Среди тех, кто периодически проводит различные акции у Дома правительства, есть устойчивая группа людей, которая на протяжении последних десяти месяцев безуспешно стучится во все двери — от парламента до Министерства обороны и СНБ. Это родственники погибших и пленных. На днях привлекли внимание родные захороненного на Ераблуре героя Нарека Геворкяна, протестовавшие против осквернения могилы.
ЕСЛИ ГРАЖДАН, ВЫСКАЗЫВАЮЩИХ НЕДОВОЛЬСТВО иными проблемами, можно как-то заморочить обещаниями и отправить домой, обозначить какие-то сроки решения, то в данных вопросах (погибшие, пленные, без вести пропавшие) у властей должны были быть красные линии с соответствующими приоритетными проектами. Но их нет, а потому акции родственников продолжаются без какой-либо внятной реакции правящих.
Несколько месяцев назад, когда в ходе предвыборной кампании Никол Пашинян побывал в Вайоц Дзоре, ему впервые не позволили приблизиться к могиле погибшего. Возмущенный гражданин сказал, что власть не предприняла каких-либо шагов, чтоб найти останки его пропавшего без вести брата. И даже помешала. Поэтому премьер не имеет права возлагать цветы на могилу его брата. Ничего не сказав, Пашинян удалился.
Этот эпизод, конечно, был бы скандальным и постыдным для лидера любой страны, но, увы, не для премьер-министра Армении. Поствоенный период окончательно продемонстрировал, что Пашинян лишен чувства вины и стыда, они ему чужды. Как может обладающий чувством вины руководитель еще и огрызаться: мол, чего еще хотят? Ведь несколько раз извинялся за поражение…
Стоит ли объяснять ему, многодетному отцу, что человеческую потерю не восполнишь, не измеришь и рана останется навсегда. Но и на этом эмоциональном пике премьер избегает, не хочет просить прощения, не говоря уже о признании ответственности.
Печально, что голос вышеуказанной группы лиц не удостаивается должной реакции в условиях, когда общественные деятели и политические силы требуют у властей ответа за результаты войны. После поражения властям посредством различных манипуляций в целом удалось ввести в заблуждение протестующих, заверить, что освобождению пленных препятствует оппозиция. Такое мнение звучало даже из уст некоторых родственников.
ПОНЯТНО, ЧТО В ОБЩЕСТВЕ НАЛИЦО УСТАЛОСТЬ И РАЗОЧАРОВАНИЕ по отношению ко всем политическим силам. Но одновременно бесспорно и то, что в этом промежутке власть окончательно показала свою вопиющую беспомощность в деле возвращения пленных, при этом кощунственно заявляя, что они (пленные) борются в тюрьмах Баку за нашу независимость…
Однако самое постыдное и унизительное, чему мы несколько раз были свидетелями, — это объятия виновника поражения с матерями погибших, целование рук, славословия в адрес скорбящих. Некоторые из женщин просили премьера быть рядом с ними, не изменить им. Даже если все это из разряда постановочных сцен, все равно выглядело неестественным.
Ужасно представить, что могло подвигнуть потерявшую единственного сына мать на объятия с символом поражения? Что могло заставить вдову погибшего воина доверить своего единственного малыша супруге премьера, чтобы та, улыбаясь, выставила потом фото на своей страничке?
ЕСЛИ ГРАЖДАН, ВЫСКАЗЫВАЮЩИХ НЕДОВОЛЬСТВО иными проблемами, можно как-то заморочить обещаниями и отправить домой, обозначить какие-то сроки решения, то в данных вопросах (погибшие, пленные, без вести пропавшие) у властей должны были быть красные линии с соответствующими приоритетными проектами. Но их нет, а потому акции родственников продолжаются без какой-либо внятной реакции правящих.
Несколько месяцев назад, когда в ходе предвыборной кампании Никол Пашинян побывал в Вайоц Дзоре, ему впервые не позволили приблизиться к могиле погибшего. Возмущенный гражданин сказал, что власть не предприняла каких-либо шагов, чтоб найти останки его пропавшего без вести брата. И даже помешала. Поэтому премьер не имеет права возлагать цветы на могилу его брата. Ничего не сказав, Пашинян удалился.
Этот эпизод, конечно, был бы скандальным и постыдным для лидера любой страны, но, увы, не для премьер-министра Армении. Поствоенный период окончательно продемонстрировал, что Пашинян лишен чувства вины и стыда, они ему чужды. Как может обладающий чувством вины руководитель еще и огрызаться: мол, чего еще хотят? Ведь несколько раз извинялся за поражение…
Стоит ли объяснять ему, многодетному отцу, что человеческую потерю не восполнишь, не измеришь и рана останется навсегда. Но и на этом эмоциональном пике премьер избегает, не хочет просить прощения, не говоря уже о признании ответственности.
Печально, что голос вышеуказанной группы лиц не удостаивается должной реакции в условиях, когда общественные деятели и политические силы требуют у властей ответа за результаты войны. После поражения властям посредством различных манипуляций в целом удалось ввести в заблуждение протестующих, заверить, что освобождению пленных препятствует оппозиция. Такое мнение звучало даже из уст некоторых родственников.
ПОНЯТНО, ЧТО В ОБЩЕСТВЕ НАЛИЦО УСТАЛОСТЬ И РАЗОЧАРОВАНИЕ по отношению ко всем политическим силам. Но одновременно бесспорно и то, что в этом промежутке власть окончательно показала свою вопиющую беспомощность в деле возвращения пленных, при этом кощунственно заявляя, что они (пленные) борются в тюрьмах Баку за нашу независимость…
Однако самое постыдное и унизительное, чему мы несколько раз были свидетелями, — это объятия виновника поражения с матерями погибших, целование рук, славословия в адрес скорбящих. Некоторые из женщин просили премьера быть рядом с ними, не изменить им. Даже если все это из разряда постановочных сцен, все равно выглядело неестественным.
Ужасно представить, что могло подвигнуть потерявшую единственного сына мать на объятия с символом поражения? Что могло заставить вдову погибшего воина доверить своего единственного малыша супруге премьера, чтобы та, улыбаясь, выставила потом фото на своей страничке?
