы кредитования, однако все это в конечном итоге оборачивается тяжелым долговым бременем для фермеров. Если фермер не может реализовать свою продукцию, даже льготные кредиты (хотя их нет в помине) становятся для него обузой. Пока не будут созданы соответствующие механизмы реализации и экспорта продукции, невозможно обеспечить высокую производительность отрасли, уже не говоря о том, что лоскутное земледелие, малообеспеченность крестьянских хозяйств и отсутствие специализированных служб на селе тормозят развитие растениеводства.
— Какой вы видите выход из сложившейся ситуации?
— Первоочередная задача — перевести сельское хозяйство на специализированные рельсы по регионам и по ассортименту выращиваемых культур. Это означает, что в местных условиях перспективными считаются те направления растениеводства, которые производят сырье для перерабатывающей промышленности. При ограниченных земельных площадях мы должны делать ставку на высокоэффективные виды растений. На международном рынке большим спросом пользуется спаржа. Экспортеры должны загодя подсказать крестьянину и даже заключить с ним договор, но этого не происходит. Почему мы продолжаем завозить львиную долю фасоли, гороха, чечевицы и нута? У нас есть все возможности выращивать эти культуры и обеспечивать себя высокобелковой пищей, тем более что бобовые заодно повышают и плодородие почвы.
Скоро в Шираке войдет в строй сахарный завод. В связи с этим при Минсельхозе создана комиссия (членом которой я являюсь), которая в принципе должна открыть зеленую дорогу свекловодству. Это реальный шанс взять реванш хотя бы в одном отдельно взятом направлении.
Приведу еще пример нерадивости. Тепличные хозяйства занимают площадь всего в 20 га! Это не обеспечивает даже сотой доли потребности внутреннего рынка. А ведь расширение площадей защищенного грунта резко может увеличить объемы экспорта. И в этом плане надо понять, что инвестиции полезны лишь тогда, когда они сугубо адресные. Не каждое механическое вложение средств гарантирует успех. Почему «Мульти-груп» и «Фрут-фул» процветают? За последние годы эти компании приобрели большие массивы сельхозугодий и активно вкладывают деньги своего многопрофильного бизнеса в их развитие. Практика показывает, что крупные фермерские хозяйства в структуре концернов и объединений потому и успешны, что руководство этих структур умело маневрирует доходами. Такие инвестиции существенно снижают сельскохозяйственные риски и несравнимы с банковскими кредитами, которые закабаляют крестьянина.
Еще один мощный резерв повышения эффективности земледелия — семеноводство. В стране есть семеноводческие хозяйства, но объемы производства и качество семян не удовлетворяют потребности. Практически отсутствует контроль качества. Крестьянин зачастую не ведает, что он покупает, и нередко узнает о качестве использованных семян уже в ходе сбора урожая. Есть официальный перечень районированных сортов растений, но никто не может конкретно сказать, где и что выращивать.
— Многочисленные научные центры Минсельхоза остаются как бы вне игры?
— Эти научные подразделения отрасли работают столько и в тех объемах, сколько их финансирует бюджет.
— Учитывает ли аграрное образование при подготовке кадров сложившуюся в сельском хозяйстве ситуацию?
— Прежде чем обсудить ситуацию в образовании, хочу заострить внимание на том, что фермер на практике сегодня лишен специализированной помощи. Речь идет об отсутствии на селе специалистов. Если раньше каждый колхоз и совхоз имел группу агрономов и зоотехников, то нынче таких специалистов на селе днем с огнем не сыщешь! Так кто же должен подсказывать фермеру, что, когда и как выращивать? Этот болезненный вопрос до сих пор не имеет ответа.
Теперь о подготовке кадров для сельского хозяйства. Отмечу сразу, что предлагаемые госагроуниверситетом Армении (ГАУА) агробиологические специальности в обществе имеют крайне низкий рейтинг. Это связано с тем, что мелконатуральное сельское хозяйство не способно обеспечить работу специалисту с высшим образованием. В сельских общинах нет штатов агронома и зоотехника, а если и создается место, то оплата назначается в два раз меньше, чем у учителя сельской школы. Поэтому наш выпускник и не стремится возвращаться в село, а централизованная система приема в вузы как бы обостряет эту проблему. На конвейере, как это ни абсурдно, не производители в лице агрономов, зоотехников, специалистов по защите растений и ветеринаров, а экономисты и финансисты.
С другой стороны, централизованный прием студентов, особенно на агробиологические специальности, имеет серьезный недостаток: нередко вместо сельских юношей и девушек на студенческую скамью попадают горожане, не готовые жить и работать на селе. Дело в том, что в сельских школах из рук вон плохо поставлена учеба по биологическим дисциплинам. По этой причине сельские выпускники школ не выдерживают конкуренции с городскими абитуриентами.
— Что мешает возродить практику целевого направления на учебу сельских выпускников по низкорейтинговым специальностям?
— Решение этой проблемы в компетенции правительства. Хорошо бы предоставить ГАУА возможность подбирать себе кадры в отдаленных и приграничных селах и на специальных договорных началах зачислять их на соответствующие факультеты, утвердив для них низкий проходной балл.
Правительство, на наш взгляд, должно также увеличить количество бесплатных мест на низкорейтинговых факультетах за счет непомерно раздутых модных специальностей. Мы придерживаемся мнения, что поступление в ГАУА должно быть облегчено, особенно на немодные факультеты, а требования к учебе резко ужесточены. Кроме того, все эти вопросы должны решаться параллельно с созданием рабочих мест на селе. Без решения всех названных проблем позитивного сдвига в сельском хозяйстве не произойдет.