«ПРИДЕТ ВРЕМЯ — И ГОРА ОЖИВЕТ. . . «

Интервью с президентом Американского университета Армении профессором Арутюном АРМЕНЯНОМ
— Я родился в Бейруте во время Второй мировой войны. Учился в бейрутской гимназии "Ншан Паланджян", где мне посчастливилось иметь в качестве учителей некоторых руководителей Первой Армянской Республики — Каро Сасуняна, Симона Врацяна, а также поэта Мушега Ишхана. Для нашего поколения это было как благословение — почувствовать национальный дух и принять духовные ценности как приоритет. Затем я учился в медицинской школе Американского университета Бейрута, три года провел в США, куда меня направил университет для изучения проблем общественного здравоохранения и эпидемиологии, после чего мы с женой Соной вернулись в Бейрут, где через год началась гражданская война. Этот период дал мне неоценимый опыт деятельности в условиях чрезвычайных ситуаций, который пригодился во время Спитакского землетрясения.
Поскольку войне не было видно конца, в 1986 году мы уехали в США, я продолжил работу в Университете Джона Хопкинса в качестве руководителя программы магистра Общественного здравоохранения и профессора эпидемиологии. Ну а уже два года спустя случилось землетрясение, и я приехал в Армению в январе по линии Союза армянской помощи. Каждый тогда старался оказать какую-либо помощь, и я тоже пытался применить свои профессиональные знания — в конце концов, из этой трагической ситуации надо было извлечь и уроки, причем не только Армении. Мы провели ряд исследований эпидемиологического и психологического характера, в которых участвовали 35 тысяч человек, — жителей зоны бедствия.
Затем началась моя деятельность в Американском университете Армении, вначале в качестве руководителя новосозданного отдела общественного здравоохранения. Кстати, в этом году исполняется десять лет моего президентства в АУА. Когда мне предложили возглавить университет в 1996г. , это показалось мне очень естественным, словно я всю жизнь готовился именно к этой работе.
— Вы приехали в Армению жить или только работать и потом вернуться в США? 15 лет прошло после обретения Арменией независимости, но почему, на ваш взгляд, так мало армян возвращается на историческую родину?
— Интересный вопрос. . . Прежде всего несомненно, что человек, который имеет свою давно устоявшуюся жизнь, в Армению не приедет. Сложность состоит в том, что у армян Спюрка уже сложилась определенная психология двойственности. Вопрос не в том, что мы не хотим или не можем здесь жить, это вопрос корней — личных для каждого и общих. К примеру, проживая в каком-то городе, ты прирастаешь к нему душой, и тебе дорог и близок каждый его уголок. В годы войны в Бейруте мне очень важно было видеть, что какой-то магазин все еще находится на своем месте и его хозяин жив, хотя я никогда не был с ним знаком. Это часть моей жизни. Поэтому, когда человек приезжает в Армению, как я уже в зрелом возрасте, перед ним возникает задача — окружить себя такими связующими нитями, создать себе определенную ауру, без которой очень трудно жить в любом городе. Сегодня, спустя 10 лет, мы эти связи и эту ауру для себя создали, и нам уже комфортнее в Ереване. Мы даже решились купить дом и сейчас жалеем, что не сделали этого раньше, когда квартиры стоили намного дешевле.
Эти личные корни очень важны для любого человека, решившего переехать в другой город, пусть даже это его историческая родина. Однако я считаю, что нынешняя ситуация куда лучше, нежели репатриация после Второй мировой войны, в советское время. Со временем, думаю, число армян Спюрка, решивших приехать в Армению, увеличится и им здесь будет легче и комфортнее. Процесс уже пошел — это видно даже на примере нашего университета, многие преподаватели которого давно живут в Ереване, покупают здесь квартиры.
— Но и в самом Спюрке идут сейчас сложные процессы, связанные как с естественными факторами, так и с новой волной эмиграции из Армении, которая началась в середине 90-х. На ваш взгляд, каковы тенденции — усиливаются ли армянская диаспора и ее влияние на политику разных стран — в частности США? Или, наоборот, процессы ассимиляции интенсифицируются и диаспоры слабеют?
— Для меня прежде всего однозначно, что Спюрк составляет часть армянского мира и имеет в нем свое особое место. Благодаря огромной работе, начатой в 80-х годах в США и недавно в Европе, армянская диаспора имеет прочные позиции. К примеру, Армянский Национальный Комитет Америки — это сильная и отлично организованная структура. С другой стороны, всегда есть опасность стать игрушкой для достижения чужих целей.
Армяне сегодня имеют свое место и свои четкие позиции, которые уважают и в США, и в Европе. Это политическая позиция, и она является серьезным достижением для нас. Думаю, молодежь готова продолжить работу в этом направлении. Но для нас важным вопросом является сохранение культурного наследия, сохранение языка. Если ребенок растет не в армянской семейной среде и не владеет языком, у него нет ощущения себя армянином во взрослом возрасте, пусть даже потом он обучается в арменоведческих центрах США. С детства наши дети должны обучаться не только языку, но и культуре армянской, должны вариться в этом соку. Нехватка именно такого воспитания существует сегодня в Спюрке, и это серьезная проблема. Роль семьи здесь, конечно, очень важна, но очень важны также армянские школы.
— А как вам видятся отношения Армения — Диаспора на современном этапе? На недавнем форуме со стороны представителей Диаспоры прозвучало немало критических замечаний в адрес властей Армении. . .
— Мы почему-то все время ждем чего-то от властей, от отдельных организаций. Между тем многое можно сделать и на индивидуальном уровне в различных сферах. Есть и другая проблема: необходимость наведения мостов между "старой" и "новой" Диаспорой, нет еще таких мостов и между армянами Бейрута, Ирана, Лос-Анджелеса и Еревана, словно это разные народы и разные культуры. Несколько лет назад в Ереване произошел такой случай. Мы сидели в открытом кафе у Каскада — армяне из разных стран, и за соседним столиком тоже сидели представители Диаспоры. Сначала просто говорили, потом пошли спорить между собой, и я сказал им: "Мы, веками и странами разделенные друг от друга, сегодня сидим здесь за одним столом и можем беседовать и понимать друг друга. Неужели вы не видите этого чуда?"
— Я знаю, что 2 месяца назад вы поднялись на Арарат и развернули там армянский флаг. Как это произошло?
— Инициатором была моя супруга Сона. Нас было 6 человек — преподавателей АУА и наших друзей. Готовились мы довольно долго, достигли хорошей физической формы. Направились через Грузию в Карс. Восхождение длилось три дня, на третий день погода позволила нам достигнуть пика Арарата. Мы пробыли там 20 минут — было очень холодно, и Сона развернула флаг Армении, который ей удалось пронести на себе. Что же касается впечатлений. . . Я лучше прочту вам стихи, написанные в ходе восхождения. Они еще сырые, и я не хочу их публиковать. А вы постарайтесь передать мои впечатления своими словами. . .
. . . ОЧЕНЬ ТРУДНО ПЕРЕДАТЬ СЛОВАМИ ЭМОЦИИ, что были заложены в этих стихах, — настолько это было глубинно и прочувствованно. В памяти остались отдельные строчки, которые, возможно, позволят читателю составить свое впечатление от этого восхождения. Приблизительно так: "Гора — это наше прошлое, в ней сконцентрирована скорбь веков. Стоило ли терпеть такие мучения ради одной горы? Но ведь это не географическая точка — мы поднялись сюда — к символу. Придет время — и наша гора оживет. . . "
Что ж, у каждого армянина свой Арарат. И свой символ Родины: ведь наша Гора — это действительно не географическая точка.