Кинофестиваль "Золотой абрикос" с полным правом можно назвать фестивалем приятных сюрпризов. Один из них — творческая встреча с режиссером Станиславом Говорухиным в Малом зале филармонии. Она началась с глубокого вздоха мастера кино:
— Мы вчера немного перебрали, да и сейчас из-за стола… Был прием в МИД. Армянское гостеприимство, скажу вам, — это большая нагрузка, своеобразная пытка. А мне предстоит провести мастер-класс, хотя мастером себя я никогда не ощущал. Да и режиссером стал в общем-то случайно. Я закончил геологический факультет Казанского университета и ни о каком кинематографе даже не помышлял.
Как-то иду по Горькому — ныне Нижнему Новгороду, и вижу: снимается кино. Все суетятся, бегают, кроме одного человека. Он сидит в кресле, курит, ему подносят чай, что-то шепчут, он кивает головой. Спрашиваю, кто это. Мне отвечают: "Марк Донской". И вот тогда-то я отметил для себя: "Вот это профессия!" А потом все как-то закрутилось, я ушел из геологии. А позже поступил во ВГИК, стал режиссером. Не успел оглянуться — уже сижу в кресле, мне приносят чай, кофе…
— Что же вас все-таки привлекло в этой профессии? Или, может быть, какой-то фильм натолкнул на мысль стать режиссером?
— Среди кинематографистов популярен такой анекдот. У оператора спрашивают: "Ты сможешь снять фильм после стакана водки?" — "Наверное". — "А после двух?" — "Ну… не знаю". — "А после бутылки?" — "Только как режиссер". Это вроде бы шутка, но доля правды в этом есть… Если говорить о фильмах, то "Летят журавли". Считаю его самым лучшим. А первый, главный режиссер в мировом кино — это Чарли Чаплин.
— Один из своих фильмов вы назвали "Так жить нельзя". Как по-вашему, а сегодня так жить можно?
— Конечно, нельзя. Двадцать лет прошло, но все больше людей вспоминают о Советском Союзе — вот что удивительно. Я никогда не имел такого успеха, как после этого фильма. Люди стояли в очереди за билетами по всей стране, ночами стояли, чтобы попасть на утренний сеанс, жгли костры, а после сеанса бросали в огонь партийные билеты. Так что я себя чувствую в какой-то степени ответственным за распад страны. И понимаю, что мой фильм, к сожалению, никакой пользы не принес. Из него извлекли только разрушительную идею. На самом деле он был совсем о другом. Я хотел сказать, что нельзя так жить, нельзя, чтобы молодые люди на опыте своих родителей, на опыте окружающих думали, что честным трудом прожить очень трудно. Я уже не говорю о том, каких размеров достигла коррупция. Так что прав был Оскар Уайльд, который говорил в предисловии к знаменитому роману "Портрет Дориана Грэя": "Всякое искусство совершенно бесполезно".
Этот фильм нельзя воспринимать отдельно. Я снимал трилогию. Первый фильм — "Так жить нельзя", второй — "Россия, которую мы потеряли", и третий, который мало кто видел, поскольку он даже сегодня опасен. Его показали по телевидению только один раз — "Великая криминальная революция".
— Зачем вы делаете фильмы?
— Я все время задаю себе этот вопрос. Зрители мои в кинотеатры не ходят. Все мои последние художественные фильмы, начиная с "Ворошиловского стрелка", с треском провалились в прокате. Потом, конечно, их показывают по телевидению, их смотрят зрители, которых очень много. Но зачем я снимаю — не понимаю, потому что в кинотеатрах моих зрителей уже не осталось. Там сидит попкорновая публика, которой нужно попкорновое кино. Конечно, там есть и умная, читающая, образованная молодежь, на которую я смотрю и думаю: ?-мое, да в их годы я был просто дураком… Однако процентов 50-60 молодых людей даже не подозревают, что существуют духовные радости, они живут на уровне тупого биологического прозябания. Во время сеанса уходят за пивом, разговаривают по мобиле. Им не нужен никакой сюжет. Обратите внимание на сегодняшнее кино, особенно американское — там нет никакой логики, потому что американские режиссеры, работающие на публику, и не скрывают, что снимают фильмы для человека, которому нужны аттракционы. Поэтому я думаю, что хорошо бы уже бросить свое дело. Но, с другой стороны, мой зритель же не помер. Он смотрит меня хотя бы по телевизору.
— Что для вас режиссура — ремесло, тяжелый труд или это нечто, что доставляет удовольствие?
— Это — одна из самых прекрасных профессий, которую нельзя даже назвать работой, потому что это все — одно сплошное удовольствие, за которое иногда платят… Надо сказать, я меньше всего люблю процесс съемок, потому что надо двигаться. А вот есть замечательные периоды — режиссерского сценария, выбора натуры, когда фильм рождается в голове. Вот это действительно интересный процесс, очень творческий, от которого получаешь истинное наслаждение. Дальше можешь не снимать, потому что фильм уже готов. Так говорил знаменитый классик мирового кино — французский режиссер Рене Клер: "Мой фильм готов, его осталось только снять".
— В последние годы ваше кино как бы стало "женским" — "Актриса", "Пассажирка", "Благословите женщину". Это вызвано какими-то обстоятельствами вашей жизни или чем-то другим?
— Вы правильно заметили. Я все время снимал про каких-то мужественных мужчин, супергероев. В конце концов я почувствовал себя виноватым перед женщиной — матерью, невестой, женой… Перед женщиной как созданием Господа, может быть, его лучшим созданием. И последние все мои фильмы о женщинах, женской судьбе, любви…
— Что вы думаете о нынешней молодежи?
— Ну что вам сказать об этом поколении? В нашем поколении было много настоящих мужчин. Сегодня настоящих мужчин — ничтожный процент. Я говорю не об отклонениях, что тоже важно, потому что мужская часть населения голубеет на глазах. Но не это я имею в виду. Я говорю об инфантильности, присущей современному поколению, о прагматичности. Что такое настоящий мужчина? Это не бицепсы, не Шварценеггер. Настоящий мужчина, сколько бы ему ни было лет, — это человек, который способен отстоять собственное достоинство, защитить ребенка, женщину, Родину, наконец.
— Каким образом состоялась ваша актерская карьера?
— Актером меня сделала Кира Муратова. Я ей почему-то понравился как артист, и с ее легкой руки меня стали снимать. Но я никогда себя не считал актером и ненавижу эту профессию. Ходить, гримироваться, стоять в кадре. Всего один раз я получил удовольствие от съемок — это был фильм "Асса". И то только потому, что режиссер был такой же лентяй, как и я — Сергей Соловьев. Там был совершенно потрясающий оператор — покойный Саша Лебешев. Теплая, дружественная обстановка. Только в такой ситуации и получается хорошее кино. Так же, как в живописи. Иногда я малюю. Вот этюд как-то получился за два часа, его можно не поправлять. А если я начинаю "мучать" пейзаж неделями, его можно выбрасывать. Все-таки вдохновение и обстановка играют большую роль.
— А как Высоцкий оказался в главной роли в фильме "Место встречи изменить нельзя"?
— Я бы сказал, что скорее Высоцкий назначил меня на роль режиссера. Расскажу вам эту историю.
Я прочел роман братьев Вайнеров "Эра милосердия". И подумал — вот будет потрясающий фильм. На следующий день прихожу к Высоцкому и говорю: "Я прочел такой фантастический роман и там для тебя есть такая роль…" — "А что за роман?" — "Братьев Вайнеров". — "А, они мне подарили эту книжку, но я еще не читал. Давай поедем к ним и будем пробивать фильм". И вот мы едем в машине, я Володе рассказываю содержание книги, а у него была замечательная память. И Вайнеры — оба брата так и умерли, не узнав, что Высоцкий, когда приехал к ним, чтобы уговаривать работать вместе, еще не читал романа, потому что он чуть ли не цитировал страницы, о которых я ему рассказал. Так что участие Высоцкого было здесь решающим. Если бы не Володя, возможно, эту картину снимал бы кто-то другой.
— Что может вас зацепить в сценарии?
— В основе настоящего кино лежит полноценная драматургия. Я не верю, что современные молодые люди, переставшие читать, могут создать настоящий кинематограф. Чтобы быть готовым создать истинное произведение кинематографа, нужно прочесть море отечественной, зарубежной литературы. Человек, не умеющий, не любящий читать, не привыкший жить с книгой, не может стать полноценным кинематографистом. В основе кино лежит литература.
— Кто из армянских режиссеров вам близок?
— Из современных, честно говоря, никого не знаю. А с Кеосаяном мы вместе учились. А вообще современное кино сплошь из армян и состоит…
