Русская революция 1917 года распадается на две противоположные по духу самостоятельные революции. Первая, Февральская, была либерально-демократической, вторая, Октябрьская — социалистической революцией. Различие той и другой состояло в том, что в первой на авансцене исторического действия внезапно оказывается буржуазный либерализм, во второй — рабочая демократия. За один год Россия пережила такие крутые переломы, какие не часто наблюдаются в истории: свержение царизма, двоевластие, тяжелые поражения на фронтах Первой мировой войны, четыре состава Временного правительства, корниловщину, установление диктатуры пролетариата. Расстрел июльской демонстрации рабочих и солдат в Петрограде, проходившей под лозунгом: "Долой 10 министров-капиталистов!", окончательно определил буржуазную природу либерализма, вызвал отчетливое размежевание демократических масс от либеральной буржуазии, предопределил падение Временного правительства и захват власти партией большевиков.
Революция всегда мыслится как ожесточенная борьба за освобождение от оков тирании, как битва за свободу, равенство, братство. Февральская революция была несвободна в своих решениях. Вместо того, чтобы выполнять задачи действительного обновления России, Керенский стремился "довести войну до победного конца". Поэтому дальше обещаний "народной свободы" Февральская революция не пошла. Что же касается Октябрьской революции, то она была свободна в своих решениях благодаря идее мировой революции и храбрости защитников пролетарской мысли на полях сражений.
Октябрьская революция произвела громадное впечатление на современников. За ней последовала Ноябрьская революция 1918 года в Германии. Начало немецкой революции совпало с капитуляцией перед неприятелем. Революционное движение протекало под давлением со стороны французской оккупационной армии и английского флота. Власть была у марксистов. Но не в пример большевикам немецкие марксисты не обнаружили мужества. Они не сделали того, что сделали бы в этом случае истинные вожди масс — индепенденты, якобинцы или большевики. Последние создали из ничего красные армии, объявили капиталу, иностранной военной интервенции и внутренней контрреволюции войну не на жизнь, а на смерть, шли впереди, чтобы пасть первыми, и увлекали за собой всех. Ни на что подобное превратившиеся в либералов немецкие марксисты не отважились. Массовое движение потерпело крушение вследствие убожества руководителей. Большевики тщетно пытались поднять боевой дух попрятавшихся вождей немецкой революции.
Освальд Шпенглер, видевший в факте мировой войны и идее мировой революции проявления "старой фаустовской воли к власти", порицал немецких революционеров, водрузивших красный флаг на фронте, за то, что они не начали революционную войну; благодаря ей они увлекли бы за собой не только вконец истощенные армии, офицеров от первого до последнего, но и своих западных соседей. В 1920 году он с горечью писал: "Героические большевистские реляции в газетах, каждодневное ниспровержение западноевропейских капиталистов в передовых статьях и ложные телеграммы далеко еще не заменяют тяжелой артиллерии на революционном фронте. Чем больше проповедуют мировую революцию, тем менее опасной становится она. Уже тон этих реляций является свидетельством скорее досады, чем достоверности; а потом ведь и русские революционеры вовсе не ставили во главу своей программы трусость перед внешним врагом" (Пруссачество и социализм. ACADEMIA, Петербург, 1922, с. 18-19).
Оценка Октябрьской революции определяется тем, что она является кульминационной стадией одной из трех великих европейских революций — английской, французской и русской. Народы, совершившие их в разные исторические эпохи, стремились к идеальным формам правления и жизненного уклада для себя и для остального мира. Отсюда либеральный парламентаризм, общественная демократия и демократический централизм (социализм).
Истеричные либералы ставят знак равенства между демократическим централизмом с его двоякой природой и авторитаризмом, особенно фашизмом. На самом же деле жизненным принципом, на котором зиждется фашизм, является безусловное повиновение как прикрытый "любовью к вождю" страх. Авторитаризм — самоцель. Что же касается демократического централизма, то он соединяет в себе два элемента — демократический и деспотический, относящиеся друг к другу как цель и средство. Цель — демократия, средство достижения цели — деспотизм.
Как метод утверждения демократии деспотизм был известен еще в античности. После того как Солон дал афинянам свободные демократические законы, Писистрат захватил в свои руки власть, опираясь на которую он и приучил афинян к соблюдению этих законов. Один из творцов теории общественного прогресса Анн Робер Жак Тюрго (1727-81) имел в виду подобную ситуацию, когда произнес знаменитые слова: "Дайте мне 5 лет деспотизма — и Франция станет свободной. " Франция стала свободной в значительной мере благодаря централизации и террору якобинского периода революции. Как известно, выступив решительными приверженцами принципов свободы и демократии, якобинцы стали потом с такой же решительностью проводить в жизнь принцип авторитета и сознательной диктатуры.
История Советского Союза представляет собой строго закономерный последовательный ряд чередующихся периодов демократии и деспотизма, прерванный либеральным уклоном слабого и трусливого Горбачева. Важно отметить, что деспотизм служил средством консолидации социальных завоеваний каждой предыдущей демократической эпохи ("Советский Союз и современность", "ГА", 10 февраля 2004г.).
Непосредственной целью Октябрьской революции было цивилизовать народы России и лишь затем перейти к социализму. Ленин сделал то, что оказалось не под силу Петру Великому. Как заметил Жан-Жак Руссо, Петр хотел "сразу просветить и благоустроить" свой народ, в то время как его надо было еще приучать к трудностям этого. Легко быть диким, трудно быть цивилизованным. Первое правило цивилизованного человека — соблюдать свободные демократические законы, а не обходить или нарушать их. Через двести лет после Петра Великого большевики показали изумленному миру, что значит просветить и благоустроить, т. е. цивилизовать поголовно безграмотный народ. Строгое управление большевиков позволило претворить в жизнь целую культурную революцию и НЭП. Благодаря обеим этим грандиозным мерам у нэпманов (новой буржуазии) выработалось умение быть культурным торгашем, т. е. умение торговать не по-азиатски, а по-европейски.
После смерти Ленина "либерализм" НЭПа пошел на убыль. Крупной ошибкой Сталина было то, что он принял разразившийся в 1929 году мировой экономический кризис за полный крах капитализма и форсировал переход к социализму. Однако в США положение спас Франклин Рузвельт. Его "новый курс для американского народа" был как бы подражанием НЭПу. НЭП означал развитие капитализма в рамках социализма, "новый курс", наоборот, был нацелен на развитие социализма в рамках капитализма. В Германии же победил не пролетарский социализм или авторитарный прусский социализм, о котором мечтал Шпенглер, а национал-социализм.
3 февраля 1933 года (через четыре дня после захвата власти) Адольф Гитлер посвятил руководство рейхсвера в свой план "завоевания нового жизненного пространства на Востоке и его решительной германизации", а в 1936 году поставил перед вермахтом задачу: через четыре года быть боеспособной армией. Перед Сталиным стояла задача успеть реорганизовать Красную армию и сплотить население СССР в единый народ с общенациональным сознанием. Наступил самый тяжелый период деспотизма в СССР. Под впечатлением смертельной угрозы иноземного нашествия и торопливости Сталина в стране воцарилась атмосфера всеобщей подозрительности и мания доносов. Были репрессированы сотни тысяч этнических немцев по подозрению в шпионаже.
1937 год очень напоминает 1792 год, когда во Франции только и говорили о заговорах и изменах. При этом хватали всех, кто только казался подозрительным, и под возгласы "Да здравствует нация!" просто избивали их в местах заключения (сентябрьские убийства).
В период Великой Отечественной войны Советский Союз сражался за свободу и демократию в мировом масштабе. Однако в годы "холодной войны" "лукавые животные" (Адам Смит) вроде Збигнева Бжезинского с его непереваренной болтовней стали представлять верного союзника США и Англии как "тоталитарное государство" по образцу Третьего рейха. Получается, что СССР был союзником Германии. Так переписывается история. Иррациональность подобных "оценок" Великой Отечественной войны, Октябрьской революции и истории СССР, встретившая благоприятный прием у наших диссидентов, привела к резкому усилению иррациональных аспектов идеологической борьбы и к конечной победе либерального агитпропа.
В 1991 году Советский Союз рухнул вовсе не потому, что конечные цели Октябрьской революции были недостижимы или социализм изжил себя. СССР потерпел крушение вследствие либерального перерождения и личного ничтожества коммунистических вождей. Горбачев и Ельцин — это уже откровенные подражатели, удивительно убогие по части практических способностей. В то же самое время благодаря острому практическому чутью Дэн Сяопина, применившего опыт НЭПа к Китаю, социализм продемонстрировал неисчерпаемые внутренние резервы экономического развития. Сегодня китайцы торгуют по-европейски, мы же в СНГ торгуем по-азиатски. Наши суеверные "монетаристы" оправдывают даже хлебных барышников.
По масштабам горьких испытаний, причиненных обществу, иррациональная шоковая терапия, начавшаяся в 1992 году под впечатлением страшного травматического события — крушения Советского Союза, превзошла Октябрьскую революцию и гражданскую войну. Фактически либерал-коммунисты (либералы на уровне сознания и коммунисты на уровне подсознания) остались во власти марксизма. 
Вытесненная из сознания коммуниста-отступника система социализма, представляющая собой расчлененное целое, превращается в глубинах подсознания в психологический комплекс (нерасчлененное целое) , устремляющийся в сознание на правах навязчивой идеи.
Конституция Российской Федерации основана на тирании навязчивого невроза над национальным представительством. Право президента трижды предлагать (навязывать) одну и ту же кандидатуру премьера под страхом роспуска Государственной Думы — главный источник авторитарно-невротического стиля управления и отклоняющегося поведения руководителей.
Предстоящие 2 декабря выборы в Государственную Думу могут привести к резкому усилению авторитаризма в России. Президент Путин, сделавшись лидером партии большинства, сосредоточит в своих руках необъятную власть. Такая концентрация власти и авторитета неизбежно повлечет за собой кризис президентской системы. Если же кризис президентской системы разрастется до кризиса всей политической системы, то тогда не исключен и демократический переворот по типу Октябрьской революции.
Menu
