В принципе есть два способа руководства любой страной. Либо вести себя цивилизованно — уважать законы и права граждан, поддерживать постоянный диалог с ними, решать вопросы по справедливости, не преследовать политических оппонентов, оставить в покое прессу, не крышевать бизнес, не давить на суды, развивать экономику, заботиться о слабых и необеспеченных… Тогда никаких протестных движений и акций не будет: не с чего протестовать.
ВТОРОЙ ВАРИАНТ — НЕ УВАЖАТЬ, ПРЕСЛЕДОВАТЬ, ДАВИТЬ, ОБМАНЫВАТЬ, своевольничать, крышевать, красть и затыкать. И тогда рано или поздно гиря до пола дойдет и люди выйдут на улицы. Судя по всему, Пашиняну больше по душе второй вариант…
В эти дни вся страна, затаив дыхание, следит за событиями, разворачивающими вокруг Амулсара. О предыстории вопроса, процессах, приведших к прямым столкновениям между гражданами и правоохранителями, мы рассказывать не будем. Об этом много сказано и написано, в том числе и моими коллегами из «Голоса Армении».
Нас сегодня другое волнует: почему при Пашиняне любая попытка граждан отстаивать свои интересы (насколько они правомерны — другой вопрос) и права непременно заканчивается ожесточенными стычками с правоохранителями, приводами в полицию и т.д.? Так было в Иджеване, Гаваре, Капане, неоднократно — в Ереване, Джермуке… Так, судя по всему, будет впредь везде. Почему? Попробуем разобраться в этом вопросе. Причем необходимо обратить внимание на два важнейших обстоятельства.
Во-первых, ни один вопрос, ставший причиной конфликта между протестующими гражданами и властью, так и не был решен, и ни одна из сторон не была удовлетворена исходом. Власть каждый раз просто демонстрировала свою силу.
Да, как писал Ф. Энгельс, государство с самого начала являлось аппаратом насилия и поэтому оно не только служило источником страха для подданных, но и специально культивировало в народе это чувство для поддержания своего авторитета. Правители прошлого полагали, что чем больше их будут бояться, тем прочнее их власть, а посему при любом удобном случае прибегали к акциям устрашения. Еще Нерон говорил: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Но ведь подобные подходы должны были остаться в прошлом — уже в XXI веке живем! Или Пашинян возомнил себя римским императором?
Во-вторых, ни по одному из вопросов, ставших причиной конфликта между протестующими гражданами и властью, правительство так и не высказало четко своей позиции. Пашинян каждый раз, в том числе и по проблеме Амулсара, высказывался настолько туманно, что прояснить смысл сказанного я боюсь до сих пор. Что премьер думает насчет этой проблемы, как, впрочем, и многих других, думает ли вообще, не знает никто. Хотя а кто у нас что знает… Да и нужно ли знать?
НЕКОТОРЫЕ ДЕЖУРНЫЕ НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ СЛОГАНЫ, которыми власть время от времени пытается подкармливать вверенное ей население, изголодавшееся, как ей кажется, по ее отеческим наставлениям, своей лексикой, фразеологией и ущербной логикой, а главное — абсолютным отсутствием базовых знаний во всех без исключения сферах экономики и управления свидетельствуют о том, что население это воспринимается властью как состоящее из детей. Особенно когда речь идет о таких болезненных с точки зрения начальства категориях, как, например, демократия. «Демократия — это не вседозволенность», — внушает взрослая, умудренная опытом власть средней группе детского сада.
Ну надо же! Вот ведь как, оказывается! «Не вседозволенность — слышали? А мы-то тут чуть не решили… Ну тогда конечно. Тогда ну ее к черту, эту вашу демократию, раз она не вседозволенность. А раз так, то чего уж там…
Сразу после захвата власти Пашиняном идеология режима обрела устойчивую тенденцию. Вопросы не только стратегии, но и тактики отошли на самый задний план, и центральное место в речах вождя заняли прямые угрозы и сладостное предвкушение мести. В рамках собственно риторики — тем более революционной — ничего особенно нового здесь нет, о том пелось еще в «Варшавянке». Из посылки «Вихри враждебные веют над нами,/ Темные силы нас злобно гнетут» выводилось логическое следствие: «Месть беспощадная всем супостатам./ Всем паразитам трудящихся масс». А уж «Мщение и смерть всем царям-плутократам» — как будто Пашиняном сегодня придумано. Сложность в том, что «Варшавянка» не было песней «бархатной, ненасильственной революции любви и согласия» и не обязана была считаться с такими понятиями, как демократия, права человека и т.д.
Главное для Пашиняна было прорваться к рулю, а дальше — то, что доктор прописал: политических оппонентов задавить, СМИ прижать, бизнес под себя подмять, правоохранительные структуры и суды в собственном кабинете по стойке «смирно» поставить, и кто не спрятался, я не виноват».
Агрессия Пашиняна является для него единственным способом самоутверждения. Любая авторитарная личность воспринимает попытки других людей к реализации собственных целей как смертный грех, ибо это угрожает ее авторитарности. И поэтому всем внушается мысль, что авторитарная власть Пашиняна представляет интересы народа, преследует те же самые цели, к которым стремятся «гордые граждане». И потому послушание — это якобы самый лучший шанс к самореализации. А кто скажет, что это не диалог с обществом, тот чистый формалист и ничего не понимает в настоящей демократии.
ТОЛЬКО ЕСТЬ НА СВЕТЕ ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ ЗАКОНЫ МИРОЗДАНИЯ. Потому что любой предмет стремится к центру Земли даже спустя века после Галилея, а угол падения равен углу отражения и при египетских фараонах.
И вот выясняется, что от стука кулаком по державному столу взрывается ситуация в Амулсаре. Что дебиловатый игрушечный парламент не укрепляет власть, а дискредитирует ее окончательно. Что желанный контроль над Конституционным судом не цементирует общество, а только ускоряет гниение внутри. Выясняется неожиданное: для того чтобы управлять страной, надо быть не полуграмотным, лживым и истеричным демагогом, а Премьером, именно так, с большой буквы.
Кстати, сограждане, не знаете ли случайно, куда пропал во время столкновений в Амулсаре премьер с маленькой буквы? Ведь такой активный был, такой активный… Кстати, пропадает он в любой критической ситуации без исключения. Наверное, его нежная психическая структура оказалась неприспособленной к грубым реалиям «новой Армении».
В древнегреческой философии есть такое понятие — «акмэ». Оно означает наивысшую точку подъема и расцвета какого-либо явления, но подразумевает, что в этой точке уже проступают черты будущего упадка. То что она наивысшая, означает, что дальнейшее движение будет только вниз. Режим Пашиняна достиг своего «акмэ» во время внеочередных парламентских выборов в декабре 2018 года. После этого только катится вниз.
Тогда, может, попробовать по-другому? Убеждать протестующих граждан, а не давить их полицейскими силами, прекратить мочилово, начать диалог с оппозицией, отпустить на волю народного ветра парламент, слезть с правоохранителей и судов, перестать уничтожать наши национальные ценности и не завинчивать больше гайки… Ведь уже давно эти премьерские винты находятся в прямом противоречии с конституционными чертежами. Винтить дальше — уголовная статья, и уже не первая, между прочим.
Но вот беда: вся власть Пашиняна только на этих гайках и держится! И едва они ослабнут — отпадет вождь в два счета от своей вертикали, а этого ему допускать никак нельзя — слишком эффективно руководил. Слишком многие теперь нетерпеливо ждут, когда он выйдет из здания правительства без охраны и вертикальных возможностей.
ВТОРОЙ ВАРИАНТ — НЕ УВАЖАТЬ, ПРЕСЛЕДОВАТЬ, ДАВИТЬ, ОБМАНЫВАТЬ, своевольничать, крышевать, красть и затыкать. И тогда рано или поздно гиря до пола дойдет и люди выйдут на улицы. Судя по всему, Пашиняну больше по душе второй вариант…
В эти дни вся страна, затаив дыхание, следит за событиями, разворачивающими вокруг Амулсара. О предыстории вопроса, процессах, приведших к прямым столкновениям между гражданами и правоохранителями, мы рассказывать не будем. Об этом много сказано и написано, в том числе и моими коллегами из «Голоса Армении».
Нас сегодня другое волнует: почему при Пашиняне любая попытка граждан отстаивать свои интересы (насколько они правомерны — другой вопрос) и права непременно заканчивается ожесточенными стычками с правоохранителями, приводами в полицию и т.д.? Так было в Иджеване, Гаваре, Капане, неоднократно — в Ереване, Джермуке… Так, судя по всему, будет впредь везде. Почему? Попробуем разобраться в этом вопросе. Причем необходимо обратить внимание на два важнейших обстоятельства.
Во-первых, ни один вопрос, ставший причиной конфликта между протестующими гражданами и властью, так и не был решен, и ни одна из сторон не была удовлетворена исходом. Власть каждый раз просто демонстрировала свою силу.
Да, как писал Ф. Энгельс, государство с самого начала являлось аппаратом насилия и поэтому оно не только служило источником страха для подданных, но и специально культивировало в народе это чувство для поддержания своего авторитета. Правители прошлого полагали, что чем больше их будут бояться, тем прочнее их власть, а посему при любом удобном случае прибегали к акциям устрашения. Еще Нерон говорил: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Но ведь подобные подходы должны были остаться в прошлом — уже в XXI веке живем! Или Пашинян возомнил себя римским императором?
Во-вторых, ни по одному из вопросов, ставших причиной конфликта между протестующими гражданами и властью, правительство так и не высказало четко своей позиции. Пашинян каждый раз, в том числе и по проблеме Амулсара, высказывался настолько туманно, что прояснить смысл сказанного я боюсь до сих пор. Что премьер думает насчет этой проблемы, как, впрочем, и многих других, думает ли вообще, не знает никто. Хотя а кто у нас что знает… Да и нужно ли знать?
НЕКОТОРЫЕ ДЕЖУРНЫЕ НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ СЛОГАНЫ, которыми власть время от времени пытается подкармливать вверенное ей население, изголодавшееся, как ей кажется, по ее отеческим наставлениям, своей лексикой, фразеологией и ущербной логикой, а главное — абсолютным отсутствием базовых знаний во всех без исключения сферах экономики и управления свидетельствуют о том, что население это воспринимается властью как состоящее из детей. Особенно когда речь идет о таких болезненных с точки зрения начальства категориях, как, например, демократия. «Демократия — это не вседозволенность», — внушает взрослая, умудренная опытом власть средней группе детского сада.
Ну надо же! Вот ведь как, оказывается! «Не вседозволенность — слышали? А мы-то тут чуть не решили… Ну тогда конечно. Тогда ну ее к черту, эту вашу демократию, раз она не вседозволенность. А раз так, то чего уж там…
Сразу после захвата власти Пашиняном идеология режима обрела устойчивую тенденцию. Вопросы не только стратегии, но и тактики отошли на самый задний план, и центральное место в речах вождя заняли прямые угрозы и сладостное предвкушение мести. В рамках собственно риторики — тем более революционной — ничего особенно нового здесь нет, о том пелось еще в «Варшавянке». Из посылки «Вихри враждебные веют над нами,/ Темные силы нас злобно гнетут» выводилось логическое следствие: «Месть беспощадная всем супостатам./ Всем паразитам трудящихся масс». А уж «Мщение и смерть всем царям-плутократам» — как будто Пашиняном сегодня придумано. Сложность в том, что «Варшавянка» не было песней «бархатной, ненасильственной революции любви и согласия» и не обязана была считаться с такими понятиями, как демократия, права человека и т.д.
Главное для Пашиняна было прорваться к рулю, а дальше — то, что доктор прописал: политических оппонентов задавить, СМИ прижать, бизнес под себя подмять, правоохранительные структуры и суды в собственном кабинете по стойке «смирно» поставить, и кто не спрятался, я не виноват».
Агрессия Пашиняна является для него единственным способом самоутверждения. Любая авторитарная личность воспринимает попытки других людей к реализации собственных целей как смертный грех, ибо это угрожает ее авторитарности. И поэтому всем внушается мысль, что авторитарная власть Пашиняна представляет интересы народа, преследует те же самые цели, к которым стремятся «гордые граждане». И потому послушание — это якобы самый лучший шанс к самореализации. А кто скажет, что это не диалог с обществом, тот чистый формалист и ничего не понимает в настоящей демократии.
ТОЛЬКО ЕСТЬ НА СВЕТЕ ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ ЗАКОНЫ МИРОЗДАНИЯ. Потому что любой предмет стремится к центру Земли даже спустя века после Галилея, а угол падения равен углу отражения и при египетских фараонах.
И вот выясняется, что от стука кулаком по державному столу взрывается ситуация в Амулсаре. Что дебиловатый игрушечный парламент не укрепляет власть, а дискредитирует ее окончательно. Что желанный контроль над Конституционным судом не цементирует общество, а только ускоряет гниение внутри. Выясняется неожиданное: для того чтобы управлять страной, надо быть не полуграмотным, лживым и истеричным демагогом, а Премьером, именно так, с большой буквы.
Кстати, сограждане, не знаете ли случайно, куда пропал во время столкновений в Амулсаре премьер с маленькой буквы? Ведь такой активный был, такой активный… Кстати, пропадает он в любой критической ситуации без исключения. Наверное, его нежная психическая структура оказалась неприспособленной к грубым реалиям «новой Армении».
В древнегреческой философии есть такое понятие — «акмэ». Оно означает наивысшую точку подъема и расцвета какого-либо явления, но подразумевает, что в этой точке уже проступают черты будущего упадка. То что она наивысшая, означает, что дальнейшее движение будет только вниз. Режим Пашиняна достиг своего «акмэ» во время внеочередных парламентских выборов в декабре 2018 года. После этого только катится вниз.
Тогда, может, попробовать по-другому? Убеждать протестующих граждан, а не давить их полицейскими силами, прекратить мочилово, начать диалог с оппозицией, отпустить на волю народного ветра парламент, слезть с правоохранителей и судов, перестать уничтожать наши национальные ценности и не завинчивать больше гайки… Ведь уже давно эти премьерские винты находятся в прямом противоречии с конституционными чертежами. Винтить дальше — уголовная статья, и уже не первая, между прочим.
Но вот беда: вся власть Пашиняна только на этих гайках и держится! И едва они ослабнут — отпадет вождь в два счета от своей вертикали, а этого ему допускать никак нельзя — слишком эффективно руководил. Слишком многие теперь нетерпеливо ждут, когда он выйдет из здания правительства без охраны и вертикальных возможностей.
